часть тридцать третья
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
продолжение

Мне грустно. Значит, придется вернуться и снова испытать, как из тела вырывают нечто, что давно стало частью меня самой. Смотреть, как умирает Дрейк. Пых…
— Но я могу помочь,
Вкрадчиво.
— Как?
Против воли улыбаюсь. Здесь и сейчас я снова, как ребенок, верю в то, что все наконец-то нормализуется. Что еще не поздно.
Он вытащит меня из оков, вернет тело, спасет Дрейка, а потом я оживлю Пыха магией камня. Правда, прошло больше трех минут. Но ведь это поправимо, да?! Да?
— Если ты отдашь мне свою душу — контракт автоматически аннулируется. Я отомщу за тебя и мыша. Спасу василиска.

Молча смотрю на него, все еще ничего не понимая.
— Опять?
Он выгибает дугой бровь. У меня на глазах вскипают слезы, что-то снова рвется внутри, вскипает.
— Опять ты… вы… вы все…
Слезы текут по моему лицу. Опять! Опять они… все ломают.
Все портят. Все ведь должно закончиться… хорошо в конце. Почему?
Почему они считают, что вот это — конец?

Сильные руки осторожно сжимают талию, привлекают и прижимают к себе.
Я икаю, меня трясет, слезы текут по щекам, а внутри творится такой ад, что даже если мое тело бросят в лаву… это будет облегчением, а не пыткой.
— Ш-ш…
Он улыбается, уткнувшись носом мне в макушку. — Не надо. Успокойся. Я не съем тебя сразу, — шепчет он успокаивающе.
— Ты будешь рядом со мной. Так же как я был рядом с тобой. Столько, сколько смогу выдержать. Может, сто лет. Может, тысячи. Я терпелив, тем более перед трапезой, равной которой в мире ничего нет. Я никому не дам к тебе прикоснуться. Никому не дам причинить вред. Разорву каждого, кто покусится на 2то, что принадлежит мне. Я буду любоваться тобой каждый день. Дышать тобой, желать тебя. Ты — то, что в этом и любом другом из миров нужно мне даже больше, чем собственная жизнь. Потому что нет ничего слаще, чем вкус души бывшего хозяина. Это сводит с ума.

Меня сжали крепче, так что я с трудом могла дышать. Но это успокаивало.
Каждое его слово успокаивало и словно окружало невидимым коконом, который не давал безумию снова пробиться внутрь.
— Решать тебе, Кэт. Я могу предложить это сейчас, завтра, послезавтра. И тысячу раз после. Я буду ждать тебя и в следующем перерождении. И в следующем. Я всегда буду рядом. До тех пор, пока ты не скажешь «да».

— Пых…
Скулю я.
И он вздыхает и отстраняет меня, изучая заплаканное лицо и ненормально сверкающие глаза.
— Н-да. Что ж, я знал, что сейчас ты еще не готова.
— Я… мне…
— Прости.
Меня осторожно целуют в лоб, крепко зажмурив глаза и сжав мои руки так, словно пытаясь переломить их.
— Прости.

Он отпускает и исчезает. А следом исчезает и сам этот мир. В лицо мне ударяет поток ледяной, обжигающей воды. И я, кашляя и отплевываясь, вновь открываю глаза в темной комнатке. Рядом стоит улыбающийся архимаг. Живот представляет собой одну открытую рану. А руками он пытается выковырять серый, чуть подрагивающий камень.

Как я не сошла с ума — не знаю.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Смотрю на архимага. Он все еще что-то приговаривает, но в ушах стоит непрерывный тихий, монотонный звон. Перевожу взгляд на короля. Сидит в кресле, смотрит на то, как маг пытается выдрать из моего тела камень, сжимает и разжимает пухлые кулачки, лежащие на 4 подлокотниках. Перевожу взгляд на камень — 4сосуды оплели его так крепко, что приходится рвать их с мясом. Вокруг то и дело вспыхивают маленькие кровавые фонтанчики, заливая все вокруг алым и липким. Камень… настороженно прислушиваюсь к своим ощущениям и мысленно тянусь к нему. Теплый и пульсирующий, он откликнулся сразу. Словно котенок, давно ждавший хозяина. Знаете, бывает, что заведешь котенка, оставишь его дома, а сама вернешься только к вечеру. А он будет сидеть и ждать, громко и горестно мяукая. Камень словно звал меня.

Улыбаюсь и чувствую, как лопается корочка на потрескавшихся губах.

Камень затих. Сосуды вырастали снова и снова, архимаг что-то бурчал, сведя брови к переносице и покрывшись липким противным потом. Капля за каплей эта мутная жидкость стекала по щекам, подбородку и падала туда, где было разодрано все, что только можно было разодрать.

— Ну? Что?! — Король привстал, нервничая.
Задумчиво за ним наблюдаю, чувствуя, как с хрустом встают на место руки, срастается позвоночник, — все тело быстро и упорно возвращается в нормальное состояние.
— Он тает!
— Кто?
— Камень. Камень, чтоб его…

И куда только делся тот ласковый, спокойный волшебник?
Почему он перестал улыбаться, отчего в глазах появилась злоба?
Как странно, словно маску надел.
Злую, некрасивую маску, которую так и тянет сдернуть.

— Камень не может таять… Заставь его снова стать твердым! — уже стоя рядом и запуская жирные, лоснящиеся пальцы чуть ли не полностью в мое нутро. Меня затошнило, но усилием воли я отстранилась и от этого чувства. Боль, отвращение, ярость, горечь — все это мне было 6больше не нужно. И только мешало делать то, что я действительно хотела. К примеру, встать.

— Он… Где он?!

Камень растаял полностью, слившись со мной окончательно, а в груди зашевелилось что-то теплое, мягкое и нежное. Улыбаюсь и закатываю глаза. Странно, но мне почему-то уютно и спокойно, как если бы наконец появился кто-то, кто никогда не бросит, не оставит и будет жить, только пока я живу. Это помогает… словно через огромную черную пропасть, в которой попросту нет дна, перекинули мост — небольшой, хрупкий и способный оборваться в любую минуту. А я стою в центре и не могу оторвать взгляд от бездны. Слишком завораживает… смотреть, как брошенный вниз факел становится все меньше и меньше, — так и я, наверно, буду выглядеть, если сделаю всего один шаг вперед. Сначала ветер бешено ударит в лицо, заставив задыхаться. Адреналин захлестнет мозг, глаза придется крепко зажмурить… но уже через минуту-другую тело начнет привыкать. Я снова буду с хрипом ловить 7воздух губами и открою глаза, чтобы увидеть узкую полоску света наверху, которая становится все тоньше и тоньше, оставляя меня в полной темноте — наполненной ветром, холодом и безумием.

— У тебя час, ты понял? Ровно час! Достань мне этот камень. Можешь делать с ней, что хочешь, но камень должен быть у меня. Ты меня понял?! — Король сорвался на визг.

Открываю глаза и смотрю на его круглое потное лицо. Его трясет. Сердце стучит так быстро, что частота ударов зашкаливает. Он, верно, слишком долго ждал этого момента, и получить в итоге фигу вместо масла — пережить такое сложно, особенно ему, поскольку он с детства привык получать все. Научился требовать, а не просить, и вымещать свой дурной нрав на тех, кто не соглашался с требованиями.

Рывком выдираю руки из браслетов, не отрывая от него взгляд. Интересно… а какого цвета его внутренности? Тоже алые? Как и мои? Или они белесые, с сероватым оттенком? А может, синие и светятся в темноте.

Глаза монарха расширены, сердце бьется так часто, что стук сливается в один сплошной звук, колеблющийся где-то на самой границе восприятия. Он смотрит на меня, вздрагивая от каждого моего движения и потеряв контроль над собственным телом. Архимаг что-то шепчет, отходя назад и словно прокручивая между пальцами невидимую глазу нить.

*****
— Как… как она освободилась? Как…

Он сделал шаг назад и едва не рухнул. Широко улыбаюсь, радуясь произведенному впечатлению и только сейчас понимая, что хотела, чтобы он боялся меня до дрожи.

Король метнулся к двери и рванул ее на себя. Дверь — осталась закрытой. Он дергал и дергал ее, забыв, что собственноручно запер ее, тихо скуля от ужаса. Удивленно изучаю его спину, не понимая, почему он настолько испуган. Перевожу взгляд на себя. Остатки рубахи едва прикрывают грудь. Живот весь в крови и глубоких ветвящихся шрамах, которые то и дело меняют свое положение, словно змеи проползают под кожей. А на самом деле — сосуды и мышцы с неимоверной скоростью выстраиваются во все новые комбинации, пытаясь восстановить все, как прежде.

— Убей ее! Убей! Немедленно!

Перевожу взгляд на руки. Запястья украшают массивные металлические браслеты с обрывками толстых цепей. Это я их разодрала? Надо же… какая сила, а самое забавное: это сила архимага. Теперь я знаю, что, пока он доставал камень, тот питался его магией. Потому и начал проявляться. Потому архимаг и обессилен теперь. А я могу делать, что захочу. А я хочу…

Из комнаты минут десять доносились жуткие вопли, перемежающиеся глухими ударами и выкриками архимага. Иногда их прерывал тихий девичий смех. Потом удары повторялись. Стража снаружи не оставляла попыток открыть потайной ход. Но механизм словно заклинило. Дверь то и дело сотрясалась, прогибаясь то тут, то там. Но ни на йоту не сдвинулась с места. Казалось, что ее держит изнутри тролль.

Через десять минут все стихло. Через пятнадцать — дверь дрогнула и отъехала вбок на несколько сантиметров. В щель тут же просунулись пальцы, унизанные дорогими перстнями. Липкие и красные от крови, они скребли по металлу, то ли пытаясь отодвинуть дверь еще дальше, то ли закрыть. Капитан королевской стражи приказал еще раз попытаться открыть ход, но его ребята не спешили. Изнутри не доносилось ни единого звука. И только эти пальцы говорили о том, что там, возможно, скрывается нечто, призванное архимагом и убившее всех, кто находился в комнате. Кто знает, что оно сотворит на свободе. Бывало раньше, и нередко, когда архимаги призывали таких чудовищ, что не одно королевство гибло от их когтей, пока правители изыскивали способы уничтожения порождений нижнего мира. А то, что теперь одно из них затаилось в комнате, в этом не сомневался уже никто.

Пальцы застыли и, дернувшись, вывалились наружу, покатившись по полу. Стражи наблюдали за ними, отходя все дальше от щели. Ни единого звука. Не было даже вскрика. Просто пальцы упали на пол.

— Я сказал, открыть дверь! — Капитан с бешенством посмотрел на подчиненных — те не сдвинулись с места, после чего сам подошел к двери и, упершись руками в створки, с силой развел их в стороны, открывая проход. За его плечами парни перезаряжали арбалеты и опускали забрала парадных шлемов. В руках — тяжелые рукояти надежных мечей. За спиной — открытые двери тронного зала. А перед ними — застывшая на пороге комнаты фигурка девчонки, голый живот которой украшали жуткого вида шрамы. Она улыбалась — широко и жутко, из-за свернутого набок носа и выбитых недавно зубов. Треснувшая губа и стекающая по подбородку кровь заставляли смотреть на все что угодно, кроме ее лица. Рукой она сжимала волосы короля, сидевшего рядом… Глаза короля были закрыты, его трясло, и от него воняло испражнениями.

За спиной девушки архимаг осторожно снимал со стены василиска.

— Давайте поиграем. — Громкий голос девчонки заставил мужчин вздрогнуть.

У кого-то сдали нервы, и тетива, тренькнув, распрямилась, посылая в ее тело увесистый болт. Тихий чавк, застрявший в плече кусок металла, и дернувшаяся, но устоявшая фигура. Улыбка на миг покинула ее лицо. Медленно выпрямившись, после паузы она продолжила:

— Надо отгадать загадку. Кто отгадает — будет жить. Кто не отгадает — умрет. Согласны?

Тишина. Гробовая. Тело короля съехало по стене на пол, застыв на полу в нелепой позе.

— Тогда первая загадка, — сжимая руками собственные плечи и ежась как от холода. — Старый, страшный, одинокий, у могил всю ночь проводит. Любит есть людей. Это… Ну? Кто первый?

— Огонь, — скомандовал капитан и махнул рукой.

Десятки болтов сорвались с тетивы и с тихим чавканьем вошли в тело девчонки. Некоторые прошли насквозь, другие застряли внутри. Она — продолжала стоять и улыбаться, выжидательно переводя взгляд с одного на другого.

— Не знаете? — Первый болт медленно вышел из руки и упал на пол, покатившись в сторону капитана. Второй, третий… шестой. — Какие вы скушные, — переставая улыбаться и переводя взгляд на болты у своих ног. — С вами совсем не интересно

— Уходим, — сказал капитан.

Но они не успели. Фигура девушки смазалась, и парни начали падать один за другим. Хрипя от боли. Давясь собственным криком, они катались по полу и выли от боли. А она… она стояла напротив капитана и смотрела ему в глаза. За ее спиной медленно падал удивленный тролль. У тролля очень болела спина, пересеченная рваной трещиной, которая доходила до груди. Каменный гигант впервые в жизни почувствовал боль, и теперь никак не мог понять, что же произошло…

Капитан перевел взгляд с развалившегося надвое гиганта на нее. Зеленые глаза, черные волосы, подергивающиеся уголки рта.

— Ты тоже не хочешь играть? — почти с ненавистью, перехлестывающей через край. Ее трясло — немного, но заметно. А рваная рубаха едва прикрывала грудь.

— Хочу, — тихо и спокойно, сжимая рукоять меча, но не спеша его поднимать.

— Не хочешь. По глазам вижу. Ну и не надо. — Почти неуловимое движение руки — и в следующий миг капитан увидел собственное сердце, зажатое в ее руке. Он еще секунду стоял, пытаясь понять, что же произошло. После чего рухнул, сложившись пополам и так и продолжив смотреть вперед расширенными от боли глазами.

Девушка отошла на шаг назад и с силой сжала кулак, буквально раздавив сердце капитана. По щекам ее катились слезы, ее трясло. Ее то тянуло смеяться, то плакать, то хотелось куда-то бежать, что-то делать. То взять кинжал и вонзить его себе в грудь: сильно, до хруста, чтобы наверняка.

— Кэт, — прохрипел Дрейк.

Она подняла голову и обернулась. Василиск сидел на полу рядом с королем и пытался содрать со своей шеи кожу. Частично ему это удалось, кровь тонкими ручейками стекала на пол. Она перевела взгляд на короля. Тот почти не дышал.

— По…

Архимаг стоял за спиной василиска и молча перекачивал в парня оставшуюся магию. На девушку он не смотрел, он знал, что умрет в тот же миг, как перестанет быть ей нужен. Он уже однажды видел такие глаза. У своего друга. Когда тот потерял семью, друзей…

— Больно?

Василиск смотрел на изуродованное лицо, в ее глаза с расширенными до предела зрачками, и пытался с трудом дышать, хватая воздух синими губами.

— Помочь?

Он закрыл глаза, не желая смотреть. Ни кивнуть, ни уйти он не мог.

*********