часть шестнадцатая
Значит, желай и получишь, интересно.
Внимательно присмотревшись, я поняла, что, хотя все кровати стояли в ряд, но у каждой обитательницы была своя стена, мебель — шкафчики, диванчики, столики.
Зажмурив один глаз, я это видела очень отчетливо, но раскрыв оба — только безликий ряд кроватей.
Так, мне нужен молоток и гвозди. Представив образ, получила необходимое.
Потрогав воздух, я ощутила твердость невидимой стены. Так необычно, но гвозди вошли как в масло и без стука.
Теперь мои извлеченные из-под кровати лук и колчан заняли подобающие места.
Изрядно похудевший рюкзачок явил взору последний набор расчесок и раздавленный пузырек шампуня.
Не густо, озадачилась я.
Видно, большая часть косметики рассыпалась при падении в горах.
Шаря рукой по дну, наткнулась на завернутый в носовой платок колокольчик. Он тихо и печально звякнул. Сотворив из небытия длинную ленточку, повесила его рядом с луком.
Совсем как дома, где в ряд висели парадные луки всех членов семьи.
Эта стена, была совсем как в оружейной, где хранилось боевое оружие, и являлась предметом гордости родителей.
Теперь и у меня есть свой клочок родины, и ничего, что он существует только на воображаемой стене. Погладив лук, этого молчаливого спутника странствий, я подумала о том, что где-то далеко сейчас расцветают первые цветы, и жизнь кружится в легком хмельном танце, где друзья и просто знакомые открыто улыбаются, приветливо желая доброй весны.
А здесь, здесь все застыло в печальном полусне, и грезы — единственно реальная вещь.
Роскошь иметь маленькие осколки родин и воспоминания, это всё, что осталось
— мне,
— и сухопутной русалке Лике,
— и суетливой свахе Фае,
— и целеустремленной красавице Авроре,
— и врунишке Кассандре,
— и неунывающему приведению Граели,
— и молчаливо тоскующей по небу Вельде.
Мы такие разные и, в то же время, такие близкие, в своих стремлениях к счастью, в своей смелости не быть как все…
Потерев защипавший нос, я улыбнулась:
— Девочки, давайте устроим здесь весну.
ЗАПИСИ О ВЕСЕЛОЙ ЖИЗНИ В КЛИНИКЕ НЕОБЫЧНЫХ СУЩЕСТВ.
Толстый ворох старых меню клиники, написано на обратной стороне.
Клиника магических услуг воплотила в себе самые амбициозные и сумасшедшие идеи, мага-основателя.
Созданная для волшебной помощи всем ущемленным существам Средиземья, она была буквально нашпигована магией.
Здесь коридоры вели в никуда,
— двери открывали только то, что сами хотели.
— окна утром отражали припорошенные горы, а вечером — увеселительные дома неизвестного города.
— шепчущие стены меняли свой цвет в зависимости от настроения.
ВСЕ ЗДЕСЬ БЫЛО СТРАННО И НЕПОНЯТНО
Скользя на рассыпанных рекламных листках, я уговорила дверь впустить меня в нашу эльфийскую ванную комнату.
Ручка согласно щелкнула и, повернувшись, открылась. Домашний бассейн, заросший лотосами, горки мыла, залежи ароматических солей, ряд идеальной чистоты полотенец и мое с краю, розовое со звездочкой.
Дом, вот он мой дом, куда так долго я стремилась, пряча от своего сердца милые забытые образы.
— Мама, мамочка, я вернулась.
Не обращая внимания на манящую водную гладь, я побежала к неприметной маленькой дверке ведущей в дом.
Бум!
Ударившись в невидимую преграду отскочила и опрокинулась на спину.
Вскочив и не замечая боли, я царапнула воздух, он был крепче алмаза.
Барабаня по этой стене я кричала, плакала, ощупывая преграду искала хоть малейшую лазейку.
— Я здесь, это я, Эльфи, пустите меня!
Дверь манила своей доступностью, ещё усилие, и я прорвусь. Кто-то сзади положил руки мне на плечи.
Обернувшись я увидела незнакомого волшебника и, всхлипнув, остановилась. Он, подведя меня к каменной скамье, усадил, и, оттирая мокрые щеки полой мантии, попытался утешить.
— Это только магия и ничего более. Просто иллюзия. Там ничего нет. Многие, поддавшись ей, совершали и более глупые поступки. Болит?
Проведя ладонью по моему лбу, тихо спросил он.
И — о чудо! — разбитый лоб с несколькими ссадинами начал приобретать первоначальную белизну. Царапины ушли, забрав с собой и боль. Он глядел на меня с плохо скрываемым интересом.
Это было так необычно, сидеть в ванной моих родителей с незнакомым волшебником. Сидеть и просто молчать.
Установившиеся чувство доверия и легкой симпатии незримо окружило нас.
— Меня зовут Морред, я из Хаврона, и сегодня дежурный по бесконечной палате. Вот съешь яблочко, и печаль пройдет, оно заколдовано.
Вытирая распухающий нос, я надкусила предложенный дар и расплакалась ещё громче. Колдун извлек из воздуха роскошную салфетку с фиалками, затем небольшое полотенце, затем скатерть средних размеров, затем двуспальную простыню.
— Прекрати истерику.
Приподнимая ноги над скамьей, под которой уже образовался бойкий ручеек слез, потеряв терпение, приказал он.
АГА, РАЗБЕЖАЛСЯ… Я ТОЛЬКО ВО ВКУС ВОШЛА.
Так мы и сидели: я плакала, Морред неторопливо рассказывал.
— о великой гильдии магов, взявших под свое покровительство всяких необычных существ;
— о добрейших оборотнях, подрабатывающих в местном зоопарке в ночную смену, а днем раздающих мороженное;
— о боевых черепашках с именами выдающихся художников, ведущих нескончаемую борьбу с вселенским злом;
— о великане-людоеде, служившем психологом семейных отношений и подсказывавшем в особо трудных ситуациях единственно правильный выход.
- Кстати, твой ирокез мне нравится, а вот с ушами надо что-то делать, ты в курсе что они у тебя несколько длинноваты. Ты же не эльфийка. Нет, не говори, что я не прав! Хотя, если… Он задумчиво поскреб пробивающуюся бороду.
— Добро пожаловать к нам. Ты первая, обычно, у эльфов очень крепкие нервы.
Купаться расхотелось и, стянув полотенце, я направилась обратно. С легким хлопком оно лопнуло на пороге, на прощание обдав снопом разноцветных искр.
— Только иллюзия.
Опять повторил Морред.
— Она вполне реальна в придуманном мире, но при переходе исчезает.
В палате, между тем, шло всеобщее построение: девушки прихорашиваясь оправляли смятые халаты, венки, перья, тихонько переговаривались и поглядывали на суетливого гномика с зачесанными в изящнейший хвост обесцвеченными волосами.
Одет он был в вышитый смокинг цвета вечерней зари. Маленькое зеркальце у пояса, гондорский маникюр, шлепанцы на шпильке с пушистыми помпончиками.
Самое главное потрясение озадачило меня в тот момент, когда повернувшись он, слегка раскачиваясь, пошел ко мне.
Борода, а точнее, её полное отсутствие, окончательно добило всякое понятие о подземных жителях. Приятно пожмуриваясь в лучах собственного совершенства, гном, оглядел меня с трех сторон:
— Эльфи, детка, выйди из ступора.
Медовым голоском заворковал он.
— У нас утреннее дефиле в каминный зал, ты идешь последней, переодевайся. И, пожалуйста, побыстрее, побыстрее
Закатив глаза он побежал взбивать прилепленные перья Вельды.
— Во что?
Две полоски меха горной крысы-отака терялись на просторной кровати.
— Это на голову накручивают или на ноги?
Разглядывая больше смахивающие на бинты странные повязки, да еще и с пуговками, удивлялась я.
— Ты еще не готова, без кинжала режешь, звездочка, живее, во имя всех богов. О, я пропал, о, моя коллекция.
Толкнув меня на кровать, он в мгновение стащил с меня сапожки, и, когда его проворные пальчики двинулись дальше, я, наконец, осознала, что собственно происходит.
Перехватив его запястья, зашипела:
— Ещё одно движение, и обломаю ногти.
— Лапочка, с твоей фигурой, это чудесное бикини, прямо создано для тебя.
Этой ночью на меня снизошло вдохновение, прекрасное тело в роскошных мехах, это так ново и притягательно. Ну не кочевряжься. Так, это наверх, а это…
Дальше он уже не договорил. Ловко сбив старомодное пенсне с его носа, я одела эту сбрую на него.
— Противная девчонка.
— Спятивший портной.
С легким музыкальным перезвоном невидимых часов двери растворились.
Слегка подталкивая друг друга мы вошли в сверкающий зал, залитый светом четырех горно-хрустальных люстр.
Множество круглых столов на тонких ножках. Кресла с подлокотниками. Цветы в пузатых кадушках. Толстые темно-синие ковры заглушали шум наших шагов.
Несколько уже завтракающих обитательниц оглянулись и со сдерживаемыми смешками проводили глазами нашу разношерстную компанию. Шумно двигая кресла, мы расселись.
— Гляди, эти богатенькие особы всегда здесь первые.
Граель презрительно перехватила направленный взгляд соперниц.
— А что они тут делают?
— Лечатся от излишних денег.
Хмыкнула Кассандра.
— Худеют, толстеют, удлиняют ноги и волосы, меняют кожу, а, лучше бы, мозги
Влезла в разговор зевающая Аврора.
— Каждая исполняет собственные мечты, они-то могут себе это позволить.
Это уже подала голос фея. Похоже, она более лояльно относилась к соседним дамам.
— Гном и семь девушек, что-то напоминает.
Ядовито произнесла выхоленная дебелая дама неопределенного возраста.
Её необозримые размеры удивительным образом помещались в тончайшее расшитое золотом изумрудное платье. Она медленно обмахивалась громадным веером, но предательские струйки пота настойчиво прокладывали свой путь в её роскошном декольте.
— У моей падчерицы было нечто похожее, ты помнишь Белоснежку. Нахальную дочку второго мужа.
Вступила в разговор молодящаяся особа в черном бархатном наряде, рядом с ней, прислоненным в ножке стула, покоилось настенное зеркало в резной, мореного дуба, раме. Изредка она поглаживала стекло, как ласкают домашнего любимца приветливые хозяйки.
— Ту, что отобрала у тебя пятое королевство? Припоминаю -удивительная жадина.
И они углубились в перечисление недостатков родственницы. К дискуссии вскоре подключился и весь стол, а нас оставили в покое.
Списком меню сегодняшнего дня гном завладел по праву сильнейшего. Выхватив его из прозрачных рук Граели, он сосредоточенно на каменных счетах высчитал калории и, ткнув пальцем в конец списка, заказал нам родниковой воды.
Потом, смилостивившись, прибавил по ломтику лимона. Семь высоких слегка запотевших стаканов с приятным звоном материализовались на столе.
— Доброго аппетита девочки, помните, что лишний вес как коварнейший враг поджидает каждую из вас. Умеренность во всем — наш девиз.
Мои соседки, мужественно сжав стаканы, начали мелкими глотками пить содержимое.
Они растягивали удовольствие, дабы не обидеть нашего маленького повелителя.
— Приятного утра, красавицы.
Приветственно взмахнув руками, мимо нас прошли несколько молодых мужчин. Фея сосредоточенно разглядев их спины, вынесла свой вердикт:
— Двое женаты, ещё двое женаты и имеют любовницу, пятеро живут с постоянной подружкой, остальные женщинами не интересуются. Сегодня не наш день.
— И вам приятного дня.
Вежливо отозвалась я. Они даже не обернулись.
Вельда, толкнув меня локтем с горечью промолвила:
- Это они не нам, а тем, что в парадном углу зала. Мы идет по категории безнадежные существа не сортированные. Какие из нас красавицы? Все красавицы там.
И действительно, в глубине зала на золотых, увитых розами кушеточках, с маленькими колесиками возлежали спящие принцессы.
Одетые по последней моде, с королевскими регалиями и списком приданого под подушкой.
— Они что, все принцессы?
Разглядывая, ажурные оборки подушек, спросила я.
— Да, те что здесь, все, а остальные спят в отдельном корпусе, и на общие завтраки их не вывозят.
— Ой они шевелятся
Заметив легкое движение ресниц, снова опешила я.
— Понятное дело, шевелятся, кушать охота, какой тут сон.
Потягиваясь и зевая, высочайшие особы, нехотя сползали со своих передвижных кроватей, рассаживаясь за уставленный со всевозможным излишеством стол.
Смеясь и болтая, они поглощали:
— похожие на мельничные колеса торты со взбитыми сливками,
— горы конфет,
— засахаренных бабочек,
— соты с медом гигантских пчел,
-всякие там рулетики, пастилки,
— разноцветные драже,
— джемы, варенья.
Опорожняя очередную банку, они просто кидали её на пол, и она тотчас исчезала.
Балуясь, веселые барышни бросали сладкие орешки в сторону столиков с молодыми волшебниками.
— Вот озорницы, им бы на балах блистать, а вместо этого проходится спать. Хоть здесь немного оттянутся.
Любуясь, проказами принцесс нежно вздохнула фея.
— Аврора не реви, как только освободится место в корпусе, тебя сразу переведут, не век же с нами будешь.
Бедная наша доморощенная красавица, сморкалась в скатерть и терла распухшие глаза.
— Туда только по знакомству берут, а у меня нет связей!
Зал постепенно заполнялся посетителями:
— отдельная группа немного потасканных вампиров сосредоточенно лакала томатный сок,
— оборотни ковыряя в клыкастых пастях остренькими косточками рассказывали анекдоты,
— три цветочные нимфы заказав кувшин нектара строили глазки молоденьким энтикам, те зеленели от удовольствия.
И странное дело, когда мы вошли в зале было от силы с десяток столов, а сейчас многочисленные обитатели клиники ели и пили, переговаривались, вежливо чавкали и икали, почесывались, сопели и удовлетворенно хрюкали за более чем сотней столов.
— Ты будешь пить свою воду?
Жалобно спросила Лика.
— Она меня немного нервирует.
— Я жду первой перемены блюд, а потом может быть и понадобится. Смотрите соседним дамам уже принесли жареных поросят.
— Это их лица, в салате, очнись Эльфи, нам больше ничего не дадут. Мы же безнадежные.
Вельда как всегда права, но кому от этой правды легче.
Молча передвинув бокал к рыдающей Авроре, я поднявшись направилась к отдыхающим королевам.
Те уже ничего не замечали, выхлебав средних размеров амфору фаюмского вина.
— Милостивые государыни, не обменяете ли вы остатки своего завтрака на этот аристократичный ломтик лимона?
Они что-то осовело, буркнули.
— Вы так добры.
К столу я уже явилась груженая
— половинкой окорока,
— тарелками с кашей,
— суповницей,
— банкой компота,
— пучком зеленого лука
и тремя лепешками с повидлом, которые пришлось зажать в зубах.
— Девочки налетайте, пока те не проснулись!
Шесть ртов одновременно открывшись работали как хорошие мясорубки.
Я внимательно скользила взглядом по головам, стараясь найти ту единственную, родную, со спутанными черными волосами. И отчаявшись. Громко позвала.
— Мата, если ты здесь откликнись.
Нет ответа, ничего все равно найду.
Граель сегодня в сотый раз рассказывала историю своей смерти. Очень интересно.
Будучи от природы пухленькой, она с детства мечтала похудеть. Доголодалась до летального исхода.
— И что же, все равно, ты взгляни,
Она уныло развела прозрачными руками.
— Жир так и остался.
— Не зацикливайся на этом, это все ерунда. Главное, как ты сама себя чувствуешь.
Пытаясь её утешить, я полезла в философские дебри.
— Тебе легко говорить, с твоей фигурой. Дверь и та приоткрывается, когда ты проходишь мимо, а если задеваешь её бедром, так она краснеет от смущения.
— Глупости, двери неодушевленные, они не могут ни любить, ни ненависть.
— Тогда, как ты объяснишь, что для тебя они всегда открывают лучшие комнаты, а мне приходится лазить в пыльных стенах?
Наш разговор прервал Морред, вызвав меня к себе.
Старательно, с умным видом, перелистывая магическую книгу, он начал:
— Не могу обрадовать, ты превращаешься. Только медленно. Магия неполного заклинания, к сожалению, делает свое дело. Ты сколько раз сегодня купалась?
— Пять.
Честно соврала я.
— Десять.
Печально констатировал волшебник.
— Ты подглядывал,
Моему возмущению не было границ.
— Мне это незачем делать, у тебя волосы не просохли. У нас мало времени, я должен разрушить прежнее наваждение, а затем исправить поцелуй. Это сложно. Я же должен полюбить тебя. А при таком твоем поведении я просто теряюсь.
— Сколько мне осталось?
— Не знаю, здесь время имеет свои особенности для одних оно идет быстрее, для других — медленнее.
Попробуй договориться со временем.
Договорится со временем, знать бы где оно живет.
Унылые лица и плохо сдерживаемые рыдания, похоже, это становится визитной карточкой нашей палаты.
Сегодня я рассказывала анекдоты, хохотала только буфетчица-медведица.
Ладно начнем с иного конца.
На волшебников надежды не много. Приходили, смотрели наши диагнозы, тайком смеялись. Дают какие-то порошки для замедления преображения.
Фея, пишет слезливые письма бывшим своим подопечным, вздыхает и сама не верит, что кто-то откликнется.
— Никому не нужна престарелая ведьма, даже, если она стала феей.
Я, присев сзади, обняла её за плечи.
— Фая, ты все устраиваешь чужие судьбы, почему бы тебе не заняться собственной?
— Но так не бывает, и потом, мне уже далеко за триста.
— Значит мы с тобой почти ровесницы, а я еще собираюсь лет двести погулять, если не загонят замуж. …
Сначала избавимся от этих смешных бантиков, немного туши и румянец. Сиди, сиди, я сейчас.
Поймав из воздуха полный косметический набор моей старшей сестры, я принялась колдовать. Закрасив седые волосы и наложив легкие тени, поразилась:
— Фая! Ты красавица!
— Скажешь тоже.
Смущенно оглядывая новое длинное платье, вертелась фея.
— И давай-ка выбросим твою работу,
— пусть эти дебютантки сами устраивают свою судьбу,
нечего надеяться на посторонних,
— пусть шьют платья,
-пусть сами нанимают кареты и без подсказок очаровывают, принцев и не-принцев.
САМИ.
ПРОЧЬ АНКЕТЫ И ТЕСТЫ.
Прыгая по кровати я кидала в окно бланки заявлений, заказные листочки, книжечки, плакаты.
Последние иногда застревали в решетке, но я дотягивалась и пропихивала их на волю.
Прогуливающиеся выздоравливающие пациенты, были ошарашены дождем листков, которые кружась летели по ветру в сторону глубокого ущелья.
— Но как же так, Эльфи. Нет, я не смогу.
— Сможешь, больше уверенности, ты же бывшая ведьма.