часть четырнадцатая

— Все!
Маг выпустил свою добычу, и дверь с грохотом захлопнулась.
— Мы победили. Вот только что с этой эльфийкой делать будем? Они, наверное, тело уже сожгли.
- Как сожгли.
Я подскочила на мест
— Кто разрешил так непочтительно обращаться с моим телом.
- Нет, вряд ли.
Гном не мог оторвать взгляд от кольца.
— По мордорскому времени вечер ещё не наступил, мы ещё можем успеть.
- Успеть куда?
Спросила я и провалилась в сверкающий эфир.

Бум! Ой! Мамочка!.. И я в куске льда — опять Морред все перепутал, мордорских владык не сжигали, их замораживали, конечно, если что-то оставалось для последующего хранения.
Неподвижные руки застыли в немом жесте прощания.
На высоком пьедестале, словно птица в хрустально-алмазном плену, моё тело, вмороженное в лед, возвышалось посреди зала ледяных владык, который был скупо освещен коптящими светильниками.
Из мглы вырывались образы тощей старухи, сгорбленной годами и властью, уродливого карлика и, кажется, горбуна без одной ноги, издали плохо было видно. У подножия пьедестала были выбиты слова:
«Великая Эльфарран, беспощадная и ужасная».

Вот значит, как правильно, постараюсь запомнить, но если что, я теперь знаю, где лежит шпаргалка.
Рядом сложены мои клинки и сидит верный назгул, не пожелавший со мной расстаться даже здесь. Я принялась усиленно подмигивать. Чаки не заметил, погруженный в свои печальные мысли.
Мне уже порядком надоело висеть эдакой ледышкой. Руки, раскинутые в стороны, были неподвижны.
Попробовала брыкнуть ногами, — ноль.
Я стала активно дышать на холодную прозрачную корку, она начала поддаваться — потек тоненький ручеек талой воды. Стало мокро и неуютно.
- Заметь меня!
Отчаянно призывала я единственного друга.
— Я живая!!!
Он неподвижно сидел у подножия и рассматривал свой меч. Я пыталась подпрыгивать на месте, строила гримасы — все бесполезно.

- Вспоминай, разбуди свои теплые чувства.
Это был зов эльфов, пробившись через многослойные стены чертога, он настойчиво напомнил о себе. Сомкнув ресницы, я мысленно обратилась в прошлое.
- Лихолесье, душистый укроп мамочки и маленькая девочка со стрекозой на пальчике, травяной зонтик, щекочет мне ухо, я фыркаю, и стрекоза улетает, машу ей ладошкой вслед, — глубокая борозда потянулась вдоль всей ледяной глыбы.
Теперь рыжая ведьма у разбитого очага, черный кот трется о ноги, мне спокойно и безмятежно, — широкая трещина зашевелилась змеей.
Темный властелин в грязной заводи, камыш и стрелолист оплетали мне руки и смех, впервые вырвавшись за пределы Мордора, звенит над пустынными землями. Раздался громкий треск льда.
Воспоминания посыпались уже без усилия и, даже, вопреки моему желанию. Танец в Валиноре, радость переполняет меня, мне приятны гордые взгляды родственников, слезы родителей, но самое главное, сейчас со мной танцует самый лучший эльф.
Ещё усилие, — свадьба, священные клятвы, я счастлива…
… счастлива так, что с высоты трех ростов, с шумом грохнулась на пол. Чаки так и остался сидеть неподвижно, он даже не пошевелился, когда звенящим дождем посыпались осколки ледяного гроба.
- Сюрприз!!!

Он смотрел и не верил, он слушал и не верил, он тронул мою руку и, все равно, не верил.
Пришлось изрядно потрясти его за плечи и громко прокричать, что я не призрак — он все равно не верил. Смеясь, схватила его за руки и закружила.
- Это я, Эльфи, посмотри, мои ноги, руки, это я…
От избытка чувств, сделала два круга по залу замороженных мумий и, щелкнув по носу старуху, резко развернулась и крикнула.
- Чаки, пляши, мы опять вместе.
Он откашлялся и далеким глухим голосом пробормотал:
- А они уже Мордор разделили. Там братья трон переделывают на двоих.
Резко остановившись на полуразвороте, я поперхнулась.
- Может, они правы? Издревле королевство управлялось только темными силами, а я, ну кто я? Эльфийка!
- Ты темный властелин, мой любимый темный властелин.
Чаки решительно вложил меч в ножны.
— Идем, мы не позволим увечить твой трон.
- Нет.
Выступить против Валентина и Байрака было чистым безумием.
- Я с тобой, значит, нас двое.
Чаки подставил мне свое плечо.
- Обопрись на меня, королева. Никому не дозволено обижать тебя.

Пройдя тайным ходом, мы вылезли почти у самого тронного зала.
- Здесь,
Чаки, как более опытный в маскировке, притаился у стены. Я слилась с матовостью темных стен, и мы замолчали.
В глубине зала, братья пытались распилить мою корону, она скрипела и гнулась, но не ломалась, и каждый из них, не хотел уступать другому.
- Переждем.
Мы, выбрав момент, крадучись перебежали в убежище, за троном.

Отбросив корону, братья взялись за мечи, и страшный бой назгулов разыгрался в тронном зале.
Возможно, это было величественное и жестокое зрелище, но я его пропустила, потому что была занята тем, что исподтишка старалась поймать катившийся покореженный венец, усыпанный черными алмазами. Чаки своим мечом осторожно поддел блистающий обруч и подал мне.
Схватив корону, я бочком влезла на трон и противно захихикала.
Бой шел к концу, огромные мечи взлетали и обрушивались с потрясающей регулярностью, плащи метались точно вороны попавшие в стаю ястребов.
Но вот Валентин нанес завершающий удар, и Байрак упал на одно колено, ещё миг и Валентин снес бы ему голову, но ехидный голос заставил его остановиться.
- В чем собственно дело?
По эльфийски невозмутимо поинтересовалась я.
— Вы что-то не поделили, мальчики. Затевать потасовки в таком месте просто неприлично, никакого почтения к власти.

Валентин уронил меч, а Байрак, вскочил, и они оба двинулись к нам.
Я сидела, вцепившись в подлокотники так, что камень крошился у меня под пальцами Как в кошмарном сне, ко мне приближались два самых лучших друга и самых страшных врага.
Серебряная сталь клинка Чаки, неожиданно перечеркнула их восшествие на трон. Глядя расширенными от ужаса глазами, я увидела, как в нерешительности, отступили назгулы,
- Никто и никогда не приблизится к Эльфи.
Чаки закрыл меня своей спиной и принял первый удар на себя — временно объединившись, два самых смертельных клинка Мордора обрушились на его жалкий меч.
Но к моему удивлению, он успешно отбивал удар за ударом, его ловкость не давала братьям применить основные приемы знаменитого назгульского выпада.
Проскальзывая между ними, он использовал преимущество невысокого роста, вынуждая братьев наносить удары из самых невыгодных позиций.
Длинные мечи в бою с подобным противником были просто неэффективны, даже больше — они были опасны для самих владельцев. Несколько раз задев друг друга, назгулы остановились и отступили к дверям зала — они впервые столкнулись с таким противником.
Выхватив вторые, малые, мечи, они с остервенением напали вновь, теперь уже Чаки приходилось туго. Он обернулся, словно моля меня о помощи.
- Лови.
Я бросила ему эльфийский кинжал.
Дело сразу пошло на лад.

- Пожалуй, он и один справится.
Видя, как упал Валентин, я опять впала в холодную неподвижность.
Эльфийский боевой сплав наносил назгулам глубокие незаживающие раны. Но отступать никто не желал.
Попав на черный клинок, белая сталь разрубила его, поверженный Байрак захрипев, закричал.
- Она, все равно, наша Элфани!
- Нет, она наша Эльфи!
- А чего это вы меня делите!
Словно очнувшись, тотчас возмутилась я с возвышения трона.
НЕ ТВОЁ ДЕЛО!!!
Хором ответили мне три голоса и продолжили драку.

Я ещё посидела, позевала, посмотрела в окно и, наконец, для устрашения вытащив ятаган, полезла разнимать дерущихся, мысленно подсчитывая убытки: разбитые скамьи, поцарапанная колонна, чучело грифа (придется приобретать новое), химера с глупой ухмылкой вместо оскаленной пасти (я на ходу поправила ей наполовину отсеченную челюсть, результат нулевой — улыбка, по прежнему глупая).
Отпихивая Чаки плечом, развернулась лицом к братьям и влезла между ними.
- Ремонт за ваш счет.
Заявила я первое, что пришло в голову.
Они опешили и остановились, тяжело дыша. Усталые мечи уперлись в пол, и назгулы, наконец, осознали моё возвращение.
- Мы уже оплакали тебя, зачем ты вернулась?
Они отступили к двери.
На площади перед дворцом рос гул восставших орков, их предводительница, молодая оркиха, потрясая мечом, кричала:
- Мы с тобой Эльфарран.
И казалось, все население королевства, вторило ей.
- Гномы, к бою, защитим нашу королеву.
Рыжее войско подземных жителей выплеснулось из подвалов и заполнило все коридоры.
- Только попробуйте двинуться.
Волшебник, как всегда в одиночестве, шагнул из темной стены, он скрутил заклинанием волю назгулов, почище веревки и бросил их к подножию трона.

- Вечное изгнание?
Валентин поднял голову.
— Что ж, возможно, это лучший вариант.
Ты выросла эльфийка, у тебя теперь иные друзья, но я хочу чтобы ты знала — мы не хотели убивать тебя, мы никогда не причиним тебе боли, потому что… впрочем, это неважно.
В миг смертельной опасности позови нас, и мы услышим, даже без колец, услышим и придем, твои старые и верные братья.

Я видела, как мелькнули за окнами их черные плащи, сделав прощальный круг над главной башней Мордора, они растворились в небе.
Впервые в тронном зале открыли окна, впервые робкий первый лучик восходящего солнца нерешительно побежал по грубым плитам пола, сияющей пеленой засверкало золото стен и высветилось огромное зеркало полированного черного обсидиана, кто его здесь установил и зачем, а самое главное, когда?
В полумраке, его было трудно отличить от безликих стен, но сейчас зеркало затрепетало как живое.
- Мне пора.
Чаки откинул капюшон плаща.
Перед мной стоял Лег, и, словно отвечая на мои мысли, он усмехнулся.
— Иногда неплохо перенять опыт противника, ты до последнего считала меня назгулом?

Я покачнулась.
- А?
- Я здесь, королева.
Из-под трона, отдирая паутину, вылезла темная фигура.
— Я тут на время одолжил парадный плащ твоему вежливому родственнику, ты ведь не сердишься, все так удачно вышло.
Он вздохнул и продолжил.
— Вот и корону вашу сохранил.

Венец валинорской аранели был любовно вычищен и блестел подобно искусно ограненному алмазу.
Две короны, два мира, я в раздумье держала в обеих руках по венцу, примеряя то одну, то другую корону, и не могла решиться. Где мой дом?
- Там, где твое сердце.
Эти слова, что эхом отозвались в громадном зале, заставили мелко задрожать подвески рубиновых люстр, башня качнулась.
- Моё сердце? Но где мое сердце?
- Оно здесь.
— Лег приложил руку к своей груди.
— И это мой тебе последний подарок.
Он поцеловал меня, и я услышала, как оно забилось — у меня снова было сердце.
- Благодарю, что ты сберег его для меня.
Я не хотела размыкать любимых объятий, но все же, в следующую минуту, взбежала по черным ступенькам.
- Откройте окна, все окна.
Закричала я.
— Мы проведем генеральную уборку, мы перекрасим стены, мы…

Повернувшись спиной, от меня уходил муж.
Просто уходил.
Сейчас он мелькнет в зеркале, и я больше не увижу его глаз, не услышу его легких насмешек.
Сразу забыв о своих грандиозных планах, я бросилась вслед и, догнав, резко его развернула.

- Стой. Ответь мне на один вопрос.
Он медленно кивнул.
- Наш брак был на самом деле, я хочу сказать, он признан свершившимся?
Он опять молча качнул головой.
Радость вспыхнула огненным цветком в моих глазах, и я торжественно шлепнула ему в руки корону Мордора.
- Держи.
Боясь, что он меня перебьет, затараторила.
— Ты мой муж, значит, теперь ты повелитель темных сил, забирай и носи, мне не жалко, ходи в походы, управляйся с орками, а я буду вышивать крестиком, печь пирожки…

Он недоуменно взял венец Саурона и крепко сжал его. Мне показалась, что по его тонким губам проползла недобрая улыбка, он зачарованно впился взглядом в блеск черных алмазов.
И я запоздало поняла, кто на самом деле был нужен Мордору. В глубине Морийских копий встрепенулось кольцо. Сейчас, в накинутом плаще назгула, Лег был истинным правителем, и он тоже это осознал и принял.
- Беру свои слова обратно.
Я потянула корону на себя.
— Отдай!
Он строго посмотрел на меня и вдруг рассмеялся, совсем как в детстве, когда мы вот так же, подрались за символ власти.
Скинув с плеч плащ, завернул в него корону.
- Пожалуй, это опасная штука, выбросим по дороге.
Призрачная глубина зеркала, ждала нас.
- Ты идешь?

Страх сковал мою волю, не пасовавшая перед самыми жуткими чудовищами, я по прежнему панически боялась зеркал. Боялась своего отражения, что приносило только боль. И сейчас я готова была отступить.
Лег все понял. Он осторожно взял меня на руки и шагнул к резной раме.
- Ты давай завязывай со своими комплексами, я не буду таскать тебя до старости.
Он бережно пронес меня сквозь прохладную дымку отражения и поставил на серебряный пол эльфийского дворца.

Чутко спавшая на боевом посту, Галадриель была первой, кто встретил меня на родине.
Она мгновенно проснулась, открыла глаза и подошла к нам. Я заметила, что сейчас мы были примерно одного роста, одинаковые пряди серебряных волос струились по нашим плечам.
Она обратила на меня взгляд полный нежности, и я покорилась, подставив под поцелуй лоб.
- С возвращением.
- Она же обыкновенная эльфийка,
Келеборн, присоединился к жене.
- Нет, ты не прав, дорогой. Это удивительная эльфийка, её уму и смелости можно только позавидовать.

Стараясь не замечать насмешливого взгляда жены, король пошел распорядиться насчет небольшого пира. А я почувствовала, как страшно устала — эти бессонные напряженные годы, сражения, смерть, возвращение, это все так утомительно.
Все те же опаловые двери парадной спальни, необъятная кровать…
- Я дома.
Давно не ведающая такого чувства, я безмятежно зарылась в роскошь кружевных подушек.
Последние что я увидела — свой старый лук, мне даже показалось, что он шевельнулся и тихо зазвенел, или мне это уже приснилось?

Солнечный зайчик, с разбегу прыгнувший на подушку, скользнул по моей щеке. Я уже давно не спала, но закрыв глаза блаженно грезила. Было тихо и безмятежно, так словно неожиданно выздоравливаешь после долгой мучительной болезни.
И свет раннего утра вместо страдания несет умиротворенную радость. Смешной зайчик погладил меня лапкой, настойчиво потрепал за нос, я чихнула и открыла глаза.
В изголовье кровати в глубоком кресле сидел Лег. Все те же упрямые морщинки на лбу, шрам через всю щеку, но что-то неуловимо обреченное было в его согнутой спине.
Он неподвижно смотрел на пол, и вздрогнув от моего чиха, повел глазами.
- Ты проспала свою первую брачную ночь.
Безнадежно попытался пошутить он, затем решительно положил рядом со мной, какой-то маленький предмет, что сжимал в своих ладонях, встал и отошел к окну.
Он хотел, чтобы я в одиночестве, осознала этот удар. Маленький колокольчик, он, когда-то своей мифриловой песней, возвестил Валинору, что мы с араненом больше, чем друзья, сейчас он запутался в пышных кружевах.

Осторожно его подняв, я увидела вырванный язычок — знак развода. Теперь, навсегда немой, он выкатится из моих внезапно ослабевших рук, и, почувствовав холодную пустоту души, я тихо спросила.
- Зачем?
Отвернувшись Лег, стоял сцепив руки за спиной. Он глухо мне пояснил.
- Ты свободна. Титул, прощение, величие рода все тебе остается. Можешь жить где угодно и поступать как заблагорассудится, только прошу, оставь меня в покое.
- Я спрашиваю, зачем ты спас меня в царстве мертвых? Зачем поцеловал в Мордоре? Зачем вытащил из волн океана? Эти встречи в темных мирах — зачем все это? Просто хотелось поразвлечься?
Он молчал.

Тяжело вздохнув, я встала на розовеющий, высвеченный утренней зарей, пол. Слава, завоеванные миры, — глупости какие, сейчас мне хотелось, чтобы это все перестало существовать.
Я поняла всю безнадежность дальнейших слов — он уже все решил за нас обоих. По незыблемому старинному правилу, я должна с уважением отнестись к решению мужа и оставить его.
Вот только обычай требовал последнего, прощального поклона.
Подойдя к спине Леголаса, я низко присела перед ним, в глубоком реверансе и просто сказала:
- Я ухожу, провожать не надо.
Мои колени почти коснулись пола, голова склонилась ниже плеч, все шло четко и правильно, сейчас я выдержу долгую паузу, потом гордо выпрямлю спину и пойду, все равно куда. Но жизнь полна неожиданностей: почти в самом конце поклона, покачнувшись, я потеряла равновесие, меня вдруг повело вперед.
- Ой, держи, сейчас шлепнусь.
Упав на колени, он подхватил меня.

- Поклоны ты никогда не умела делать!
И стена непонимания, рухнула.
— Эльфи.
Простонал он.
— Эльфи не бросай меня, делай что хочешь, только не отталкивай меня.
Я гоняюсь за тобой всю жизнь, с детства.
Я каждый день клал на твое окно охапки цветов — ты выбрасывала их мне на голову…
Приглашал на свидания — ты не приходила…
Клялся в верности — ты не верила, только смеялась.
В дневнике написала, что у меня нет никаких чувств, но ведь это все была неправда, с самого начала это была неправда. И ты это прекрасно знала, жестоко играя моим сердцем — от скуки ты бросала его во мглу отчаяния.
Все годы нашей разлуки я шел за тобой, искал тебя в самых отдаленных уголках Средиземья, но найдя, не мог удержать, может потому что не мог сразу сказать самого главного, что репетировал так давно.
Хорошо, ты добилась своего — я люблю тебя, Эльфарран! — теперь довольна?!
Он замолчал, а я подумала
- Так вот почему я не превратилась в лягушку, это был самый настоящий поцелуй!

Солнце обошло небосклон, немного задержалось в зените и, видно потеряв всякую надежду, обиженно закатилось за горизонт.
Мы по прежнему сидели на полу, то говоря, то замолкая, то начинали целоваться и опять говорили и говорили. Он признался, что в первый же день нашего знакомства, придя домой, твердо заявил отцу, что женится на младшей из Вентрумов (это моё родовое имя) через триста лет и три года.
- И что отец?
Я, подняв лицо от его груди, немного испугалась.
Нежно отбросив мне пряди со лба, он заглянул в глаза и продолжил.
- Он согласился, дал мне подзатыльник и отправил спать без ужина.
- Так он все знал?
- Конечно, знал, ты ему сразу понравилась, особенно та невозмутимость, с которой ты сидела в грязной луже.
-- «В ней есть что-то величественное».
Сказал он тогда.
Да что говорить, все знали, что мои глаза смотрели только на тебя, а сердце замирало от одного воспоминания о наших встречах. Ты моя чайка, белоснежная и немного шумная, но бесконечно любимая чайка…
Осторожный стук в дверь, напомнил о начинающимся пире.
- Давай не пойдем никуда.

Но согласно обычаю, спустя час, мы все же сидели во главе стола, пили из одной чаши и со счастливыми глазами держались за руки.
Заздравные тосты и гимны нашим богам, крики, смех, дорогие лица. Подвыпивший Гимли лез целоваться, и Лег, смеясь, настойчиво оттаскивал его. Три моих сестры, обнявшись, дружно навзрыд рыдали от радости.
… И вот уже звучат мелодичные такты последних танцев. Порядком уставшие гости с осовелыми глазами усиленно вспоминают, в каком направлении находятся их дома.
Наши друзья деликатно-пьяно улыбаясь, или тихо сползают под стол, или засыпают, накрыв глаза салфетками. Перед прощальной речью сам Ар-Трандуил пригласил меня на танец.
Всегда немного робевшая перед ним, я, кружась в танце, невпопад выдохнула:
- Простите меня.
Он, наклонившись к моему уху, тихо прошептал:
- Подари мне внука и считай, что мы в расчете.
И вихрь танца закружил нас.

На другом конце стола сидела автор этой книги, с кипой разноцветных тетрадей и исписанных листочков мятой бумаги — она торопливо дописывала окончание.

«Счастья тебе, неординарная эльфийка! Никогда не бойся посмеяться над собой, и если кто-то еще улыбнется вместе с тобой, то значит, ты не зря прошла свой путь. И вполне возможно, что спасение нашего человеческого, насквозь прагматичного мира от скептически-потребительского зла зависит от таких простых старомодных чувств, как дружба, сострадание, и, конечно, любовь.»

Подошедший Гимли заглянул в мои записи.
— Это что, разве это интересно? Вот я расскажу тебе историю Мории, так там целая эпопея, а что наболтали гномессы, все враньё.
— Может, мы просто выпьем за молодых?
— Неплохое предложение, но, все же, после пира айда ко мне? Кстати, я давно хотел спросить — а ты, случаем, не родня нашей аранели?
— Нет, я вс. его лишь её тезка.