ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 13, заключительная
Но всего за секунду до того, как пасти вопьются в жалкую плоть, рядом возникает высокая темная фигура, сграбастывает меня, и мы вместе врезаемся в черноту.
Секунда… Две…
Почему так тихо?
Я умерла?
Нет.
Вокруг беснуется все тот же хаос, но звуков нет, и боли нет, зато есть кто-то, кто крепко держит меня на руках, прижимая к себе.
Поднять голову, взглянуть в его глаза.
Странник?
Но ты же заколдован.
Его лицо напряжено, вокруг нас что-то трепещет и мерцает, выламываясь под разными углами.
Защита.
Зачем?
Мы все равно умрем, хаос еще никогда не отпускал своей добычи.
— Зачем?
Он услышал и даже посмотрел на меня.
Его глаза — живые, черные, — как и все вокруг, вспыхнули жутким светом.
Мне стало страшно.
Очень.
— Ты принадлежишь мне.
Слова вылетали тяжелые, острые, так не может говорить человек… или горт.
— Ты не сможешь. Хаос не отдаст.
Я отвернулась, чтобы не видеть его лица.
Оно пугало.
Но он не ответил.
Только вдруг все его мышцы разом изменились, врезаясь в кожу подобно стальным канатам, руки сжались так, что у меня затрещали ребра, и… мы куда-то прыгнули.
Я закричала, забилась от боли, ужаса, непонимания, что происходит вокруг.
Но он не выпустил меня, удержал, а потом изувеченный разум просто отключился.
Я потеряла сознание.
*** *** ***
— Ди, очнись. Ну пожа-алуйста!
Сопение, громкий звук, будто кто-то высморкался.
— Ну, Ди, ну очнись, я тебе торт принес.
Щеки коснулось что-то холодное, наверное, тарелка.
Нос уловил запах шоколада.
— Всего разочек откусил. Ну позалуста, ну, Ди, твой любимый! Мы с Нитой вместе пекли, она сказала, что ты его понюхаешь и сразу поправишься.
В нос ткнулось мягкое и холодное.
Торт.
Его старательно уложили мне на лицо.
— Чувствуешь? А то вдруг до тебя запах не дошел.
Я не выдержала и чихнула.
— Она пришла в себя!
Коша с воплями скрылся за дверью, а я с удивлением разглядывала куски торта, разбросанные по всей кровати и непосредственно на мне.
В следующую же секунду в дверь снова вбежал дракоша и тут же полез обниматься, облизывая мое вымазанное в шоколаде лицо длинным шершавым языком.
Следом вбежал Пашка под руку с Нитой.
А за ними… за ними вошел он.
Я кое-как отбилась от Коши и внимательно взглянула на него. Нет, горта этот странник напоминал, как карета телегу.
Он весь был будто тень: высокий, смуглый до черноты (и куда подевалась снежная белизна кожи?), худощавый,
но каждая мышца четко прорисовывалась под тонкой тканью рубашки, беспечно распахнутой на груди,
и эта грудь могла свести с ума не то что многих,
а пожалуй что любую дурочку, рискнувшую на него посмотреть. Длинные, изящные пальцы, но не тонкие, как у женщины, совсем нет.
Упрямая челка, спадающая на лоб, и… глаза: черные кошачьи глаза со знакомым лукавым прищуром.
Пашка наконец допер, что мне ни до кого, и, забрав Кошку, а также подхватив за руку Ниту, вышел из комнаты.
Кстати, у Ниты были человеческие уши.
Мысль прошмыгнула на самой грани сознания и тут же погасла.
Я смотрела только на него.
— Узнала?
Я вздрогнула. Все тот же голос, а я думала, что это был сон.
— Узнала.
Он подошел и сел на край кровати, глядя мне в глаза и парализуя своим взглядом.
— Что ж, я рад.
И снова тишина.
Я буквально тонула в черных провалах его глаз, наотрез отказываясь выныривать.
Он тоже молчал.
— Ты… ты ведь в любой момент мог превратиться обратно в… ну в себя.
Я старательно отвела взгляд, теребя в руках вымазанную в шоколаде подушку.
Легкий ветерок взъерошил спутанные волосы — и вот уже и я, и кровать снова чистые.
Его рука легла рядом с моей. Он еще и колдует, хотя чему я удивляюсь?
— Мог, но не хотел.
— Почему?
Я упорно разглядывала подушку, радуясь, что волосы занавесили красное от смущения лицо.
Он был слишком близко.
— Ты боялась.
Тихо, ласково.
— Не подпускала меня к себе, а большой черный кот спокойно мог находиться рядом с тобой и даже спать в одной комнате.
Его пальцы прошлись подушечками по моей коже, легко приподняли подбородок, заставляя снова взглянуть в черноту его глаз,
Сердце стучало так часто, что удары отдавались в ушах, его руки буквально обжигали лицо.
— Ты и теперь боишься меня.
Он грустно улыбнулся самыми краешками губ и… отпустил меня.
Я судорожно вдохнула, только теперь сообразив, что все это время забывала дышать.
— Почему?
Я не успела ответить, в комнату просунулась вымазанная в креме мордочка Коши, он обозрел мою пылающую физиономию и важно объявил:
— Торт готов!
Я радостно вскочила, споткнулась об одеяло и чуть не грохнулась на пол, но в последнюю секунду он успел меня подхватить.
Кожу будто ошпарило кипятком, сердце рухнуло вниз, а его глаза сверкали всего в нескольких сантиметрах от моих. Послышался стук закрываемой двери.
Предатель.
— Не бойся.
Жаркое дыхание слов обожгло щеки, я уже не владела своим телом и наотрез отказывалась понимать, что же со мной происходит.
Он наклонился еще ниже, и его губы так нежно коснулись моих, что мир перевернулся, а мои руки сами скользнули вверх и робко оплели его шею, зарываясь пальцами в черные как смоль волосы.
— Ты моя.
Это последнее, что я услышала прежде, чем попала в рай, где были жар, холод, сила его рук, крепко сжимающих меня в объятиях, и пьянящий вкус, казалось, давно знакомых губ.
Только бы не сойти с ума.
Из комнаты мы вышли спустя полчаса, я была встрепанная, красная как вареный рак и постоянно улыбалась всем вокруг, как полная дура.
Хотя… почему как?
Странник шел за мной, его лица я не видела, но натянутые до предела нервы буквально чувствовали, где именно он сейчас находится.
К счастью, Ните и Пашке явно было не до нас, а Коша был чересчур занят куском торта, остатки которого сиротливо украшали стол.
— Ой, ну наконец-то!
Так, я ошиблась, Пашка все же нас заметил, даже Коша отвлекся от торта и с любопытством на меня уставился.
— Нацеловались?
Строго поинтересовался он.
Я из красной стала пунцовой, а стул Коши немедленно взмыл в воздух прямо с верещащим дракончиком, успевшим, впрочем, на взлете стянуть со стола остатки лакомства.
— Ди, пусти, я боюсь!
Я невозмутимо села за стол, довольная, что странник галантно отодвинул для меня стул.
Коша наматывал круги у люстры.
— Ну и ладно, зато отсюда все хорошо видно!
Стул тут же опустился на свое законное место.
В лапах у удивленного Коши была пустая тарелка, которую он как раз заканчивал вылизывать.
— Нита.
Девушка вздрогнула и попыталась выскочить из-за стола, но Пашка удержал ее за руку.
— Ты теперь человек, помнишь?
Нахмурился он.
Нита смущенно кивнула и снова села на стул.
Я следила за тем, как странник отрезает мне кусок торта, в то время как в чашку лился горячий чай.
Наполнившись, чашка медленно и крайне осторожно левитировала ко мне.
— Нита, так вы уже провели обряд?
— Да.
Она виновато улыбнулась.
— Провели, просто ты очень долго находилась в беспамятстве, и Паша решил…
— Я решил, что и сами управимся.
— Я им помогал!
Коша сидел на столе у большого блюда, прихлебывая чай из небольшой кружечки.
— Да уж…
Усмехнулся Пашка.
— Помогал. Чуть чего — и в обморок.
— Что?
Но… ты… да я… да они…
Блин!
Любой бы упал при виде того, как вы вампирше губы отпиливали!
Я заинтересованно уставилась на смущенного Пашку, Нита тут же решила, что пора мыть посуду, и по-быстрому смылась на кухню.
— Да, отпиливал, но она же была мертвая…
— Кошмар!
Перебил его Коша.
— А кто вам ухо принес, рискуя собственной чешуей? Кто, я спрашиваю?
Паша тяжело вздохнул.
— Рискуя жизнью, между прочим!
И даже не возмутился, когда узнал, что кое-кто потерял столь ценный амулет на развалинах в лесу.
Меня там чуть камнями рушащихся стен не убило, я уж молчу о всякой нечисти, которая рыскала вокруг табунами!
— Ладно.
Решила я восстановить перемирие.
— Ладно, все молодцы, и у меня на повестке дня стоит только один вопрос.
Коша временно заткнулся, и все с любопытством на меня уставились, даже Нита выглянула из кухни, вытирая руки мокрым передником.
— Что мы будем делать дальше?
— Как это что?
Не понял Пашка.
— Жить. А что, есть какие-то другие предложения?
Я задумчиво покачала головой, понимая, что слишком рано затрагиваю эту тему, но я всегда хотела знать в точности свое будущее, да и вряд ли у меня получится поднять этот вопрос позже, лучше уж сейчас, сразу.
— Нита теперь человек, ты ее любишь.
Нита вспыхнула, а Пашка продолжал буравить меня взглядом, не понимая, к чему я клоню.
— Этот дом — ваш, вы поженитесь, родите детей и…
— Так, минуточку.
Я вежливо заткнулась.
— Ты что, собралась от нас сбежать? И куда это ты, да еще и в таком состоянии, намылилась?
Нахмурился Пашка.
— Я…
— Подожди, я не закончил.
Мое возмущенное сопение все проигнорировали.
— Если ты решила срочно от нас съехать и найти кучу приключений на свою…
Гм… голову, то так и знай: я тебя одну никуда не отпущу!
— Но…
— Подожди. Я знаю, что ты хочешь сказать: Нита — человек, у вас — будущее, я помешаю. А вот фигу.
— Да!
Зачем-то влез Коша, но под укоризненным взглядом Пашки тоже заткнулся.
— Ну так вот, моя дорогая: как это ни прискорбно, но мы тебя никуда не отпустим, будешь жить здесь, а не захочешь, так пойдем все вместе. Правда, любимая?
— Конечно.
Я возмущенно уставилась на Ниту и… от удивления открыла рот, да так и забыла его захлопнуть.
Никакой человеческой девушки не было, зато на меня, чуть шевеля кончиками длинных ушей, смотрела раскосыми глазами синеволосая домовая.
— Но… как?
— Заклинание прошло немного не так, как мы задумывали.
Улыбнулась она, глядя на мое изумленное лицо.
— Я могу быть и человеком, и прежней Нитой, только вот привязанности к дому у меня больше нет, и я и вправду теперь могу уйти в любое другое место, меня ничто больше здесь не держит.
— Итак!
Важно возвестил Пашка.
- И куда же мы теперь направляемся?
Все сосредоточенно уставились на бедную маленькую меня. На странника я даже не смотрела, этот ни за что от меня не отстанет, как бы я ни сопротивлялась, то же самое можно было сказать и о дракоше.
Внезапно в горле запершило и защипало глаза.
Наконец-то!
За долгие годы наших с дракошей странствий я часто представляла себе уютный домик, верных друзей и влюбленного по уши мужчину рядом.
И пусть странник не человек и не горт, но он вполне подходит на роль последнего.
В камине жарко трещали сухие дрова, за окном барабанил по стеклам редкий дождь, а я все никак не могла придумать, что же сказать им, таким родным, чтобы они поняли всю мою любовь и признательность за их готовность идти за мной хоть на край света…
— А-а-а! Твою !!! Какого !!!
Коша!
Я прыгала по комнате на одной ноге, сжимая в руках вторую, на которую этот… птеродактиль уронил блюдо с тортом, пробегая с ним под столом и обо что-то споткнувшись.
— Какого хрена?!
Я выловила проказника из-под стола и возмущенно уставилась в его честные и очень несчастные глаза.
Гм, могла бы и не спрашивать, небось воспользовавшись тем, что все отвлеклись, решил стащить остатки угощения и спрятать в моей комнате, скорее всего под кроватью, а ночью доесть.
— Так как, Ди, куда собралась?
Напомнил о себе Пашка.
Коша, воспользовавшись тем, что меня отвлекли, ловко вывернулся и улетел к потолку, где сел на покачнувшуюся от его веса люстру.
— Да никуда, но мне кажется, что нам не помешает еще одна комната, а точнее камера кое для кого.
Буркнула я.
Пашка расплылся в облегченной улыбке, но тут что-то кракнуло, и в середину стола с грохотом и пылью рухнула та самая люстра, рассыпав вокруг тысячи осколков разноцветного стекла.
Мы дружно посмотрели наверх и обнаружили крепко державшегося за вбитый в потолок крюк и покачивающегося Кошу.
Он радостно улыбнулся и весело сообщил:
— Я тоже рад, что Ди никуда не уходит!
А потом взмахнул крыльями и осторожно приземлился на мое плечо, тут же обняв за столь хрупкую шею.
Рядом стояли скептически настроенные друзья, Нита все еще чихала от пыли, а в столе теперь зияла довольно большая дыра.
Интересно, и почему я так счастлива?