ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 5
Костер весело трещал ветками и парой сухих поленьев, шипя от падающих на угли капель жира с мяса только что пойманного кролика.
Коша сидел на ветке и бросался в нас шишками, наотрез отказываясь слезать и обзываясь «предателями» и «придурками».
Сил спорить уже не было, и я просто сидела, прислонившись к стволу дерева, и, прищурив глаза, наблюдала сквозь паутину ресниц за бликами пламени.
Очередная шишка угодила мне по макушке.
— Коша!
— Предатель!
— Слезай.
— Ты меня бросила!
— Коша, еще раз, и я…

Все, одна шишка попала мне в глаз, вторая по носу.
Я зарычала и вскочила на ноги, Коша на всякий случай громко заорал и вцепился в ветку когтями всех четырех лап.
Я плюнула и плюхнулась обратно, а Паша тихо посмеивался, поворачивая кролика над огнем.
Очередная шишка угодила ему в лоб.
— Коша!
Это уже мы вместе.
Дракончик сопел и лез по стволу выше, ища еще боеприпасы. Движение руки, и вот он уже летит на землю, зависает перед моим носом и получает по уху.
Мировая скорбь и упрек в глазах.

Я посадила его к себе на колени и принялась гладить и кормить завалявшимися в кармане орехами.
Вскоре обида прошла, и Коша, щурясь и урча от удовольствия, валялся у меня на ногах кверху пузом, пока я его почесывала. Перед моим носом появилась шипящая кроличья лапка.
— Прошу откушать.
Улыбнулся Паша.
Дракоша тут же ее схватил и нагло откусил неплохой кусок, чавкая и показывая нам большой палец, — этому его, кажется, Паша научил.
Я насупилась, но мне тут же отломили еще кусочек, и я успокоенно зачавкала, одобрительно глядя на парня.
Пашка тоже устроился неподалеку и грыз еще горячее мясо, обжигаясь и запивая ужин из своей фляги.

Я тоже глотнула и обнаружила, что воду надо будет скоро набирать снова.
Кажется, где-то тут неподалеку должно быть озеро.
Паша предложение немного отклониться от курса поддержал, а Коша сидел прямо в костре среди лепестков пламени и отщипывал от тушки кролика кусочки повкуснее, греясь на алеющих в темноте углях.
Пришелец, выпучив глаза, за ним наблюдал, но, увидев, что я абсолютно безмятежна, тоже успокоился и продолжил есть.

Насытившись, я встала и, подняв засохшую небольшую веточку из принесенной Пашей кучи хвороста, которого по идее должно было хватить на всю ночь, начала рисовать круг у места нашего ночлега.
— Что ты делаешь?
— Охранный круг.
— От кого?
Паша подошел ближе и теперь с интересом наблюдал за процессом.
— От нежити.
Подал голос от костра дракоша.
— ?!

Коша поманил его пальцем и начал медленно и вдумчиво рассказывать о том, какие бывают виды нежити и как надо от них убегать.
На пятой минуте Паша взмок…
На шестой — побледнел…
А на седьмой отобрал у меня веточку и начал сам. старательно чертить охранный круг, вдавливая ее в землю так, что та, не выдержав, переломилась.
Тогда он принес из кучи хвороста палку понадежнее, чертя уже не круг, а траншею какую-то.
— Тебе лопата не нужна?
Вежливо поинтересовалась я.
— А что, есть?
Он поднял от земли сосредоточенный взгляд и вопросительно на меня уставился.
У меня нет слов.
— Круг достаточно просто обозначить на земле, а не выкапывать глубиной в метр. Уже и этого более чем достаточно.
Паша кивнул и продолжил свой нелегкий труд, видимо надеясь, что нечисть попросту споткнется о его художества, рухнет, выругается и уползет восвояси.
— Все!

Мы с Кошей обернулись к нему.
Он стоял весь чумазый, по уши в земле, с черными ладонями и коленями, с обломком палки в руках.
Охранный круг впечатлял: какая-нибудь мышь, случайно туда попав, нипочем бы не выбралась.
Я кивнула, стараясь не рассмеяться (Коша ржать и издеваться над Пашей уже устал, а потому теперь просто стирал с глаз слезы умиления), и встала с земли.
Громко и вдумчиво прочла пару-тройку охранных заклинаний, еще полчаса орала какую-то абракадабру перед по уши впечатленным спутником и, устав, снова села.

Порывшись в мешке, достала из него плащ.
Пора спать.
— И все?
Осторожно уточнил Паша.
— Все!
Отбрил Коша.
— Теперь никто и никогда сюда не сунется, не переживай, спи.
Паша кивнул и послушно сел на землю, объявив, что будет сторожить первым.
Коша покрутил когтем у виска и удобно свернулся компактным клубочком в костре.
Я легла рядом, завернувшись в плащ и чувствуя, как щеки греет тепло огня.
Паша сидел неподалеку, подбрасывая в огонь ветки и бдительно вглядываясь в темноту за охранным кругом.

Разбудил меня вой и рев.
Я вскочила, спросонья ничего не понимая, и с удивлением уставилась на незабываемое зрелище:
Паша стоял ко мне спиной и сосредоточенно засовывал в широко раскрытую пасть зомби горящую ветку из костра. Голова зомби уже пылала, он орал не переставая, не смея пересечь круг, но и не желая уходить от столь близкой и желанной добычи.
Неподалеку переминалось с ноги на ногу еще около сорока штук, наблюдая за тем, как издеваются над их товарищем. Коша прыгал около Паши со второй горящей веткой и громко орал, чтобы и ему дали ее куда-нибудь засунуть.
Пашка кивнул и, не глядя, поднял боевого дракона в воздух, тот тут же радостно ткнул веткой зомбику в глаз, да еще и с силой повернул.
Зомби пискляво завизжал и побежал обратно в лес, решив больше с нами не связываться.
Коша вопил обидные стишки ему вслед, все еще вися на руках у Паши и бдительно вглядываясь в ряды стоящих около деревьев мертвяков.

Я закончила весь этот цирк, метнув в них пару огоньков.
Синие искорки угодили в мертвую плоть, которая мгновенно вспыхнула, и разбежались в стороны новыми огоньками, те попали на других зомби, и так далее, пока не были уничтожены все.
Это произошло в считаные секунды, и мертвяки просто не успели разбежаться.
Друзья повернулись ко мне, явно недовольные моим вмешательством.
— Ди-и, ну зачем? Я хотел еще кого-нибудь поджечь.
Насупился дракоша и полез обратно в костер.
Паша ничего не сказал, но на этот раз все-таки лег спать, завернувшись в плащ и раз и навсегда поверив в неприступность охранного круга.

К озеру мы вышли в середине следующего дня, причем кольцо с картой нес Паша, заявив, что мы не умеем им пользоваться. Кто бы говорил, сам же нас чуть в болото не завел, просто не увидев его на карте и предложив идти напрямик.
Дракоша и я высказали ему абсолютно все, что о нем думали, после чего пристыженный пришелец все-таки смог найти путь в обход грязи и лягушек.

Озеро было чистым и прозрачным, словно хрусталь. Небольшой водопад струился со скалы и разбивался о воду тысячью брызг и взвесью водяной пыли, прохладной и пушистой, словно утренний туман.
Я тут же решила искупаться, радуясь, что захватила купальный костюм: белая рубашка и короткие штанишки синего цвета, может, и не очень мне шли, зато хорошо сидели, что подтвердил восхищенный взгляд Паши.
С визгом вбежав в воду и поднимая фонтаны брызг, я вдруг споткнулась о какой-то камень и рухнула прямо у берега.
Тут же вынырнула, вопя и ругаясь на чем свет стоит, и почувствовала, как сильные руки поднимают меня в воздух.
— Где болит?

Я встретилась с его черными как ночь глазами и… утонула в них.
Мимо проплыл насвистывающий что-то Коша.
— Нога.
Тихо, почему-то краснея, прошептала я.
А Паша смотрел не отрываясь на мое лицо, и мне было так уютно и хорошо, что хотелось уже никогда больше не покидать его рук.
— Ребята.
Донесся ехидный голос снизу.
Вы целоваться-то будете? А то я уже замерз.

Я вспыхнула и начала вырываться из объятий Паши.
Он от неожиданности меня выпустил, и я грохнулась в воду прямо на дракошу, который просто не успел отплыть.
Меня укусили, я заорала и вытащила из-под себя мокрый и ругающийся клубок чешуи.
— Пусти хвост!
Отпустила, и он тут же рухнул обратно в воду.
— Спасибо.
Булькнул Коша, возмущенно отплывая от меня подальше.
Подняв голову, я увидела виноватую физиономию Паши.
С трудом встав, решила хоть что-нибудь сказать:
— Ты знаешь, а тебе очень идет… очень идут…
— Трусы.
Подсказал Коша.
Я попыталась нащупать его ногой, чтобы утопить, но дракоша был начеку и вовремя отплыл.

Весь красный Паша с удивлением рассматривал свои трусы, я уже и сама была вся пунцовая.
— Спасибо.
Неуверенно сказал он.
— Ой, не могу!
Ржала рептилия, булькая неподалеку и явно нарываясь.
Я плюнула и пошла купаться.
Нет, ну с ними невозможно, все испортят ведь!
Искупавшись и высохнув, мы набрали во фляжки воды и теперь сидели, поджаривая на костре пойманную Кошей рыбу. Ему очень нравился процесс ныряния и ловли юркой добычи, а главное то, что его больше не ругали.

— Расскажи о себе.
Я удивленно посмотрела на Пашу, не понимая, с чего вдруг такой интерес к моей персоне.
— Да тут и рассказывать особо нечего.
Пожала я плечами.
— Спроси вон Кошу, он мою жизнь знает еще лучше, чем я.

Дракончик как раз тащил к костру последнюю, довольно крупную рыбину, которая отчаянно сопротивлялась, мотая хвостом.
Дракоша почти выбился из сил и благодарно повис на руке Паши, который подхватил обоих.
Пришелец попытался стряхнуть Кошку, но тот держался крепко, требуя, чтобы его отнесли к костру, так что с рыбой в одной руке и Кошей на другой Паша прибыл и сунул мне мокрого питомца.
Я немедленно завернула добытчика в полотенце, из которого теперь высовывался только нос и два сверкающих глаза.
— Кош, тут пришелец хотел узнать о нашей с тобой судьбе. Расскажешь?
— Не раньше, чем меня накормят!
Возмутилось полотенце и затихло у меня на руках, вглядываясь в жарящуюся на прутьях рыбу и сопя от удовольствия.

Паша кивнул, соглашаясь, и первый кусочек сунул нашему кормильцу.
Полотенце благодарно зачавкало, когда же этот охламон насытился, оно все было перемазано рыбьей чешуей и жиром.
— Итак, я начинаю.
Коша важно перелез на колени к Паше, уселся поудобнее и принялся рассказывать с того самого момента, как я подобрала его на дороге.
Я встала и решила прогуляться по лесу.
Эту историю я и так знала, так что вряд ли могла услышать что-то новое.

Солнце мелькало в сомкнутых кронах, вода билась и падала на камни, а на берегу, около водопада, опустив в воду роскошный, отливающий медью хвост, сидела русалка и угрюмо разглядывала свое отражение в воде.
— Привет.
Она пискнула, обернулась и… не стала нырять.
Я нахмурилась, удивленная такой доверчивостью.
А это чудо природы, ломая все легенды и предания, еще и рискнуло со мной заговорить.
— Ты ведьма?
Серебро ее слов разбилось о воздух и мягко осело на воде, смешиваясь с бликами солнца.
Я всерьез задумалась о том, чтобы поменять себе голос.
А что, внешность у меня теперь — закачаешься, можно и голос соответствующий сварганить.
— Ты глухая ведьма?
Видимо устав ждать, уточнила русалка.
Блин, и эта лезет обзываться.
— Ведьма я, ведьма. Чего надо?

Русалочка захлопала длинными мокрыми ресницами, явно не понимая, почему я злюсь.
Я подошла и села рядом, свесив босые ноги в воду по соседству с ее хвостом и задумчиво ими бултыхая.
Русалочка было отодвинулась, но потом доверчиво замерла. Видимо, и впрямь припекло бедолагу.
Так-то русалки народ пугливый, чуть что — сразу в воду и поминай как звали, а уж в воде, да еще при их умении превращаться в поток искристой воды попробуй их поймай.
— Так чего случилось-то?
Уже спокойнее спросила я.
Русалочка задумалась, а потом, будто на что-то решившись, заговорила:

— Мне помощь нужна. Я заплачу.
Мой скепсис сиял на лбу огромными буквами.
Нет, ну на фига мне речной жемчуг, а тем более икра рыб да водоросли?
Русалочка снова замолкла — видимо, испугалась.
— Так, или ты говоришь, или я ухожу. Давай быстрее, меня ждут.
Быстрый кивок и бурный рассказ.
Я сама напросилась.

— Я влюбилась…
Перепуганный взгляд в мою сторону.
На этом месте я, видимо, должна была зверствовать.
Фигу.
Сижу, молчу, слушаю.
Теряю терпение.
— Он очень красивый, золотоволосый, смелый, умный, но…
— Человек.
Предположила я.
Взгляд полный ужаса.

Я невольно увидела себя, каждую ночь со злобным хихиканьем подглядывающую за влюбленной парочкой из зарослей крапивы, естественно, с горой семечек в кармане и Пашиным биноклем на шее.
— Да… а можно мне…
Мотнув головой, я отвлеклась от занимательной картины и задумчиво посмотрела на русалку, уже догадываясь, чего ей надо, и уныло разглядывая ее хвост.

Можно-то можно, не зря я наизусть помнила все прочитанные книги, и это заклинание на десять листов мелким шрифтом помнила до последней запятой, только вот после него я дней пять буду лежать пластом и еще дней десять не смогу колдовать.
Оно мне надо?
А может, он ее бросит, как с ногами увидит, а может, ей не понравится быть девчонкой… да мало ли что.

Последнее я произнесла вслух, и меня тут же заверили, что это очень важно и очень нужно и что если не я, то она умрет, а он — утопится.
Я подумала и тут же предложила сделать его русалом, это проще.
— А ты можешь? Карл, иди сюда!

Я вздрогнула и огляделась.
Из-за ближайшего дерева робко вылез прыщавый худой пацан, вытер сопли рукавом и с опаской похромал ко мне.
Я сидела в ступоре, открыв рот и уставившись на этого, с позволения сказать,
Ромео.
— Вот он!
Не понимаю, к чему столько пафоса.
А когда мне еще и вежливо улыбнулись остатками гнилых зубов, я уже вообще ничего не соображала.
Да-а-а… как говорит Пашка, любовь зла, полюбишь, блин, козла.

— Карл, это ведьма.
Я вежливо хлопнула глазами, забыв закрыть рот.
— У ней щас слюни потекут по подбородку.
Сделал наблюдение Карл, и рот был немедленно захлопнут.
— Неважно, она может тебя сделать русалом, представляешь?!
Карл, видимо, представлял, так как энтузиазма на его покрытом прыщами лице я не заметила.
— И мы с тобой увидим папу!
Остатки энтузиазма сдохли на корню.
— И сможем пожениться!

Карл нервно начал оглядываться на такой родной лес.
— Но для этого тебя сначала надо утопить.
Радостно добила я его.
— А может, не на-адо?
Проблеял недоросль, выдирая руку из страстных объятий русалки.
— Надо!
Рявкнула я и резко вскочила.
— Щас будем превращать!
Мощный тычок, и Карл с воплем летит в воду.
— Топи его!
Азартно заорала я, и русалочка с неженской силой поволокла своего избранника на дно.

— А чего это вы тут делаете?
Поинтересовался Коша, заглядывая в озеро.
Тут на поверхность с воплем:
- Помогите!
Всплыл Карл, булькнул что-то ругательное, но вынырнувшая русалочка с силой вцепилась в его плечи и потянула вниз.7
— Топим.
Объяснила я.
Коша, отрыв рот, на меня смотрел.
— Он тебя обидел?
Строго поинтересовался подошедший Паша.
— Он пытался меня соблазнить.
Чтобы хоть как-то объяснить ситуацию, отмахнулась я.
Паша зачем-то скинул одежду и рыбкой нырнул в воду.

— Куда это он?
Коша только пожал крыльями.
Усталая русалочка всплыла неподалеку, с сожалением наблюдая за тем, как ее любовь, отфыркиваясь, по-собачьи плывет к берегу, но тут Паша вынырнул неподалеку, двумя мощными гребками догнал несчастного, врезал пару раз по морде и с силой погрузил находящегося в отрубе недоросля в воду.
Мы все трое удивленно на него таращились.
Труп недоросля медленно всплыл спиной вверх и задрейфовал к берегу.
Пашка же вынырнул у моих ног, окатив до колен брызгами, одним слитным движением вылез на берег и начал одеваться.
— Спасибо.
Неуверенно протянула я.

Он вдруг нежно улыбнулся и провел по моей щеке холодными пальцами.
— Если что, ты только скажи.
— А мне, если что, можно сказать, когда меня будут соблазнять?
Дергал его за штанину Коша, радостно прыгая от нетерпения.
Паша хмыкнул и поднял его на руки, а я обернулась к русалке с ее суженым.

Заклинание плелось легко, серебристая вязь ткалась в воздухе, сплетясь в узоры и сновидения, ложилась на тело, окутывала кожу, вживлялась в ноги.
Руки танцуют в воздухе, глаза полуприкрыты, а я уже не здесь, меня нет, я растворилась в заклинании и теперь пою, а не говорю, сплетая сети волшебства.
Тело Карла приподнялось над водой, окуталось серебристой паутиной вязи заклинания.
Я прошептала последнее слово, и вот уже он опускается, его ласково принимают воды озера, а от талии начинается красивый, серебристый с белыми узорами хвост.
Даже жалко, что у такого недотепы теперь такая красота.

Юноша вздрогнул, открыл глаза и тут же утонул в счастливых объятиях русалки.
Он вырывался и верещал, ничего не понимая, а она уже волокла его под воду, спеша показать отцу и братьям.
Правда, минуты через две русалка снова вынырнула, чтобы поблагодарить, сунула мне в руки пригоршню белого речного жемчуга и доверху наполненный икрой лист лопуха, чмокнула в щеку и снова уплыла.
Я грустно разглядывала подарки, не очень понимая, что с ними делать, а Коша уже ел икру.
Мы с Пашей срочно к нему присоединились, пока он все не съел.
Икра была объедение.