часть восемнадцатая
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
продолжение

Вздыхаю и открываю стеклянные двери.
Мимо промелькнуло отражение прекрасного лица с изумрудными искрами глаз и кроваво-красными губами, скрытыми черной вуалью…
Н-да, что и говорить — я сегодня хоть куда.
По меньшей мере, один пункт нашего плана был приведен в исполнение.
Все посетители кофейни, как один, обратили на меня внимание.
Даже эльфы не остались равнодушными.
Они, не отрываясь, смотрели на мой наряд, мое лицо, мыша…

— Держись естественно.
Процедил мышь сквозь зубы и эффектно слетел с моего плеча.
Распахнув крылья в полете и зловеще расхохотавшись, подлетел к центральному пустующему столику и приземлился прямо в центр.
Зачем-то хихикаю и сажусь рядом.
— Официант!
Это я такое сказала?
А, нет. Это мышь.
Причем смотрит на эльфа, стоящего у стойки.
К нам медленно подплыл официант — полуэльф.

— Что угодно молодой госпоже.
— Мне… воды!
Просипел Пых.
— Мне тоже.
Нервно улыбаюсь.
— Это все?
Уточнил официант.
— Да!
Заорал мышь.
Парня сдуло. Однако, сервис.

— Могу я чем-нибудь еще вам помочь?
Растерянно оглядываюсь, отвлекаясь от мыслей о своем позоре и заказанной воде.
Рядом со мной стоит белокурый эльф с сияющими голубыми глазами.
— Воды!
Просипел мышь.
— Всенепременно.
Эльф улыбнулся, и в тот же момент перед Пыхом очутился целый чайник с водой.
— Еще чего-нибудь желаете?
— Не на…
— Как это не надо?! Надо!
Не дав мне договорить, заорал Пых.
— Хочу всего и много! Есть хочу!

Эльфа слегка переклинило.
Вздохнув и согласно кивнув, я как бы невзначай уронила на стол два золотых, которые, весело звеня и подпрыгивая, покатились в разные стороны, приковывая внимание сразу всех.
И уже через пять минут на столе стояли лучшие вина, а рядом высился торт, один вид которого заставлял умирать от желания съесть немедленно этот шедевр кулинарного искусства.
И… и много еще чего стояло на нашем столе.
— Вот это да-а-а!
Прошептал Пых, с восторгом глядя на все это великолепие.
— Сорить деньгами тоже надо уметь.
Усмехнулась я.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Вернулась я только под утро, мышь остался в кофейне, пообещав вскоре ко мне
присоединиться.
Дворецкому, который вышел меня встречать, я бросилась на грудь и дохнула в лицо таким перегаром, что он минут на пять тоже окосел.
С графом я столкнулась около своей комнаты, он окинул меня недовольным взглядом, но, ничего не сказав, прошел мимо.

Зайдя в кабинет, он вызвал дворецкого и отдал распоряжение:
— Привести в чувство воровку. Мы выдвигаемся через час.
После того как дворецкий вышел, граф достал из тайника магический кристалл и произнес фразу, активирующую кристалл.
Кристалл слегка нагрелся в его руках, что означало — контакт установлен.
Медленно проступали черты лица монарха.
— Ваше величество.
— Дрейк, все идет, как мы запланировали? Девчонка не сбежала?
— Я рассказал ей о том, что случится с ее шейкой, если она посмеет ослушаться приказа.
— Хорошо. Пусть знает, к чему приводят необдуманные выходки. Когда вы выходите?
— Через час.
— Сколько вас?
— Я, девчонка, ее зверюшка и трое телохранителей.
— Трое?
— Я решил не рисковать.
— Но что, если…
Король замолчал и нахмурился, сверкая глазами.

Тонкие губы Дрейка тронула едва заметная улыбка.
— Не волнуйтесь, ваше высочество.
Обратно я вернусь один.
— Уверен? На этот раз ошибок и случайностей быть не должно.
— Ошибок не будет, мой… господин.
Король расслабился и довольно улыбнулся, но тут же выражение его лица стало привычно высокомерным.
Он вновь не сомневался в том, что желанная цель будет достигнута.
А граф Василевский… тоже на крючке и никуда с камнем не денется.
Ведь если умрет король — умрет и он.
Только вот… может, стоит еще разок напомнить об этом синеглазому монстру?
Слишком он спокоен в последнее время.
Словно смирился.
Или затаился для прыжка.
Хотя он — ничто перед своим монархом.

— Помни, либо ты принесешь камень, либо умрешь.
— Да, мой господин.
***
Лежу на кровати.
Чистая, причесанная, одетая, умытая…
Что только не творили со мной за последние полчаса — вспомнить страшно.
— Ты готова?
— О! Вася… лиск… Привет…
Сонно и стараясь слиться с кроватью в прямом смысле слова.
— Нам пора.
— Пых еще не вернулся.
— Судя по тому, в каком виде вечером
явилась ты…
На его лице появилась гримаса глубокого презрения, — он остался отсыпаться в том баре, который вы посетили последним.
— Вот только не надо язвить!

Граф, ни слова не говоря, подошел к кровати и рывком сдернул меня с нее.
Потом схватил за шкирку и потащил по полу к дверям.
Извернувшись, я укусила его за руку.
В горло хлынула чужая кровь, василиск зашипел от боли.
Он отбросил меня к стене и попытался ударить — я врезала ему ногой по голени.
После этого, тяжело дыша, мы зло уставились друг на друга.

— Ну что, пришла в себя?
Будто бы ничего и не было, сказал граф.
— Вставай и пошли. Если ты еще не забыла: мы несколько ограничены во времени. м Многозначительно при этом посмотрев на мою шею, проговорил он.
— А мышь?
— Ему же будет лучше, если он останется.
Уж поверь.
Там, куда мы идем, далеко не курорт.
— Верю. Это ж ты.
Вздыхаю и встаю.
— Иду.
***
Зеркало мерцало, его поверхность шла рябью, периодически отражая то одну, то другую картинку. Схожи они были только тем, что и там и там была ночь.
Оглядываюсь и замечаю две знакомые рожи охранников.
Рядом стоит еще один и прилаживает за спину широкий меч.
У всех в глазах — холод и недоверие.
Н-да.
И что за детство было у этих людей?
Наверняка их мама не любила.

— А лошади?
— Нас слишком много. Лошадей портал не потянет.
Так что, если не хочешь, чтобы тебя разрезало напополам во время прыжка, — не вырывайся и следуй за мной.
Нервно смотрю на его руку, которой он уже сжал мою.
Боится, что сбегу?
Правильно, в сущности, боится.
Я существо нервное и непредсказуемое.
А вид этой темени меня почему-то пугает до ужаса.

Я перевела взгляд на стоящего около зеркала мужчину, он бормотал себе под нос какую-то тарабарщину и что-то нажимал на раме.
— А это кто?
С подозрением спросила я.
— Тот, кто обеспечит нам возвращение. Раздраженно ответил граф.
— Уверен?
— Он в той же ситуации, что и ты.
— Изверг.
Руку сжали сильнее. Скриплю зубами, но молчу.
— Итак. Идем на счет три. Раз, два…

— Кэт!
Раздался чей-то испуганный крик.
В комнату ворвался запыхавшийся и судорожно выкрикивающий мое имя мышь.
— Пых. Я здесь.
— А? А! Вот ты где!
Он плюхнулся со всего маха мне на плечо, тяжело дыша.
— Уф! Я уж было испугался, что опоздал.
Смотрю на василиска, тот без малейшей тени энтузиазма изучает мыша.
— Осталось четыре минуты.
Сказал мужчина, стоящий около зеркала.

— Итак…
Встрепенулся граф.
— На счет три. Раз, два…
— А чего на счет три?
Спросил Пых.
— Прыгаем!
Рявкнул граф.
— Куда?!
— Туда.
Мышь посмотрел в темень открытого портала.
— Знаешь, Кэт, мне что-то туда не хо…
Но тут пасть ему крепко зажали и сдернули с моего плеча.
— Три!
Крикнул василиск и первым прыгнул в зеркало, а следом потащило меня — ведь свою руку, как я ни пыталась, вырвать так и не смогла из его стальной хватки.
А потому зажмурилась покрепче и мысленно пожелала самой себе счастливого пути.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
Итак.
Болото.
Да-да, именно болото.
Большое такое. Мрачное.
Кочки кругом, кое-где чахлые деревца отважно сражаются за кусочки суши и тянут к небу корявые ветви.
И наша команда — грязная, мокрая, с выпученными глазами — стоит в центре небольшого клочка суши и с ужасом оглядывается по сторонам.
А, нет, вру.
Не вся. Один из охранников застыл на кочке неподалеку — старается не шевелиться, чтобы удержаться на ней.
— Держись!
Крикнула я, пытаясь сообразить, чем ему можно помочь.

— Прыгай туда!
Василиск указал на соседнюю кочку.
— Оттуда ты сможешь допрыгнуть на вон тот островок.
Охранник кивнул, сощурился, оценивая расстояние, и, виртуозно оттолкнувшись от кочки ногой, перепрыгнул на указанную кочку, которая в последний момент неожиданно вильнула в сторону и скрылась под водой.
Охранник, не ожидавший такого, рухнул в воду, уйдя с головой.
Обратно он так и не вынырнул — на поверхность поднялась только пара пузырей.
Стоим.
Смотрим на то место, где только что утонул член нашей команды.
Я в шоке.

И тут раздался удивленный возглас Пыха:
— Ой, смотрите, там кочка вынырнула.
Поворачиваем головы.
Кочка и впрямь вынырнула, а еще растопырила когти, ощерила зубы, которым позавидовала бы любая акула, и, сощурив маленькие глазки, злобно посмотрела на нас, затем снова скрылась под водой, примерно в том же месте, где скрылся наш несчастный охранник.
— Проголодалась.
Догадалась я.
— Заткнись!
Рявкнул граф.

Следом за первой кочкой еще несколько соседних кочек скрылись под водой.
Мне стало страшно.
И я недолго думая плюнула на браслет и потерла его кулаком.
Металл нагрелся, рядом забурлила вода.
И в том месте, где на эту жижу падала моя тень, медленно проступила черная макушка.
Потом появилась голова, а следом вынырнул Кэрт целиком — мокрый и злой.
Оглядевшись, он увидел нас, стоящих на маленьком кусочке суши, и облизывающихся кикимор — а это были они.
Мгновенно оценив ситуацию, спросил:
— Ты как?

— Мне плохо и страшно.
— Я совсем забыл сказать, если пройти грань перехода в подпитии, то мозг может не выдержать. Последствия проявляются не всегда сразу, обычно в течение первых трех суток.
Василиск стоял рядом со мной и наблюдал за тем, как количество кикимор увеличивается с каждой минутой в разы.
— Если она не оправится, ты — труп.
Как-то преувеличенно безразлично сказал Кэрт.
— Н-да?
Синие глаза опасно вспыхнули.
— А ты уверен, что я тебе по силам?

Дэймос медленно встал и повернулся к нему.
В глазах горел огонь.
Яркий и жуткий.
Верхняя губа не скрывала кончики белых клыков. Он начал расти и вскоре уже возвышался над василиском на целую голову, а еще через мгновение по воде хлестнул мощный хвост, а спину прорвали два кожистых влажных крыла, тут же с хлопком развернувшихся во всю ширь. Охрана застыла, не решаясь даже шевельнуться и с ужасом наблюдая за тем, как пришелец превращается в зверя, один взгляд которого способен заставить содрогнуться даже бывалого воина, не верящего ни в рай, ни в ад.
Кикиморы же, увидев, во что он превратился, с тихим плеском скрылись под водой.

— Пока она жива — я скован, но как только она умрет — я буду свободен.
И первое, что я сделаю, это убью тебя…
Ты меня понял?
С металлом в голосе произнес Кэрт и схватил графа за горло, слегка его придушив.
Василиск попытался воспользоваться своей магией, но она оказалась бессильна против этого монстра.
— Да…
Прохрипел граф, пытаясь разжать сдавившие его горло пальцы, едва доставая ногами до земли.

— Отпусти его.
Попросила я.
Кэрт задумчиво посмотрел на меня.
— Пусти.
Просипел василиск, терявший последние капли кислорода.
Пальцы медленно разжались, и граф рухнул в грязь, кашляя и потирая шею.
Кэрт же опустил огромную лапу на мою макушку и вздохнул.
— Злишься на меня?
Спросила я.
— Нет.
— Можешь возвращаться. Я тебя ненадолго вызвала.
— Нет.
— Почему?
— Ты еще не пришла в себя. Я тебя понесу. Проговорил Кэрт, подхватывая меня и кладя
на плечо.
При этом фигура его снова менялась, только теперь в обратную сторону.
Мышцы опадали, плечи стали уже, рост уменьшился до обычного.
— Спасибо, Кэрт.
Уже засыпая, проговорила я. Спать хотелось неимоверно.

Вверх, вниз, вверх, вниз.
Прыгаем с кочки на кочку. Я вишу на плече у Кэрта. И меня, кажется, укачало.
Сильно.
— Я… мне надо…
— Ее сейчас стошнит.
Пояснил Пых, также сидевший на плече Кэрта.
Тот тут же остановился, снял меня с плеча и поставил на твердь небольшого островка, примерно метров двадцать в длину.

Немного придя в себя, оглядываюсь по сторонам.
— А где все?
Удивленно спрашиваю, обнаружив, что граф с наемниками отсутствуют.
— А они часа два как отстали.
Просветил меня мышь.
— Они очень старались не отставать, но Кэрт постоянно вырывался вперед, а потом и вовсе припустил так, что только ветер засвистел у меня в ушах.
Хихикаю, представляя себе лицо василиска, оставленного посередь болота.
И ведь опять ему предстоит меня искать.
*
— Надо бы развести костер. Подождем остальных, Предлагаю я.
— Я есть хочу.
Проныл Пых, состроив жалобную моську.
С немым вопросом в глазах смотрим с мышом на Кэрта.
Тот молча разворачивается и уходит.
— А куда это он? Надеюсь, пошел за мясом?
С надеждой в голосе сказал Пых.
— Не знаю. В любом случае, еда есть в моей суме…
Так, а где сума?

На мыша было страшно смотреть.
Всего за какую-то долю секунды его глаза выпучились, уши упали, а лапки затряслись.
— Ты… ты это… что… где-то ее уронила?! Переходя на писк.
— Гм. А, вот она!
Пых потихоньку приходил в себя, судорожно хватая ртом воздух.
— Не шути так больше. Меня чуть удар не хватил.
— Да ладно тебе. Ну… чего бы ты хотел съесть? Учти, продукты в ней не портятся, но привкус будут иметь весьма специфический.
Хм.
Такого я точно не брала.

Изучаю небольшой стеклянный шар, впаянный в черную подставку.
— А это еще что?
— Не знаю. Да и сума странная.
— Уверена, что она твоя?
— Ну… нет. Моя вроде пообтрепаннее была, а эта вроде совсем новая.
— Твоя сума у графа.
С видом знатока проговорил Пых.
— С чего ты это взял?
Удивилась я.
— Вы, наверное, случайно, поменялись, когда граф сцепился с Кэртом.
— Они сцепились?
— Да.
Проговорил Пых, с недоумением глядя на меня.
— Из-за чего сцепились-то?
— Из-за тебя.

С подозрением смотрю на ушастика.
— Граф сам хотел тебя нести, но Кэрт не дал. Сказал: «Еще уронишь».
— Врешь.
— Это ты не можешь увидеть очевидного!
Оба до смерти влюблены в тебя!
Но ты, как те глуповатые героини романов, которые мы читали по ночам, все никак не можешь узреть, что происходит у тебя под носом.
Дрейк столько тебя искал в том мире!
И до сих пор не убил!
— Последнее — наиболее убедительно.
— А ты только нос воротишь, да сбежать пытаешься.

— А Кэрт? У него же просто контракт.
— О котором он даже не вспоминает. Кстати, скоро полнолуние.
— Но…
— Это другой мир. Здесь оно в другое время, а я их чую, ты же знаешь.
— Знаю.
— Ага. Так о чем я?
— Они в меня влюблены до одури. Но боятся признаться.
— Не язви. Да, боятся.
А тебе легко бы было подойти к василиску и, глядя в его странные глаза, признаться в глубоком и искреннем чувстве?

Тихо ржу.
— Во-о-от! А ему каково?
— Да ладно тебе, Пых.
Такое ощущение, что ты и сам уже начинаешь верить в этот бред.
— Бред? Бред?!
Он тебя за картину не убил?
— Нет.
— После побега искал?
Хотя мог бы просто найти другого исполнителя, и оторвало б тебе тогда голову.
— Ну и че…
— Погоди! А их стычка с Кэртом?
— Я ее не помню.
— Я помню. И шея Васи помнит.
Поверь, там такие следы, которые не заметить просто невозможно.
— Хм.

— Да он тебя после всего, что ты сделала, удрав со мной и не выполнив обещание, — не убил.
А позволил шляться где-то до утра, отдал все деньги и ни разу ни в чем не упрекнул!
Золотой мужчина!
Все, что ему осталось — встать на колени перед тобой и поцеловать твой сапог.
Ибо сильнее унизиться такой гордый человек уже просто не сможет.

Мне дурно.