Ты не нужна мне, детка. Ты это знаешь. Но тем не менее не хочешь уходить. Это не любовь, это даже не похоть, скорее любопытство. Интерес Алисы, заглядывающей в кроличью нору. Привычка дочитывать любые книги до конца. Тебе немного страшно, немного стыдно, но ты зачарованной куклой идешь дальше. И хочется больше. Глубже. Еще. Ты ловишь мой взгляд, ты пытаешься смотреть пристально, тебе важно узнать ту почву, из которой вырастают мои монохромные сады. Тебе необходимо нащупать холодными и влажными от волнения пальцами это зерно, оно еще кажется новым. Хотя я уже знаком твоему разуму до последней строчки, знаком каждому демону, спящему в нем. Просто потому что мне присуще все то, что ты считаешь адом.

Я уходил в себя,
Входил в тебя —
Путешествуя между мирами.
Но знаешь, это было весело только первое время,
А потом потолок стал видеться мне вечерами,
Потолок нашей спальни, упавший на четверть в темень.
Словно темя треснуло, разбросав повсюду сомнения,
Отчужденность разума,
Обмирание,
Обновление,
Потолок нашей спальни — громогласный в своем безразличии,
Не сулящий разницы между духом твоим и личиком.
Оборвалось что-то — там, где я оставался мальчишкой,
Где любовь усталая раздраженно била по стр…
… показать весь текст …

Я буду писать тебе.
Поскольку ты рядом,
поскольку ты не одета,
и я вижу блеск
жантильных губ с легким привкусом винограда
и перца.
Сегодня ты мой деликатес.
Я вижу тебя и хочу получить весь спектр
возможных ласк,
обнажающих твой оскал,
снующих по всей аорте и пахнущих спермой.
Я буду писать инвиктиву и мадригал,
пока ты снимаешь чулки и сминаешь простынь,
пока ты становишься влажной в этом тряпье.
… показать весь текст …

Я включаю музыку и раскрашиваю твое лицо пальцами,
темно синей гуашью, делая жизнь осмысленной,
настоящей, подлинной, сущей, истовой, истинной,
или, наоборот, ничтожной. Но какая разница?
Может, это происходит только в моей фантазии,
я не знаю, не могу отличить одно от другого.
Я сегодня с твоих синих скул начинаю странствие
в самого себя до финального понимания Бога.
Мы кубическая абстракция. Чувствуешь это, детка?
Эти линии, углы, эти полые в нас фигуры,
это явственное неумолимое деление клеток.
Хотя, может быть, это бредни от температуры,
апогей жары, жар литературы. С губ твоих
синей краской капает полночь на пол. Я люблю тебя!
… показать весь текст …

В своих фантазиях я вижу себя героем,
спасающим мир под восхищенные взгляды,
но реальность смотрит из зеркала, ее лицо уродливо —
равнодушное, самостийное и громадное.
В моих фантазиях страна снимает с себя одежду,
становясь первобытно-ангельской вплоть до святости,
но реальность выглядит кирпичной и светло-бежевой
шкурой зверя, лежащего в хроносе или хаосе.
В моих фантазиях поэзия — скоростное движение,
пара сотен километров в час, ветер, вибрация,
но реальность торгует литературой с…
… показать весь текст …

Вы спите голая на полу в полной темноте,
на грудь угловатым телом заползает местный сквозняк,
ложится, прижимается щекой к теплому,
шепчет холодом — «безразлично».
И грудь становится анемичной,
становится кафелем, паркетом, чем-то битым.
Но Вы не знаете об этом.
Вы уже спите.
Вы спите голая на полу, и пол чувствует ваше тело,
пол осознает его небом — горячим и слишком белым,
пол видит мириадами глаз, как по Вашему телу пролетают птицы,
пол прижимается ближе.
Но Вы спите, и это Вам только снится.
Вы спите в полной темноте, и она оказывается живой,
… показать весь текст …

Детка, каждый твой день — это повторение всего обычного,
это человек без личности, похожий на свой айфон,
знаешь, если бы наша жизнь сочинялась, как притча,
ты была бы в ней деревом, камнем — то есть составляла фон.
Ты могла стать Тифоном и сжигать эту реальность к чертовой,
оставляя черными города своих утраченных дней,
но ты каждым утром в ежедневнике ставишь черточки
неприходов и прогулов событий, эмоций, людей.
С этим можно жить. Наверное, даже радоваться
красоте природы, как абстракции, дос…
… показать весь текст …

Возьми и рассыпь на пороге моем солонку,
я где-то читал, что соль убивает заразу,
пиши на дверях: «здесь карантинная зона»,
а после — беги. И лучше бы, если сразу.
Поскольку разум тоже подвержен музам,
а музы слишком часто ведомы спросом.
Наклей на дверях табличку: «перезагрузка.
входить сюда только на цыпочках. только босо.
но лучше пройти стороной. обогнуть по флангу.
и даже не номер дома — забыть весь город.»
на память возьми мою ярость
и, может, август,
лежащий на черном асфальте прекрасно голым.
Беги, пока носом не хлынут каспийские волны,
… показать весь текст …

Мнемозина, скажи, что ты тоже устала от этого
бесконечного эпигонства в бездарных пабликах.
Присмотрись, моя девочка, мы раздеты и бессюжетны,
присмотрись, из моей груди вырастает яблоко —
это плод познания демонов и бессилия,
это плод создания свежего вдохновения.
Угощайся.
Завтра все яблоки станут гнилью,
когда космос за окнами изменит свое настроение.
Когда космос распустит космы и станет девкою
зараженной материей с пятнами энтропии.
Мнемозина, я чувствую голос твой каждой клеткой,
твою белую горечь и черную беспрерывность.
Из моей груди для тебя вырастает дерево,
… показать весь текст …

Заходи в меня, здесь не заперто.
Чашки чая стоят на скатерти,
Мухи мертвые,
стекла грязные.
Заходи, я отчаянье праздную.
Будем вместе — стаканом чокаться,
Пока ночь за окном звездощекая
Нас смешает в одну трагедию.
Заходи, я скучаю.
Где ты?
Все накурено,
Все тут пропито —
Ты прости, это тяжесть опыта.
Заходи и касайся пальцами
… показать весь текст …

Задерни шторы, малышка. Да будет пьеса
взаимной дрожи — единственное из искусств.
Но я хочу не тебя, я хочу просто секса —
и в этом, детка, фатальный изъян наших чувств.
Затем, что пуст этот верный тайник у ребер,
затем, что вкус одиночества нам знаком
как спирт в стакане — так ненавистно-подробно.
Задерни шторы, малышка. Давай начнем.
Мы больше не люди. Скорее, мы просто местность:
пейзаж обнаженных в постели духовных руин.
Как это горестно, детка, и как гротескно.
Задерни чертовы шторы в моей…
… показать весь текст …

Когда объявляют самоизоляцию, а в твоей жизни
ничего не меняется — это повод задуматься,
это повод перешагнуть себя через голову,
вырасти выше,
и из голого внутридомашнего эмбриона стать частью улицы,
стать частью общества,
стать частью большего,
посекундно пережить в себе новую форму эмпатии:
и вбивая в ладони участия острые колышки,
принимая мир, как игру,
а себя — как партию
с непостигнутым Богом, скрывающим лик и голос,
вдруг прозреть человека не целым,
а частью целого —
… показать весь текст …

Дорогая, я старый дьявол, слизывающий черный мазутный пот с твоей руки,
мне кружит голову твое нехристианское вожделение,
твое жжение — простирающийся под ключицами просторный ад,
я приникаю к нему пальцами, языком, губами,
я желаю владеть этим адом.
Я старый дьявол или прекрасный языческий бог из дерева,
встречающий нагую жрицу у своих корней.
Дорогая, я украшу твои легкие ноги алым бисером и голубыми перьями,
танцуй, моя девочка.
Хотя бы в самой себе, но танцуй быстрей.
Ты усмиряешь…
… показать весь текст …

Однажды мы будем стоять у кромки воды,
пить теплое пиво, трогать друг друга или опять оглушительно спорить,
однажды мы будем стоять на том берегу, где тело становится парусом,
а жизнь — это только навык,
и ты мне скажешь «знаешь, я чувствую, что могу переплыть это море»,
я отвечу, с улыбкой закуривая: «давай, детка, плыви»,
хотя буду знать, что ты не умеешь плавать.
Однажды мы купим огромный дом, разобьем под окнами сад,
и ты будешь носить белое платье невесты,
однажды мы включим на кухне свет,
и будет казаться, что этот свет поднимается из душевных глубин,
ты скажешь мне «знаешь, я чувствую тягу к тебе, давай останемся вместе»,
я отвечу «конечно, детка, почему бы и нет»,
хотя буду знать, что мы оба не способны любить.
… показать весь текст …

Детка, ты для меня как памятка,
и сегодня не слишком по-русски:
твоя ядерная термодинамика,
ХХSEХ — размер твоей чувственности.
Это чем-то сродни соавторству —
эксплуатация тела в письменность.
Детка, тише, ты самоплавишься,
рассыпаясь по полу бисером
влажных капель. А я их слизываю,
познавая на вкус поэзию.
Мы с тобою почти бессмысленны,
нам с тобою чертовски весело.
Мы — прогрессия и мечтательность,
две концепции в комнате жолкнущей.
… показать весь текст …

Детка, давай станцуем славный шальной макабр,
фабула нашей жизни в том лишь, какой наряд
выбрать на эту пляску.
Или каким крыть ямбом
табор нарядных духов, ряженых рож парад.
Детка, сейчас па влево.
Впрочем, я тоже пьяный.
Значит, садимся в танки, едем из этих мест
к свету, он был обещан,
он уже входит в планы.
Все остальное станет платой за тот проезд.
Мы углубились в споры, споры попали в кожу
и проросли грибами гиблой парной тоски.
Я за рулем, а значит, мне не бояться можно,
… показать весь текст …

Мы блестящая пара. У тебя успехи в бизнесе, а я танцую на улицах под дарбуку аритмии, затягивая в свой танец ошметки леденеющей реальности. Ты живешь по закону сохранения энергии, а я учу тебя настроению с названием опиум, когда горячая полоска живота прямо над джинсами фокусирует в себе жизнь. Ты помнишь адреса важных учреждений, а я помню тебя в прицеле. Ты идешь в парикмахерскую, а я иду к красной точке, примиряющей друг с другом все мои внутренние Я. Но мы отличная пара, потому что каждый вечер, новой кожей вылупляясь из своей скорлупы, ты танцуешь вместе со мной.

Твоя ошибка была в том,
что пока все ходили на работу
или в парикмахерскую,
обсуждали последние новости и ругали политику,
ты создавал новое государство
в собственной голове.
Государство, в котором не было
терактов или коррупции,
или, возможно были,
но в какой-то лирической форме.
В море не было шторма,
глупость не стала нормой.
Новое государство ширилось и росло.
Под тонкой височной костью
… показать весь текст …

От бессонниц веки кажутся чем-то липким,
от бессонниц стены в доме покрыты льном,
от бессонниц возле подъезда худые липки
превращаются в тошнотворный зеленый ком.
От бессонниц чашки на кухне скрипят негласно,
от бессонниц чаще кажется — ты не жив,
потому что жизнь — это чья-то чужая частность,
под которой сидя, ты болью своей брюзжишь.
Слишком много куришь. Одну за другой. Не важно.
Раскроившись в центре, ты вывалился вовне
эмбрионом слов — недозрелым, желейным, влажным,
в сигаретном дыме, от легких до мозга — весь.
Все слабее время, слабее стены и липки,
все слабей асфальт, на который ты сплюнут ниц,
… показать весь текст …

Земля может вскормить своей бессмертной грудью
самых отвратительных тварей:
таких, как мы. Или таких, какими мы никогда не будем.
Таких, каких не берут на ковчеги парами.
А ты знаешь, мы станем старыми — чем-то вроде заструги,
но до этого времени жизнь не ищет прощения.
Я расстегиваю молнию на джинсах и беру тебя за руку,
я хочу вылечить душу свою ощущениями.
Я лечусь по утрам, я лечу ночью в пасти черные
оголившего звездный космос холодного неба.
Так чего же ты ждешь? Мы абстрактно с тобой — учёные,
мы исследуем каждой страсти хищные дебри.
Или черт с ним, с пафосом — я просто хочу почувствовать,
твою руку, твое тепло. А тепло есть тело.
… показать весь текст …