А потом будет лето,
и люди, видящие друг в друге не голое тело,
а источник заразы, источник смерти, источник чего-то белого,
что ложится в кожу, лишая воздуха или крови,
а потом будет август, могилы отцов и вдовы.
Мы нахмурим брови,
мы скажем: «надо верить в лучшее»,
но увидим сыпь на месте былых веснушек,
но увидим множество чужаков: угрожающе-слишком-близких.
А потом будет лето — безумное и изысканное,
а потом — сразу оптом — солнце и драные легкие,
и красивая девочка, ставшая вдруг жестокой.
А потом будем мы, живущие в мире «после».
И теперь я желаю тебе важнейшее:
… показать весь текст …

Мы должны быть безумны, моя дорогая.
Не пугайся сирен у себя в голове —
это просто таможня на границе у рая
или ангелы на игле.
Как танцуют они!
Посмотри, дорогая,
как танцуют они, как похожи на нас!
Пересказ этих танцев — наше знамя и пламя,
дорогая, мы горим, словно газ.
И мы дышим тем газом, мы дышим друг другом,
беспросветно пьянея от волос или рук.
Мы должны быть безумны, моя незаслуга,
моя лучшая из подруг.
Мы должны быть безумны ради этих записок,
… показать весь текст …

У меня времени — горстка.
У меня времени — мало.
Ну давай, моя девочка, под одеяло
И построим там город — Рим или Вильнюс,
Или Крым, как морское тело на вынос.
Там снаружи — минус и жизнь, как факел —
Перебранки, фотки, факты и факи,
И минутки тикают коготками
По стеклу — которое между нами.
Там снаружи — больно. И каждый первый
Ловит ртом летящие с неба перья,
Ловит Бога, трахаясь на руинах,
Позволяя ноги себе раздвинуть.
Как тошнит, малышка, от этой дряни…
… показать весь текст …

Если ты захочешь, мы будем путешествовать вместе.
Я могу тебя взять —
с собою.
К примеру, в секс.
Я могу тебя взять.
А после выдумать — Гестией или Вестой,
созидая из жизни храмы и множество пьес.
Так среди поэтесс
ты станешь, бесспорно, лучшей —
в этих мятых джинсах,
с этой ненавистью к словам.
Я тебя придумаю
после путешествия в секс —
сущим,
… показать весь текст …

К сексу нужно подходить с ненавистью. Секс нужно вымогать и брать силой. Расплачиваться им, как пластиковой кредитной картой. Мстить за нанесенные обиды, вбивая скулящее тело в матрас. Использовать половой акт как кнут и пряник дрессировщика: «сегодня я научу тебя слушаться». Потому что в сексе должен быть ощутимый, ощущаемый эмоциональный контекст, своя история, как в языке танца. Потому что даже в сексе должен быть обоснованный смысл, а не только фрикции и разрядка. Иначе — пустота, иначе — ра…
… показать весь текст …

Добро пожаловать в мой лес — беги не беги,
Но тебя уже держат когти тихого шепота,
Козлоногие сатиры слизывают травы с твоей ноги,
И их бог пан смотрит на тебя, как на свою собственность.
Из флейты доносятся тьма и лесной пожар,
Опийный дурман безудержного цветения.
Доброй пожаловать. Раздевайся, моя душа,
Танцуй и говори со мной каждым своим движением,
Кричи и бейся в узловатых пальцах корней,
Выгибайся дугой в царственном море зелени.
Если кто-то другой касается твоих плечей —
Это только я под…
… показать весь текст …

Я не хочу знать твоего имени.
Когда я спрошу, скажи, что оно синего цвета и пахнет аммиаком.
Я не хочу знать твоего возраста.
Я не хочу привязывать тебя к числам или к гороскопу,
я лучше привяжу тебя к спинке кровати.
Твоя левая рука в ремнях будет рукой водолея,
но глаза будут выдавать скорпиона.
Я хочу, чтобы наш секс был как прием антибиотиков,
стал необходимостью больного сознания,
раздробленного на пальцы и зубы,
на влажное и теплое.
Я не хочу читать твое творчество
и не хочу, чтобы ты читала мое,
пусть все это останется за кадром,
… показать весь текст …

Ну что же, детка…
Ты уже стемнела,
и все слова — той ночи пересказ,
в тебе прекрасно только твое тело,
как переплет с набором штатных фраз,
лишь выгиб губ, лишь острые лопатки.
Снимай чулки, сминая время в стаз,
в тебе прекрасны только отпечатки,
лишь кожа,
под которой пустота.
И ты поэт, но ты поэт прелюдий,
предмыслия,
предшепота поэм,
в тебе прекрасен только тот сосудик,
… показать весь текст …

Уже две тысячи самых нелепых дней
(или лет, если судить по личному чувству прожитого)
я смотрю на тебя, вижу латекс, клей и пружины,
вижу мир этот морем, и ты в нем стоишь на дне.
Я смотрю на тебя — фигуру в соленой пене,
я слушаю весь перечень твоих идеальных идей,
но если ты считаешь себя ангелом — роди детей,
и либо они станут исполинами, либо исполином было твое самомнение
на всем протяжении этих двух тысяч дней.
Но чертово притяжение — родство или близость
заставляет меня прижиматься к твоей мокрой коже
и, безумные мурашки одним вздохом на ней ероша,
обожать это море, на твой тоненький профиль нанизанное,
это горькое море — низкое и неистовое,
… показать весь текст …

Утихни. Тихо-тихо дальше пройди по пыльному газону,
зайди к Марине или Маше, вцелуйся в локти возбужденно,
а после выключи светильник и ляг сырьем субботы на пол,
разглядывая инфантильно в самом себе угрюмый запад.
Напейся — в праздник или просто,
забудься — так намного проще,
чем вышибать бензин для роста: и мысли, и любовь — на ощупь.
И чтобы много живописней смотреться в повседневной фальши —
двумя облизанными стисни фитиль зрачков едва горящий.
Во тьме все кажется округлей,
во тьме ты кажешься чуть выше,
во тьме искусанные губы так просто можно недослышать.
Во тьме, во тьме — не обернуться назад к дрожащим просьбам лампы,
во тьме безумцы и бездумцы,
… показать весь текст …

Ты приходишь в мою комнату —
это простая арифметика:
чувственный опыт жизни,
разделенный на число Миллера,
сумма твоей сексуальности в скобках тонких браслетиков
и доля мужской ответственности,
сунутая мне за шиворот.
Но когда ты выходишь из комнаты,
я становлюсь скептиком,
я начинаю видеть, как по городу бродят призраки
наших пошлых страстей,
я мажу их антисептиком,
залечивая себе память до сарказма народных присказок.
Я начинаю вдумываться в каждую строку времени,
… показать весь текст …

Кто-то мог быть с тобой. Но рядом никого не было.
Если хочешь, то я расскажу тебе почему.
Потому что человек — это не часть целого,
это объективное одиночество
и долгий взгляд в темноту,
ибо есть темнота в итоге любого цветения,
ибо есть итог каждому из людей.
Кто-то мог быть с тобой. Но жизнь никого не ценит,
для нее ты — вакуум, случайная форма дней.
Кто-то мог бы быть. Но не быть выбирают чаще,
отвечая Гамлету выстрелом на вопрос.
Долгий взгляд в темноту — это вся твоя жизнь, мой мальчик,
для нее ли ты из младенческих яслей рос?
Кто-то мог быть с тобой.
… показать весь текст …

Я могу писать о любви, но в итоге выходит пошлость.
Я могу писать о себе, но выходит какой-то жалкий трагизм.
Знаешь… Стань моей музой, танцуй канкан и хлопай в ладоши,
покажи мне боль, покажи агонию и стриптиз,
покажи себя, будь одновременно — роза и опий,
будь одной улыбкой в этом полом хаосе темноты.
И не надо рифм, и не надо этих земных утопий,
для другой поэзии нам достаточно шнапса и запятых.
Запятнай мораль — мы напишем новый духовный кодекс,
из которого ты выйдешь белой львицей на тоненьких каблуках,
и бессловно вздрогнет земля под ними, и сморщит полюс,
и бесславно сдохнет моя злая ярость в сжавшихся кулаках.
Так дерзай, кричи! Разбивай стекло в моих черных окнах,
разрезай мне грудь и рукой черпай в ней горячий свет.
… показать весь текст …

Кто-то пишет «потерянный рай». В этом больше пафоса,
подражания одряхлевшим и старым принципам.
А мне хочется к морю и вырвать перо у страуса,
и не рай искать — а вот здесь кое-как прижиться.
А мне хочется горя — до крика, до несусветного
перелома любой строки. А мне хочется бабу
беспардонно голую. Ну, предположим, Свету
или Дженнифер в красных чулках и с черной помадой.
А мне хочется настоящего, а не пришлого,
чтобы руки сводило от счастья, и зубы скрипели,
а мне хочется это вот небо оттенка мышьего
рассмотреть, как картину Дали в лобовом прицеле.
Вот и бьюсь на миру с той сумасшедшей силой,
когда страсть через горло и кожа воняет гарью,
… показать весь текст …

Мне нравятся женщины из твердых древесных пород. Скажем, ильм или самшит. Да, самшит подойдет, из этой древесины получаются изысканные шахматные фигуры. Женщина-самшит — белая королева на черной клетке доски. Мне нравятся женщины, к которым прочно привязалось шипящее из-за спины, полускрытое прозвище «бревно». Все эти глупые люди словно бы забыли, как прекрасно и яростно горит дерево. Забыли то, что безумные костры поднимаются именно над бревнами. И сегодня такая женщина со мной. Она испытывает…
… показать весь текст …

Сейчас ты всего лишь поверхность, которую я пристально осязаю миллиметр за миллиметром. Комфортная поверхность в тесной конструкции моих одноместных рук. Но мы оба помним, что небо синее. Сегодня ты всего лишь справочник биологических терминов. Лексика здравого смысла, диалект равнодушия. Ты уже знаешь, что ты только химия, я уже знаю, как писать химические стихи. Но мы оба помним, что небо — это синяк, который болит за всех. Общее воспоминание неба — единственное, что заставляет нас оставаться рядом. Впрочем, этого не так уж мало, это даже больше, чем у остальных прямоходящих тварей, населяющих города.

Быть.
Долго рассматривать платье женщины,
темно-синее, как любовная лирика поэтов,
осознавая под тканью ее голое тело,
ее томную кожу,
острые соски и упругие бедра,
и, поймав ответный взгляд на ширинке собственных джинсов, испытывать вожделение.
Быть пьяным юношей на ночной улице,
понимая алкоголь как тихий боевой клич
и чувствуя себя воином,
или целоваться — прекрасно и пошло, как падший ангел,
потому что однажды ты познал дьявола.
Быть религиозным и верить в Бога,
который никогда…
… показать весь текст …

Не бери меня в привычку, детка. Я сумасброден.
И если сегодня мы одеты по одной погоде,
говорим напролет три часа или десять столетий,
то завтра останутся только письма и сигареты.
Не бери в привычку переписки и перестрелки.
Если даже море может стать бессмысленно мелким,
то вдвойне нелепо стремиться каждой молекулой
и полагаться — на грешного человека.
Не бери в привычку. Это словно зажигать в пальцах спичку
и пытаться верить, что огонь ее безграничен,
что ее огонь догорает сейчас не напрасно,
что он — никогда, никогда, никогда — не погаснет,
но вот дует ветер.
Не бери меня в привычку, солнышко.
… показать весь текст …

Назовем это «дверью из комнаты». Не потому что мой дом — тюрьма,
а потому что выход из ума ограничен для меня обоями.
Дом — отчасти разум, за пределами которого царствует только тьма,
дом отчасти скучен, и я складываю книги и фильмы в бытовую обойму.
Потому что тишина, как кроссовки, со временем становятся малы на ногу судьбы,
потому что иногда рассудок мой требует послать все к чертям и уехать за море.
Я ищу дверь из комнаты, потому что здесь черны сосуды и страшны суды,
здесь даже комары кажды…
… показать весь текст …

Закурим, дружок.
Нам не обязательно пить вместе кофе,
Заниматься любовью,
Продолжаться в детях.
Нам даже не обязательно лучшее в сердце — где-то две трети
Друг другу дарить, предварительно отрезав ножом
Как свадебный торт.
И шептать: «этот кусочек здесь самый сладкий,
Забирай, но осторожно — на белом креме остаются следы помады».
Нам не нужно восторженно пялиться на луну и держаться за руки,
Нам не нужно совместно тонуть в какой-нибудь заводи:
Глотать воду, задыхаться, задыхаться и ознобом полни…
… показать весь текст …