часть двадцать вторая
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.

Меня подняли еще засветло и нагрузили огромным мешком на лямках, который до этого нес один из наших охранников.
И теперь я иду быстрым шагом по лесу, едва переводя дух и мечтая добить того, кто стонет на носилках.
— И как он только умудрился?
Поражался мышь, сидя у меня на плече.
— Это даже малому ребенку понятно: не трогать то, чего не знаешь! Вот почему он не увернулся от этой веточки? Мог бы пригнуться, в конце-то концов.
— А зачем ты ее отогнул?
Огрызнулась я.
— Он, в отличие от тебя, не имеет к местной флоре иммунитета.
— Ну знаешь ли, не могу же я видеть в каждой веточке угрозу нашей могучей охране.
— Ты его по лицу этой веткой долбанул — вот ты и тащи тогда эту тяжесть.
— Говорил же: сложи все в суму.

— Не получится! Там на каждой вещичке метка 1стоит, которая не дает присваивать эти вещи. Может, выкинуть?
Задумчиво проговорила я, спотыкаясь об очередной корень дерева.
— Я тебе выкину! Столько добра — и все выкинуть? Только через мой труп!
— Ты даже не знаешь, что внутри.
— Как не знаю? Оружие. Это ж охранник василиска!
— Н-да? А вот мне кажется, что там у него пироги горячо любимой бабушки.
— Кушать хочешь?
Заботливо спросил Пых.

Поправляю мешок за плечами и, стиснув зубы, шагаю дальше.
И угораздило же этого горе-охранника пойти за мной.
В итоге мышь врезал ему по лицу веточкой какого-то очень ядовитого растения, и теперь у охранника из-под кожи прорастают ростки.
К счастью, он пока без сознания, но вид этой зеленой поросли на его щеке… зрелище не для слабонервных.
И на его месте я бы просыпаться не спешила.

— Не отставать.
Мимо меня прошел василиск, несущий передний край носилок.
Второй же край носилок тащил наш второй охранник, и вид у него был, прямо скажем, не очень веселый.
— Давай догоняй.
Почесав ухо, сказал Пых.
Мрачно посмотрев на него, скидываю мешок с плеч и швыряю его в кусты.
— Что-то мне подсказывает, что ему это больше не понадобится.
— Злая ты.
— Какая есть.

За мешком мы таки вернулись. Подняли, отряхнули и продолжили путь, при этом василиск укоризненно на меня посмотрел и попросил больше так не делать.
Я всем своим видом продемонстрировала, что мне его взгляды и мнение до лампады, но пошла быстрее.
Во многом потому, что охранник наконец проснулся и тихо застонал, а после и вовсе завопил в полный голос, обнаружив необычную растительность у себя на лице.

Так мы шли полчаса, потом я не выдержала его воплей и огрела мужика по голове так, что тот снова вырубился.
На его друга было страшно смотреть: серый, с искусанными в кровь губами, он смотрел на больного стеклянными глазами.
Василиск целеустремленно шел вперед, не обращая внимания на происходящее — то ли ему и впрямь было все равно, то ли он снова надел маску.

— Спасибо.
Пискнул мышь, залезая ко мне в капюшон.
— Хотя, боюсь, мне теперь еще долго кошмары сниться будут. Ты его глаза видела?
— Видела. И если бы у меня было лекарство — дала бы. А так… проще прибить, чтоб не мучился.
— Он тебе не даст.
Я покосилась на охранника и стиснула зубы.
Этот точно не даст.
Будет верить до последнего и смотреть, как парень умирает в страшных муках.
Говорят, среди таких, как они, дружба — редкость. И тем она ценнее и всегда на всю жизнь.
Прямо как любовь.

В полдень мы остановились на привал.
Василиск достал из кармана карту и сверил направление нашего движения по компасу: небольшому колечку с алым камнем, которое указывало путь.
Из него вырывался небольшой пучок света, направленный всегда в одну и ту же сторону.
— Ну как? Есть шансы добраться до темноты?
— Есть. Разведи костер и собери ягод — вон те, синие, съедобные.
Это он мне? Ну-ну. У меня еда еще не закончилась — сума полна, так что будем считать, что он проинструктировал воздух.
Хотя…
Мышь уже залез в суму так, что снаружи торчали только задние лапки, и принюхивался, ковыряясь внутри.

— Пых!
Вытаскиваю его за крыло и сажаю к себе на плечо. — Ты ж антимагический. А если случайно снимешь чары?
— Да ладно. Я почти научился контролировать свои силы, так что не переживай. Что есть-то будем?
С носилок снова раздался стон. Поворачиваю голову и встаю.
— Ты там только не переусердствуй, ладно? Сказал Пых, снова с головой залезая в суму.
— Не забывай, что бьешь ты сильно, и вполне можешь проломить страдальцу череп.
Киваю и, рывком подняв суму, иду к носилкам. Пых, не удержавшись, упал на землю и обиженно смотрит на меня.
— Сказала же — не лазь!
— Жадина.

Парня я успокоила.
Череп не проломила, костер развела.
Пых отказался есть холодное, потребовал горячих колбасок.
Не жалко — пожарила.
Василиск ушел куда-то в лес — то ли общаться с высшим разумом, то ли просто искал уединенное место, дабы последовать зову природы. 6
Был соблазн пойти за ним и все разведать, но было банально лень.
Ноги гудели, солнце пекло нещадно, да и впереди еще полдня пути.
Так что никаких лишних телодвижений!

— Ты знаешь, как ему помочь?
Рядом со мной сел охранник и внимательно на меня посмотрел.
Словно гипнотизировал взглядом…
Так и хотелось кивнуть в ответ.
— Нет. У него уже все лицо заросло, и эта гадость продвинулась уже до груди.
Он дышит-то еле-еле.
Надо найти местных жителей, возможно, они знают лекарство против этого.
— Люди близко.

Удивленно поднимаю бровь:
— Откуда знаешь?
— Запахи. Человеческое жилье не может остаться незаметным, особенно летом.
— Хм. Понятно. И в какую сторону надо идти?
— Мы идем правильно. К вечеру дойдем.
Правда, Мастер сильно забирает вправо…
— Ты так спокойно об этом говоришь.
сказал сидящий у меня на коленях Пых, с трудом проглотив довольно внушительный кусок жареной колбаски.
— Неужели не хочешь найти людей раньше?
Поглаживаю ушастую головку и киваю. Всегда было интересно, как думают наемники.
— Я подписал контракт и должен его выполнять.
Мрачно, будто неизвестно кого убеждая, проговорил наемник.
— А если василиск потребует бросить товарища и идти без него. Выполнишь?
Заинтересованно склоняю голову набок.
— Я подписал контракт.
Угрюмо повторил парень, встал и отошел.

— Ты его расстроила.
Вздохнул Пых.
— А что делать — работа у него такая: во всем слушаться Мастера.
— Прямо как Кэрт.
— Вот! Кстати! А давай его вызовем! А?
Смотрю в заблестевшие черные глазки и со смехом отрицательно качаю головой.
— Рано, Пых. Пусть еще побудет дома, в тепле.
— Тут тоже тепло.
Недовольно, себе под нос.
— Но не настолько.

К вечеру мы таки вышли из леса.
Деревья-великаны медленно расступились, ветки, украшенные синей листвой, стали попадаться все реже, а еще через полчаса нашему взору открылась огромная синяя долина, посреди которой золотилось в последних лучах заходящего солнца широкое озеро.
Неподалеку высился красивый белоснежный замок с изящными башенками и крепостной стеной, окруженной рвом, соединенным небольшим перешейком с озером.
Мост был опущен.
Все вокруг дышало тишиной и покоем, даже не верилось, что такая красота могла появиться в столь жутком и недоброжелательном мире, как этот…

Василиск огляделся и прошел мимо, взяв курс на замок.
Больной метался в бреду и в сознание больше не приходил.
Зато постоянно говорил на странном языке и кого-то звал.
Но как я ни старалась, добиться от его друга расшифровки сказанного я так и не смогла.

Солнце уже коснулось кромки леса, когда мы наконец подошли к мосту, ведущему в замок.
— Мы переночуем в замке?
Заволновался мышь.
— А что? Боишься призраков?
— Нет, конечно! Просто… как-то странно, что мост опущен и стражников нет. Да и не слышно обычного городского шума. Это очень и очень подозрительно.
— Попробуем узнать про лекарство, если получится — купим, а после этого сразу же уйдем. Василиск сказал это негромко, так что смысл сказанного дошел не сразу.
— Ночью? Лучше все же переночевать.
— Надо двигаться дальше. У тебя мало времени, воровка.
Вздыхаю и ускоряю шаг. Он прав. У меня и впрямь немного времени.

Василиск стоял у дверей замка и изучал тяжелый навесной замок.
— Похоже, его хозяева его закрыли и свалили.
Произнесла я, пересаживая Пыха на другое плечо и подходя ближе.
Тяжелый какой стал. И, по-моему, даже подрос.
— Как ты догадалась?
— Я экстрасенс.
Доверительно.
Глаза василиска сверкнули, и вмиг замок начал ржаветь, покрываясь цепью мелких трещин и разваливаясь прямо на глазах.
— Круто. Я тоже так хочу. Научишь?
Меня проигнорировали.

Внутри было тихо и пусто.
Пустые конюшни, кузница, дома…
Из колодца удалось достать ведро чистой холодной воды и напиться ею вдосталь.
На всем лежала печать запустения.
Паутина, пыль, сор, тишина и отдаленный гул ветра, гуляющего в каминных трубах.
Сказать, что здесь было как-то неуютно — значит, не сказать ничего.
Половицы тихо поскрипывали при каждом шаге. Я заинтересованно оглядывалась по сторонам: старые замки — это кладезь для охотников за наживой.
В них можно было найти все — от старинных раритетных эльфийских книг до тайников с сокровищами, которые пылятся и только и ждут момента, чтобы вновь показаться на свет.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?
Уточнил мышь.
— Да.
Довольно щурясь.
— Тогда пошли.
— В подвал.
Уточнил василиск.
— Мы туда и собирались.
Уверил его Пых.
— Подвалы старинных замков — это самое интересное и… необычное место.
Иногда там даже полуистлевшие останки попадаются. Сырость и черви… что может быть прекраснее.
Съехидничал напоследок мышь.

Василиск развернулся и пошел к лестнице, ведущей вниз. Очень хотелось оставить его в этом походе в одиночестве.
Но не давало это чувство опасности и удавки на шее — незримой и неосязаемой, но от того не менее реальной.
— Зажгите свет, граф!
Попросил мышь, перелетая с одной ступени на другую, пока мы спускались по длинному лабиринту вниз, в подвалы замка.
— У меня нет с собой факела.
— А ты глазами посвети. Пущай светятся, тут все равно и так все каменное
Предложил Пых.
— Свет моих глаз невидим.
— Н-да. И тут не повезло.

Тяжело вздохнув, я продолжила спуск вниз.
Сыро. 13
Плохо пахнет.
Странно, я думала, что на лестнице будет только пыль и паутина.
А здесь влажно. И вонь… поднимается снизу вверх и буквально сшибает с ног.
Уже и Пых закашлялся.
Пожелав нам удачи в поисках, он полетел обратно.
В подземелье было чуть светлее.
Чуть потому, что в этой огромной каменной пещере где-то под самым потолком обнаружилось что-то вроде магического светильника.

— Я нашел факел.
— Отлично. Огниво есть?
— Нет. Я его не взял.
Спокойно.
— Ну тогда гордо неси факел перед собой и тыкай им во все стороны. Как что найдешь — кричи.
— Не язви. У тебя наверняка есть с собой огниво.
— А чего сразу я? Чуть что, сразу все лезут в мою суму, подразумевая, что — если я, дурак, не взял, то она-то точно умная и поэтому взяла.
— Следи за языком. Ты даже не представляешь, с кем разговариваешь. 14

— Ну ты нашел место и время, чтоб повыпендриваться. Стоишь в самой темной пещере и доказываешь мне, что я прямо-таки обязана по первому твоему требованию достать огниво, чтоб ты мог узреть окружающий ужас.
Ну-ну.
Флаг тебе в руки, я в тебя верю.
Пока.
— Ты куда?
Хмуро.
— Наверх.
— Разрешаю себя придушить за неповиновение.
А ты можешь оставаться здесь.
Уверена, в этой сырой пещере непременно где-то на возвышении стоит огромная аптечка, а в ней сияют надписями на понятном всем языке колбы с противоядиями.
Подсказка: ищи ту, где нарисован кустарник на лице.
И удачи тебе.
Все ж таки… на ощупь искать будешь, дабы никто не решил, что это было просто.

С этим я и ушла, довольно улыбаясь и показав ему украдкой средний палец.
Огниво, конечно, у меня было. Чтобы я и не положила в суму такую ценную и необходимую в путешествии вещь — ха-ха…
Но вот то, что я ему по жизни должна и обязана — слегка взбесило.
И так уже поиздевался.
И вообще — пора становиться более самостоятельным.
А то привык, что все за него делают слуги или наемники.

Василиск вернулся минут через пять, взял огниво у охранника, сидевшего рядом с носилками, и пошел обратно.
Мы с мышом проводили его взглядами и решили идти искать сокровища.
Глаза пушистика возбужденно блестели. Охраннику сообщили, что не можем сидеть без дела — идем искать лекарство.
Нам кивнули и ничего не спросили.
Он, кстати, в последнее время что-то совсем расклеился.
От прежнего убийцы, обученного причинять людям максимальную боль и лишать их жизни, — осталось на удивление мало. Взгляд — холодный, словно рыбий, и движения — скупые и четкие.

— Может, и впрямь поищем лекарство?
Спросил Пых, сидя у меня на плече и наблюдая за охранником.
Я при этом поднималась по лестнице.
— Если найдем — не жалко, отдадим.
Только даже в нашем мире микстуры подписываются такими закорючками, что с пьяных глаз не прочитаешь.
Считаешь, тут к каждой колбе прилеплена картинка с рисунком и подробной инструкцией на пяти языках?
— А мы все же попробуем найти, вдруг повезет.
— Ну да. И умрет он в агонии.
Нет уж. Он забылся и притих.
Больше не орет и, кажется, ничего не чувствует. Тени, кажется, верят, что после смерти их души становятся чьей-то тенью…

В подвале что-то грохнуло, и раздался тонкий, на грани слышимости звук, от которого треснула половина стекол.
Стою.
Ковыряю в ухе, прихожу в себя.
— Это граф! Он нашел лекарство! Сориентировался Пых.
— А чего он тогда так орал?
— Блин, ну орал… от радости.
— Скорее от ужаса. Сматываемся.
Пых фыркнул и укусил меня за палец и, пока я трясла рукой, таки рванул вниз.

Надо же…
Я и не думала, что судьба этого парня так его волнует.
Вздохнув, опираюсь рукой о перила и перемахиваю через них, приземляюсь на пол тремя метрами ниже.
Поднимаюсь и решительно иду в темноту, на ходу доставая из-за спины парные клинки и стараясь успокоиться и сосредоточиться.
Жаль, что в этом мире я практически ничего не вижу в темноте. То ли так повлиял переход, то ли то, что я преодолела межмировой барьер в состоянии легкого подпития, но и сила и ночное зрение… стали слабее.
Ненамного, но все же заметно.
И это бесило.

Стою и оглядываюсь по сторонам, стараясь различить хоть что-то в непривычном полумраке. Очень надеюсь, что интуиция меня подводит, и василиск действительно просто ударился ногой об какую-нибудь глыбу.
Внизу по-прежнему тихо и сыро.

— Пых.
Зову тихо, чтоб не потревожить того, кого тревожить пока не собираюсь.
— Пых…
— Я тут.
Шелест крыльев, ветерок в ухо, и вот уже его мех щекочет мою щеку, успокаивая.
— Нашел его?
— Я же летучий мышь!
Гордо.
— Конечно, вижу.
— Хм. И где он?
— В центре пещеры.
— Что делает?
— Лежит.
— Просто лежит… или без сознания?
— Ага. Уснул. Разморило.
— Не издевайся. Кто еще есть в пещере?

— Не знаю… Если кто и есть, то пока не шевелится, а я не могу видеть все и везде… Тут куча камней и завалов! Так и потеряться недолго.
— Слетай посмотри.
— Не-а.
— Ладно. Показывай, где граф, попробуем его вытащить.
— А может, тут оставим? Ну… ему и тут неплохо, а тебе он только мешает.
Авось и нет у тебя на шее никакой удавки. Я же ее не чувствую.
— А если есть?
— Значит, я был неправ.
— Это греет. Показывай.
— Ну и тяжелый же он!

Рядом что-то грохнуло, и к ногам подкатилась парочка отколовшихся сталактитов.
Дернувшись от неожиданности, роняю безвольное тело василиска и едва сама не падаю с кручи. Тело покатилось, подпрыгивая, и шмякнулось, в конце издав тихий, странный «бульк».
— О! Тут есть озеро! Он нашел воду!
Удивился Пых, слетая с моего плеча.
— И кажется, утонул. Н-да. А оно, похоже, довольно глубокое.

Ругаясь на чем свет стоит, лезу вниз, вода появилась так неожиданно, что едва сама в нее не рухнула.
Ледяная, она словно ножом прошлась по ногам, залив сапоги.
К счастью, граф лежал неподалеку и толком затонуть не успел.
Нащупав его ногой и уцепившись за пояс, я рывком вытянула мужчину на сушу и медленно потащила вверх по склону.
И это даже несмотря на мою немаленькую силу.
— А теперь дыхание рот в рот! Он не дышит.

Пушистик прыгал где-то рядом, но я его не видела, так что даже дать подзатыльник за излишне радостный тон не могла.
Нащупываю губы, медленно их раздвигаю, изучаю пальцем крепко стиснутые зубы.
— Разожми челюсть! И быстрее, ему становится хуже.
— Как ты это определил?
— Ну… я приложил ухо к груди, мне кажется, у василиска остановилось сердце.
Со вздохом сжимаю нижнюю челюсть и рывком сдвигаю ее вниз.
Что-то хрустнуло, и челюсть зафиксировалась в открытом состоянии.
Ковыряюсь во рту, пытаясь вытянуть язык.
— Чего ты там возишься?
— Пытаюсь вытащить язык.