Многие мужчины, в возрасте сорок плюс, очень часто вспоминают свою армейскую службу и рассказывают о ней с непередаваемой теплотой и любовью, чем вызывая неподдельный восторг мальчишек и жуткое недоумение противоположного пола.
Рассказывают о службе многие мужчины. Многие, но не все. Есть исключения: это те, кто служил в Афганистане или в других «горячих точках» (из этих, в приватной беседе, клещами не вытянешь ничего о службе); это те, кто на службе, по той или иной причине, были изгоями (бываю…
… показать весь текст …

От срочной службы, я сознательно не косил, не бегал, не прятался. Но и особого желания идти в армию — не испытывал, решил: «Как будет- так будет».
Так вышло, что после одиннадцатого класса я никуда не поступил — завалил диктант. Но поскольку было мне тогда всего 17 годочков, то рекрутский набор не грозил.
А в следующем году, буквально через день после моего восемнадцатого дня рождения, почтальон принес повестку: «Явится такого-то числа в районный военный комиссариат. При себе иметь…».
Я явился…
… показать весь текст …

Проводы в армию, это увлекательнейшее мероприятие, и весьма масштабное по количеству съеденного, выпитого и приглашённых гостей. Нечто сродни свадьбы.
Съезжаются все родственники, друзья и приятели. Все гуляют, веселятся, выдают пожелания и ценные рекомендации, как нужно служить.
Старшее поколение грустно рассуждает о том, что армия уже нынче не та, молодёжь хлипковата по сравнению с ними тогдашними. Только и слышится из разных сторон:
— А вот у нас…
— А вот когда я служил…
— А вот тогда…
И…
… показать весь текст …

В день отправки, нас всех построили во дворе военкомата. Полупьяных, не выспавшихся, одетых как бомжи (все слышали совет, о том, что хорошее в армейку одевать не стоит — отберут «старики»). Я тоже не был исключением: одел старые кроссовки, заношенные джинсы и футболку, модную лет пять назад.
Стойкий перегарный винт витал в воздухе над двором военкомата.
Пошатываясь, мы старались изобразить строй. Скоро перед нами появились сопровождающие: два контрактника сержанта и пожилой капитан.
— Равняйс…
… показать весь текст …

В поезде нас было человек пятьдесят — полный плацкартный вагон.
Контрактники заняли стратегически важное купе — возле туалета: во избежание разнообразных несанкционированных выходов. А капитан — место возле проводника.
Ребята разместились кто где успел. Так вышло, что по гражданке никто никого не знал. Знакомились прямо в вагоне.
Подавляющее большинство были парни с района, лишь я и ещё четверо из города.
Ну это закономерно: кого же отправлять служить к черту на рога, как не деревенских парн…
… показать весь текст …

Прибыли мы в учебку, где-то в районе часа ночи.
Построение, сверка по личным делам с нашими персонами. Потом шмон, с изъятием всего съестного: колбаса, консервы, тушенка и прочее. Сказали, что утилизируют. Может и правда утилизировали — не знаю.
Особое внимание уделялось табачным изделиям: таких как я, с «Примой» и «Астрой», игнорировали, но некоторые привезли с собой хорошие, дорогие сигареты: Magna, L&M, BOND, и прочее. А Андрюха два блока Marlboro привёз. Таких сигарет выдали по пачке на но…
… показать весь текст …

В первый день, нам выдали форменное обмундирование: сапоги, шинели, костюмы, портянки, ремни с бляхами со звездой и всё такое прочее.
Потом быстренько научив нас мотать портянки и подшивать подворотнички, выдали какие-то скляночки с концентрированным раствором хлорной извести и велели промаркировать все предметы формы, исключая портянки, трусы и майки.
Всё достаточно просто: с внутренней стороны одежды, макая спичкой в хлорку, выжечь на ткани свои ФИО и номер военного билета.
Дело не хитрое: ф…
… показать весь текст …

В нашей роте был дембель. Срок службы его подошёл к концу на следующий день, после того как мы прибыли в часть.
Очень хорошо помню, как на утреннем построении, командир батальона, назвав его фамилию сказал:
— Благодарю за службу!
И он, переодетый уже во всё гражданское, подхватил на плечо спортивную сумку и направился в сторону КПП. Кто он, откуда и как его звали — я не знаю, да и неинтересно это тогда было.
Помню, как долго смотрел ему вслед, и думал, что когда-нибудь вот так и у меня закончится служба и я, вот также выйду за ворота части и вернусь домой. Не один я смотрел ему вслед и так думал.
Тогда я понял: ничто не вечно под Луной, все когда-нибудь заканчивается. Закончится и моя служба.

В учебке есть хотелось всегда. Каждую минуту, каждую секунду, с первого дня. И учитывая, что всё съестное у нас отобрали сразу же по прибытию, под предлогом уничтожения, а магазин, по-армейски — ЧИПОК, был для нас, простых солдат, недосягаем, как остров сокровищ для Билли Бонса, то голод приобретал хроническую форму.
Нас вроде бы и кормили, и даже три раза в день, как положено: завтрак, обед и ужин. Но…
Завтрак в первый день мы проигнорировали: все еще были сыты домашним, и размазня, именуемая…
… показать весь текст …

Каждое утро в учебке, в нашей роте, начиналось одинаково: с истошного крика младшего сержанта Пашкевича: «Рота подъём!» и музыкальный композиции.
Кричал Пашкевич с надрывом, тонким пронзительным голосом — создавалось впечатление, что его либо убивают, либо, что ещё хуже, насилуют в извращенной форме. Наверное его кандидатуру на должность будильника выбрали не случайно: это было такое психологическое воздействие на мозг солдата.
А композиция звучала одна и та же.
В расположении роты был магнит…
… показать весь текст …

Каждое утро, в учебке начиналось с зарядки: комплекс приседаний, отжиманий, маханий ручками-ножками и утренней пробежки на пять километров.
Бежали строем. Это, как оказалось, намного легче чем бежать в одиночку.
Зарядку с нами проводили по очереди: или младший сержант Пашкевич, или сержант Луста.
С Лустой было интереснее: он все делал с нами, не филонил, сыпал какими-то шутками и прибаутками, никого, впрочем, не обижая и не оскорбляя. Бежал с нами наравне, рядом.
А вот с Пашкевичем было веселее…
… показать весь текст …

Время в армии, особенно в первые дни идет совершенно по-другому, чем на гражданке.
Вечер, личное время, сидим с Андрюхой в курилке. Закуриваем. Он выбрасывает пустую пачку от сигарет в урну, и говорит:
—  Видишь — пачки на три дня хватило.
— Нормально, — говорю я, — до присяги дотянем (мы ещё в поезде с ним договорились пачку на двоих курить: сегодня его, завтра мою).
А потом спохватываюсь:
— Какие три дня? Мы же только сегодня утром приехали! Вчера еще дома были!
— Точно! — говорит Андрей…
… показать весь текст …

Самое основное, что запомнилось мне об учебке, это были построения.
Их было не просто много, а очень много.
Были построения повзводно, поротно, батальонные построения и построения всей части.
Строили нас все, кому не лень. От командира части, до какого-то непонятного ефрейтора, который был приписан к нашей роте, но постоянно жил на хоздворе. Появлялся он крайне редко, в основном чтобы забрать почту или сменить белье.
В первое своё появление в роте, увидев нас, только что вернувшихся с занятий…
… показать весь текст …

В расположении нашей учебное роты был спортивный уголок, с разнообразными прибамбасами: гири, штанги, гантели и ещё много чего, названия коего я не знал, да и до сих пор не знаю.
Во второй или третий день, трое ребят из моего взвода решили «подкачаться»: разделись до пояса и ну давай заниматься! Поднимали гири, толкали штангу, гантелями разные упражнения делали: здоровья набирались в общем.
И тут в расположение зашёл сержант Луста.
Некоторое время он, засунув большие пальцы за ремень, молча смо…
… показать весь текст …

Вторая ночь в армии. Вернее, третья. В первую ночь мы прибыли, и были ещё на половину гражданскими людьми.
На вторую, мы умандоханные впечатлениями и событиями первого дня службы, дрыхли без задних ног, и нас опять-таки не трогали.
Третья ночь, принесла свои впечатления.
Прозвучала команда: «Рота отбой», мы улеглись. Пятница, десять часов, лето, тепло, за окнами лишь легкие сумерки — жизнь на гражданке только-только начинается. Прямо возле забора части, жилые многоэтажные дома, через открытые…
… показать весь текст …

Ещё одно забавнейшее мероприятие вызывало и до сих пор вызывает у меня дикую оторопь. Это вечерняя прогулка. Такой своеобразный моцион перед сном.
Вся часть, это где-то полторы тысячи человек, за полчаса до отбоя, в любую погоду, строится на плацу, и строевым шагом, по кругу, по тому же плацу, идёт рота за ротой, и горланит песню: в нашем случае это был «Марш авиаторов».
Исполнение отличалось отсутствием музыкального сопровождения и наличия каких-либо вокальных данных у исполнителей, что, впроче…
… показать весь текст …

Письма. Что может быть важнее для солдата? Наверное, только пайка и возможность вдосталь выпасаться. Но письма одно из важнейших составляющих службы солдата — ведь это единственная ниточка связывающая его с домом, с родными, друзьями, близкими, с тем местом где его любят и ждут. Поэтому солдаты так любят получать и писать письма. Пишут они их при любом удобном случае, в любую свободную минутку, которых выпадает ох как немного. Любят писать и пишут. Правда не все, и не всегда.
Однажды, кажется на…
… показать весь текст …

Где-то через неделю после нашего прибытия в учебку, у нас состоялись стрельбы.
Пред этим построили всю роту и объявили об этом событии. Командир роты, целый майор, вкратце сообщил нам, что собирается из нас, гражданских лиц, сделать настоящих солдат, умеющих бегать, прыгать и главное стрелять из разнообразного стрелкового оружия, для чего собственно и задумано это мероприятие.
Забегая вперёд скажу: бегать и прыгать нас действительно учили, ежедневно, а то и по пару раз в день, но вот стрелковая…
… показать весь текст …

Присяга.
В моей памяти совершенно не осталось более или менее чётких воспоминаний о Присяге. Всё смутно и сумрачно, как во сне.
Помню ранний подъём.
Подготовка формы к этому событию.
Помню автомат, который выдали за два часа до присяги, и строго настрого запретили что-нибудь трогать, на что-то нажимать или куда-нибудь лезть.
Помню, как строем шли на аэродром.
Помню белые рубашки офицеров, принимающих у нас Присягу.
Помню, как читал текст Присяги с листочка лежащего в красной папке (хотя перед этим нас заставили вызубрить её наизусть).
А потом помню немного свободы, вернее её суррогат — нас отпустили до вечера с родственниками.
Мама, папа, сестренка.
Вечером, когда вернулся в казарму было очень грустно, прямо до слёз — понимал, что следующий раз увижу их очень нескоро.
И тогда я понял, что уходить нужно не на время, а навсегда, так чтобы не было пути назад. Потому что возвращаться, это всегда больно.

Почти две недели, я не вылезал из столовой: мытьё полов, посуды, чистка овощей, разгрузка-погрузка всякой всячины. Что такое нормальный сон я стал забывать: в 20:00 заступаешь в наряд; в казарму, после всех мероприятий, приходишь часа в два ночи; в пять утра снова в столовую до 16: в 19:45 — развод, и в 20:00 опять заступаешь в наряд.
Хоть я и старался держать себя в порядке, но подменная форма (по-простому подменка) постепенно превращалась в лохмотья.
От монотонной работы и постоянного недосып…
… показать весь текст …