В поезде нас было человек пятьдесят — полный плацкартный вагон.
Контрактники заняли стратегически важное купе — возле туалета: во избежание разнообразных несанкционированных выходов. А капитан — место возле проводника.
Ребята разместились кто где успел. Так вышло, что по гражданке никто никого не знал. Знакомились прямо в вагоне.
Подавляющее большинство были парни с района, лишь я и ещё четверо из города.
Ну это закономерно: кого же отправлять служить к черту на рога, как не деревенских парней и таких как я, на которых у военкома были свои обидки.
Первым делом, у нас отобрали спиртное. Честно говоря, не очень я и расстроился, просто было лёгкое огорчение: начал понимать, что свободе, к которой я привык, на долгое время пришёл конец.
Наверное, мои чувства отразились на моём лице, и парнишка, сидящий напротив, растолковал их по-своему:
— Не переживай. У меня есть. Давай кружку, — сказал он, и достал из сумки литровую банку вишневого компота. Компот, как компот: ярко красного цвета, под жестяной крышкой и даже вишни в нём были: не придерёшься. Но когда он сделал в крышке две дырочки, нацедил нам в кружки, и мы не чокаясь выпили, я понял: самогон, немного сладкий, но самогон, ядрёный деревенский самогон, градусов шестидесяти.
— Ну как? — спросил он.
В ответ я показал большой палец.
— А, то! Дед делал, — похвалился он, и протянул мне руку. — Андрей.
Я пожал его ладонь и тоже представился.
За окном мелькали леса, перелески, поля и редкие полустанки: обычный пейзаж для нашей страны. Полбаночки мы уже уговорили под домашние пирожки. Несколько раз сходили в тамбур на перекур, чем вызвали лёгкое недовольство контрактников. Рассказали друг другу о себе. Познакомились в общем.
— Слушай, а давай вместе держаться, может полегче будет, — предложил мой новый товарищ.
— А давай! — согласился я. И мы снова обменялись рукопожатием.
Мы держались вместе; и вправду, так оказалось легче: помогали друг другу чем могли, не давали один одного в обиду, защищали как-то.
Скоро к нам примкнули ещё несколько парней, и нас вообще перестали трогать, даже сержанты вели себя с нами как-то не так, по-особому.
Правда это было не долго, всего лишь немногим больше месяца: после учебки, всех наших пацанов, с которыми я призывался отправили в одну часть, а меня, одного, как узкого специалиста совсем в другую.
Так наши армейские дороги разошлись.
Но Андрюха был мой первый настоящий армейский товарищ!