часть пятая
2-й день
Назад не пойду, что я скажу своему покинутому другу, что любовь прошла, и завяли помидоры. Он юмор не понимает.
Значит так, из двух возможных зол выбираю меньшее и начинаю карабкаться на гору, а может, утес — выясню на вершине.
Все привал. С непривычки сбила все руки и оцарапала нос. Поднялась примерно на полтора эльфийских роста. Может на следующий день мои результаты будут значительно лучше.
НОЧЬ
Решила записать свои впечатлении от расстилавшийся картины: звезды кое-где выглядывали из-за рваных облаков, ветер обдувал мои косы и нежно трепал их.
Где-то выли волколаки. Какая прелесть эта ночь. Камень, нагревшийся за день, медленно отдавал мне свое тепло и тихо нашептывал сказания о заблудившихся странниках и видах их погибели в трещинах и промоинах скал.
Язык камней очень простой — у них нет ни склонений, ни спряжений, ни мягких окончаний, все твердо и коротко.
— Брысь отсюда. — Это как приветствие.
— О твердолобые сыны великой горы Орон (высокий, возвышенный, эльф). Я всего лишь маленькая (но очень гордая) эльфийка, я пройду, и вы не заметите моих шагов на ваших широких спинах, я нежно прикоснусь к вашим выступам и перепрыгну как белочка через пропасти.
— Здесь белки не ходят. Слезай.
— Я знаю много старинных сказаний о подвигах прекрасных магических кристаллов, они вам родственники, кажется, и песен о прекрасных сказочных пещерах.
Вы узнаете много нового о каменистых склонах и сокровищах спрятанных жадными гномами.
— С последнего места — поподробнее.
До утра пришлось врать о ценностях вроде ослепительного серебра и радужного золота, их великих запасах.
И хотя горы знали, что это неправда, но ни разу не упрекнули меня, кому же не хочется выглядеть более значимо в чужих глазах.
3-Й ДЕНЬ
Карадрас (Красный Рог один из высочайших пиков Мглистых гор, эльф,). Вот имечко у этого утеса. Сам сказал, когда, устав от моей трепотни и преисполняясь чувства собственного достоинства, показывал мне короткий путь через ущелье.
Меня насторожило это его настойчивое желание и противное хихиканье. Но другой дороги я, все равно, не знаю, значит, решено — иду.
4-Й ДЕНЬ И ЕЩЁ 3 ДНЯ
Ужасно холодно. Плетусь по извилистой тропинке между нависшими скалами, ни кустика, ни травинки. Сушеные грибы закончились вчера.
Я пыталась попробовать мох, и поняла, что он годится только для устройства постели.
Жаль что с уроков кулинарии меня выгнали после третьего занятия. Там учили как находить пропитание в любом уголке и готовить походные блюда на костре.
— Один пожар при приготовлении шашлыка,
— одно массовое отравление компотом,
— трое обваренных нетерпеливых дегустаторов…
И кулинарные курсы для меня были закрыты. Очень обидно.
С костром я конечно загнула: его блеск мне не приходилось видеть после оставления гостеприимных оборотней. Сейчас он очень пригодился бы.
Коченею, начиная с носа. Тучи заволокли небо окончательно, сумерки подкрались неожиданно, и внезапно я увидала снег.
Белый, блестящий и пронизывающе-холодный он кружил вокруг меня в каком-то причудливом танце, оседая на волосах, набиваясь в рот, ослепляя глаза.
Его кружение становилось все яростнее, и, похоже, он решил скрыть меня с головой навсегда.
Укрытие было жизненно необходимо. Нащупывая ногами тропинку, а руками уступы горных выступов, я отчаянно боролась с силой снежного потока, от напряжения по щекам текли слезы и замерзали ледяным инеем на лице.
У меня даже крема для ухода за кожей нет. Что теперь будет с внешностью. Мы эльфы относимся к этому очень серьезно. Вот замерзну и буду здесь торчать как истукан, пугая проходящих путников.
Данная перспектива мне не понравилась и, напрягая оставшиеся силы, я ввалилась в темную глубь пещеры. Снега здесь не было, немного на пороге не считается.
Ослепшая, замерзшая и намертво-усталая я, эльфийка, лежала на грязном полу и была счастлива. Спасена. Хотя, возможно, и не надолго.
Буран бушевал всю ночь. Он с таким остервенением завывал у входа, что казался ожившей снежной сущностью, разочарованной неудачной охотой за мной.
…Утром разбудил лязг собственных зубов.
Хотелось лежать и не вставая мечтать о летнем зное у нас в Лихолесье, о манящей теплом печке, о горячих источниках в купальнях эльфов-целителей.
Казалось холод проник во все косточки, и моя воля тоже постепенно покрывается плотным настом.
С трудом подняла руки, тонкие и прозрачные, абсолютно непослушные, как чужие. В голове вкрадчивый голос пел колыбельную песню, и я плыла за этим мотивом, вращаясь в колесе снежинок, неумолимо приближаясь к ослепительно-белой середине. Тишина. Покой.
Стоп.
Сон, конечно, дело хорошее. Но надо двигаться дальше. Легко сказать — двигаться, когда ни одна мышца тебя не слушается, оледеневшие конечности грозят расколоться при каждом шаге. Мысли и те окоченели.
Сама себе приказываю подняться, шепчу ласковые слова ногам и разгибаю пальцы на руках по одному.
Воздух такой густой что дыхание становится прерывистым.
ХОЛОДНО… ОЧЕНЬ ХОЛОДНО. ЗАМЕРЗЛИ ЧЕРНИЛА…
8-Й ДЕНЬ
Наконец, могу записать свои впечатления о подлой натуре Карадраса. Более грубого и противного утеса нет во всем Земноморье.
С самого начала он придумал мне несколько ловушек. И чем я ему так не понравилась? Или он просто каменный маньяк-эльфоненавистник, или у него такое чувство юмора.
А началось все со снежного вихря. Дождавшись, когда я выйду в ложбину, он обрушил всю белую рать снежинок с оголтелым ветром на меня беззащитную.
Но быть погребенной в сугробе — не судьба. Укрывшись в небольшой пещере, я долго уговаривала тело продолжить начатое путешествие, и оно послушалось.
Когда стихло бормотание ветра, я выглянула из укрытия и обозрела потрясающую картину.
Вся земля до пиков вершин была ослепительно-белой. Снег переливался на солнце, как мириль (самоцвет, драгоценность, эльф,), что втридорога продают гномы на весенней ярмарке.
Хуже всего было полное неведение о дальнейшем пути. Не могла вспомнить, откуда пришла, и куда идти дальше.
Этот снежный круговорот так закружил меня, что все попытки вспомнить направление провалились.
Пришлось идти на поклон к Карадрасу. Его речь была раздражительна. Хотя, разве камни испытывают эмоции?
Прокричав по ихнему свой вопрос, я получила небольшой снежок в многострадальную голову и приказ идти за эхом. Следуя за ним, я на бегу согреваюсь, и мысли приобретают вполне разумное очертание. Надо поесть, поесть, поесть.
От голода я стала такая легкая, и талия вернулась к своей прежней форме.
Весь стратегический жировой запас ушел на согревание искры жизни моего организма, и, если я в ближайшее время не подкреплюсь, то она потухнет.
Снег некалорийный. Утоляет жажду. А голод — ни в какую. Я по-прежнему голодна как волколак.
По насту ходить легко. Он твердый и скользкий. Съехав в очередной раз по склону, я заметила движение каких то существ внизу. Похожи на гномов. Тем более, когда смотришь с такой высоты. К вечеру потеряла их из виду.
9-Й ДЕНЬ
Всю ночь шла, боясь замерзнуть, если остановлюсь. К утру решила — все! — и рухнула лицом в снег. От тепла моего анта (лица, эльф,) наст подтаял, и проступила земля с неизвестными ярко- алыми ягодами.
Мерзлыми как рубиновые льдинки и кислыми как микстура тетушки Мелиссы. Впрочем меня это обстоятельство не остановило, и уверенность в счастливом окончании горной экспедиции вновь окрепла.
К полудню снова увидела этих гномов. Здорово отстают от меня. Конечно, где им равняться с эльфами.
Впереди длинноногий выскочка с луком (а может, эльфы?) прыгает по сугробам и издевается над отстающими.
Затем скрепленные по трое две группы, то ли согреваются, то ли отстать боятся, сзади эти сладкие троечки подгоняет рыжий колобок с огромным топором.
И еще один в рваной хламиде размахивает длинной палкой, ну пастух да и только. То вперед забежит, то сзади плетется. Нервный очень, издалека видно.
Засмотревшись на альпинистов, пропустила первый камешек. Хорошо что попал по мягкому месту и только краем в полете.
От неожиданности высказала все, что думаю о скалах, высказала на квенья (речь нолдор и ваньяр) (обычно, общаюсь на синдарине (наречие серых эльфов), кто же знал, что Карадрас понимает это наречие.
Град камней не замедлил спланировать на источник его оскорбления.
Не тут то было: я, ловко увернувшись и поминутно подпрыгивая, продолжила гневную тираду и показала хозяину гор язык.
Что здесь началось! Камни, камешки и просто комья земли слились в один чудовищный поток, я металась как молния, то прижимаясь к горной подошве, то взлетая и приземлялась, пока не кончились все снаряды, пригодные к метанию.
Затем настала очередь лавин. Одна за другой они пытались заключить меня в свои тяжело-бледные объятья.
Но каждый раз, оказываясь на их спинах, я в отчаянии кричала на смеси каменноугольного наречия с синдарином и квенья все пожелания этой горной гряде, вопила все, что думаю о их гостеприимстве и много всего другого, что приходило на язык.
Ветер выл, я вопила, лавины громыхали, каменные осколки свистели и разрывались — да, устроили нехилую заварушку. СЕЙЧАС ДАЖЕ ВСПОМИНАТЬ СТЫДНО.
Карадрас выдохся. Я тоже. Присев на один из задержавшихся валунов и посмотрев вниз, я отметила, что экспедицию тоже засыпало.
Хотя, камни не причинили им особого вреда, но разгребая снег, они так поливали ругательствами какое-то кольцо и какого-то сарумана, (Саруман Белый был Главой Ордена Мудрых. Он был мудр и могущественен, но также горд. Он возжелал Единое Кольцо и попал под волю Саурона, эльф) что их голоса еще долго летали эхом по горным ущельям.
Определенно, один из них эльф, на закатном солнце его волосы блеснули мне лучиком надежды.
10-Й ДЕНЬ
Вот так всегда! Только собралась знакомиться, а их и след простыл.
НЕ ВЕЗЕТ МНЕ С ДРУЗЬЯМИ.
11-Й ДЕНЬ
(Следующие страницы несколько подпалены и измазаны золой.)
Полный провал в истинном смысле. Целый день провисела над пропастью с чавкающей лавой внизу.
Выбравшись на осколок горной породы, пишу, возможно, мои последние впечатления.
Сложу все записки в пустой колчан, все равно, он давно выполняет роль пенала, и подвешу где-нибудь в безопасном месте, может, кто-нибудь прочтет, и весь мир узнает о бесстрашной покорительнице Карадраса, а может и нет.
Утром десятого дня, пересекая очередной перевал, я почувствовала дрожание под ногами. Камни буквально вспучились и расползлись на несколько островков, мне достался средний по размерам, но трещины увеличивались точно толстеющие ветви деревьев, поминутно дающих новые побеги.
Поначалу на меня нашел ступор. Зачарованно глядя на игру каменных трещин, не испытывая не страха, ни сожаления, вся моя сущность отказывалась осмыслить создавшиеся положение…
Затем она приказала быстрее сваливать, и я дала такой чес, что ветер пел в ушах.
Скачки с перепрыгиванием завершились трагическим финалом — на полном ходу я полетела в пропасть.
Не скажу, что бы парила долго, скорее, не очень, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть потоки лавы на дне.
И ТАК ЗАХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ…
что руки сами зацепились за что-то твердое на отвесной стене.
До обжигающе-раскаленной лавы осталось лиги две или три. Проверять не решилась, если смотреть вниз обязательно свалишься.
…Невеселые думы стали посещать все чаще, по мере ослабевания рук. Горячий пар, подымающийся снизу, приятно наполнял теплом, но и страшил неминуемым падением.
Напрягая зрения, я бессознательно искала путь к спасению. Ниже по траектории падения заманчиво выглядывал небольшой уступ, переливаясь кроваво-красными бликами.
Если изловчиться, то можно попасть на эту небольшую площадку и немного отодвинуть решение вопроса дальнейшего спасения.
Лечу.
Приземляюсь.
Отбиваю нижние конечности.
Все мысли односложные и короткие.
Надо выбираться.
Думаю, как.
12-Й ДЕНЬ
Потрясение не замедлило себя ждать. Через какое то время, точнее не определишь, мимо меня с оглушающим воем пронесся огненный вихрь, успела заметить рога и довольно милую мордашку.
Опалило жаром. Мой дневник начал тлеть, и я своими нежными ручками сбила искрящиеся точки со страниц.
За что и поплатилась двумя волдырями. Определенно, надо делать ноги.
Следующее событие повергло меня в еще больший стресс — человек в сером одеянии промчался вслед тому огненному клубку с таким остервенением и такими выражениями…
Я от зависти лишилась части своего самоуважения. Он ругался на ста тридцати языках и наречиях нашей необъятной родины.
МНЕ БЫ ЕГО СПОСОБНОСТИ — Карадрас рухнул бы от злости.
Снизу доносились жалобные всхлипы и мольбы, прерывающиеся могучим ревом и хохотом.
Да что же там творится?
Для облегчения наблюдения я легла на выступ и, свесившись вниз, разглядела окончание страшной бойни.
Везде на стенах весели клочки рыжих и серых волос, тлели вышибленные глаза и поблескивали выбитые зубы. Удушливый смрад, поднимающийся вверх, вернул меня к действительности.
Если победитель заметит меня, то погибну я совсем не героически — лучше замаскироваться.
13-Й ДЕНЬ
И кто сказал, что число 13 несчастливое? Подлый лжец! Когда я, вжимаясь в стену, пыталась стать незаметнее, она внезапно подалась назад и открыла коридор.
Не рассчитанный на эльфов, но при моем душевном состоянии я бы залезла и в мышиную норку. Проползла его на четвереньках, постоянно натыкаясь на потолок, вывалилась в обширный зал.
Колонны, уходящие в темноту, были местами разрушены, что-то хрустело под ногами, и отовсюду чудилось влажное дыхание тянущее болотом.
Промелькнуло несколько сгорбленных фигур. Похоже, они не заинтересовались мной. Прекрасно.
Засунув свою эльфийскую гордость подальше, я, прикинувшись тощим орком, прошмыгнула к воротам, где светящимся мелом было написано «Багровый рог».
Нет там никакого рога, только выход на каменистую насыпь. От солнца я вмиг ослепла, но разве что-то могло помешать моей радости.
Когда возвратившиеся зрение открыло всю прелесть моего положения, я пела и плакала, смеялась и декламировала баллады.
Все-таки одиночество имеет свои плюсы. А то сидеть бы мне в смирительной рубашке где-то в лечебнице и пить витаминчики.
14-Й ДЕНЬ
Похоже прогревание пошло мне на пользу, даже насморк не подхватила.
Каскады водопадов, сверкающей нен, перелив хрустальных брызг, все складывалось в нежное ариозо водной стихии.
Влажно-прохладная трава с удивительными цветами манила погрезить о несбыточном.
Вихри стрекоз окружали меня и продолжали свой танец в полуденном эфире.
Я подставила под искрящиеся струи руки и, набрав полные пригоршни воды, с наслаждением бросила ее в лицо. Вся свежесть звенящей нен окутала меня, и ликование разлилось до самых кончиков волос.
Волосы, мои волосы, они все в пыли и паутине, шишка на лбу, синяк на мягком месте, царапина на носу, ссадины на коленках; но главное, косички расплелись!
Оглядев прибрежную растительность на предмет подглядывающего дракона и убедившись в своем полном одиночестве, я быстро разделась и нырнула под сень водопадных струй.
С каждой последующей минутой я отдалялась от образа ирчи и приближалась к человеческому.
Для эльфийского прикида мне не хватало ерунды — моего косметического набора.