Почти две недели, я не вылезал из столовой: мытьё полов, посуды, чистка овощей, разгрузка-погрузка всякой всячины. Что такое нормальный сон я стал забывать: в 20:00 заступаешь в наряд; в казарму, после всех мероприятий, приходишь часа в два ночи; в пять утра снова в столовую до 16: в 19:45 — развод, и в 20:00 опять заступаешь в наряд.
Хоть я и старался держать себя в порядке, но подменная форма (по-простому подменка) постепенно превращалась в лохмотья.
От монотонной работы и постоянного недосыпа я стал тупеть, превращаться в зомби, в робота.
Но хуже всего, было смотреть в глаза Серёги, вернувшегося с «губы». Хоть он меня ни в чём не винил, полностью считая виноватым в произошедшем исключительно себя (удалось нам поговорить по-душам всё в том же наряде по столовой), всё равно, в глубине души я чувствовал себя ответственным.
И вот, как-то днём меня срочно вызвали в роту.
Дежурный по роте, младший сержант Пашкевич, стоял на крыльце, и в ответ на мой вопрос:
— Что случилось?
Сказал:
— За тобой приехали. Вон — покупатель стоит.
Я посмотрел в ту сторону куда указывал Пашкевич. У штаба, стоял пожилой (как мне тогда казалось), усатый старшина.
Как полагается, строевым шагом, я подошёл к старшине, вскинул руку к козырьку и доложил:
— Товарищ старшина, рядовой такой-то, по-вашему…
Старшина только отмахнулся:
— Рядовой такой-то? Доктор? — спросил он.
— Фельдшер, — тихим голосом поправил его я.
— Не важно, — опять отмахнулся он. — У нас будешь — Доктор (как я позже узнал: всех медицинских работников мужского пола, в армии величают — Доктор, независимо от того, что написано в дипломе).
Он протянул мне руку:
— Ну, будем знакомы: Алексей Петрович. Можно просто: Петрович. — и добавил. — Иди собирайся. Документы твои у меня, постельное твоё я сдал. Так что собирайся, прощайся. Тридцать минут тебе хватит?
Мне хватило и пятнадцати. Вскоре мы со старшиной Петровичем выходили через КПП. Я шёл не оборачиваясь, стараясь побыстрее убраться из этого места.
— Товарищ старшина, разрешите обратиться?
— Разрешаю. И я же тебе сказал: можно просто — Петрович.
— Тов… Петрович, а куда мы едем?
— Заколебали видно тебя там? — усмехнулся в усы старшина, кивая в сторону удаляющейся учебной части. — Да так, что сразу и не спросил. Видно всё равно куда, лишь бы отсюда?
Я кивнул.
Петрович вздохнул, немного помолчал и назвал место назначения: самая северная воинская часть Военно-воздушных сил Республики.
— Ого! — сказал я. — Дальше от дома не попадёшь.
— Не боись, солдатик, всё хорошо будет!
И, неслыханное дело, протянул мне пачку сигарет:
— Угощайся.
И тогда я понял, что жизнь, действительно как тельняшка: полоса светлая, полоса тёмная. И очень понадеялся, что тёмная полоса моей армейской жизни закончилась и наступает светлая, белая полоса.