Блестит в облаках монета, идёт дурачок за богом.
Нас с детства учило лето, дозировано, немного:
не верь голове кобыльей,
неси давай крест и знамя.
Я знаю, что вы там были
и думаю — вы узнали, что тьма — это жить без света,
а храбрость — не жить без страха, а стать для кого-то ветром, крылом запасным и взмахом,
что сказки — они напевны,
у нянек дитя без глаза.
А если стрелять в царевну — то надо жениться сразу.

За хвостик подвешен месяц, идёт дурачок по леске.
И плохо, когда не вместе, и даже пр…
… показать весь текст …

Над ним смеялись соседи, дети. Соседский пудель. Соседский кот. Хомяк по кличке «Подарим Пете».
Но папа — в теме не первый год, знаком с проблемой, в делах подкован — сказал: фамилия, да, увы. Ты Мишка Гудвин, а что такого, привыкнешь, парень. И он привык. Хотя не сразу. И жизнь не сразу. И даже четверть. И даже треть. Ещё он верил в далёкий разум. Ещё не сильно хотел взрослеть. Стать хмурым, старым, блюсти фигуру, чертить унылые чертежи. Решил, что станет великим гуру, научит предков, как надо…
… показать весь текст …

И капля окаянного раба испортит историческую бочку. Нам в одиночку выжить не судьба, нам не судьба бороться в одиночку, пока наш вид не видоизменён, пока нас любят звёздные мистрали. Поднаторели в поиске имён, которые себя не замарали. Бывает, век определяет год, бывает, год определяет месяц.
А тот, кого мог видеть только кот, хранил в кладовке колдовские смеси. Смотрел на мир в подзорную трубу — вселенная уподоблялась кругу. Спускались духи с облачных трибун, и жгли костры, и нравились друг дру…
… показать весь текст …

У Бригитты в ушах — «Раммштайн» и Гребенщиков,
Под ногами — солёный химический порошок.
Дети Дану в кабинах небесных грузовиков
Соскребают с поверхности зиму Большим Ковшом.

У Бригитты в чехле — электронная книга рун.
Атрибуты языческих предков прогресс слизал,
Когда в тёплых руках у неё зацветает прут,
Снова хочется петь о весне и идти в леса.

Это праздник теченья овечьего молока,
Это свет и младенцы, зачатые на Белтайн.
Солнце плавает в первых проталинах и в зрачках
У адептов жив…
… показать весь текст …

Семь небес закрыты на семь замков. Не открыть в ближайшую сотню лет. А меня учили луна волков, соколиный клёкот, олений след, благородный рыцарь, испанский дон. Я науку эту постиг с лихвой. Если звёзды падали мне в ладонь, ощущал всей кожей, что я живой. Надо мной летал тополиный пух, обещали радугами непокой. Молодая хтонь, семиглазый дух, был же счастлив я, как никто другой. Лето пахло сладким экстрактом роз, сад гордился крупным зерном росы. А потом я умер, но не всерьез. По свинцовым тучам п…
… показать весь текст …

Как будто не случилось ничего: ни горя, ни мостов, ни панорамы.
Как будто лес, в лесу шершавый ствол, на ощупь тёплый, как звонок от мамы.
Как будто древний бог, как будто тишь.
Как будто снова встретили друг друга.
Тебе четыре, ты в лесу стоишь, пытаясь разглядеть неблизоруко сквозь оптику пробелов в словарях, сквозь белое пятно энциклопедий, как спят Они, уснувшие в ветвях, как норовит проснуться каждый третий, не дожидаясь ласковой весны, от шороха, от звука, от безверья.
Как спящие крас…
… показать весь текст …

Собирайся, пора в дорогу. Я рисую воздушный шар. Запад смотрит в глаза востоку, и кого-то бросает в жар, а кого-то бросает в холод. Значит, надо его согреть. Бог романтиков — смел и молод. У него серебро и медь, Млечный путь и туманный остров, ветер — радостен и горласт.
Если чувствовать счастье — остро, если горе — оно балласт. Я рисую тебе канаты, Южный крест и морской прибой. Если выбрать кого-то надо, чудо выберет нас с тобой.

Собирайся, отдай швартовы, рук особенно не щадя. Солнце катится…
… показать весь текст …

Ты усни. Я спою колыбельную долгих ночей, карандашных рисунков, одной недочитанной книги. Очень Важная Мелочь живёт под листом земляники. В этом мире давно ничего нет важней мелочей. По какой-то причине (не хочется думать, какой) я вообще не считаю себя ни творцом, ни поэтом. Я пою о любви. Разобраться бы с третьим куплетом, где поётся про северных лис, и уйти на покой. До утра, ну зачем «насовсем». Мне нельзя насовсем. Как же поезд последнего шанса и джинн из Ташкента? Говорящий сквозняк расска…
… показать весь текст …

Мои привидения любят кофе: арабику, мокко и капучино. Две ложечки вечности, всё чин-чином. Мои привидения — тонкий профиль и тонкие пальцы: играть Шопена. Всегда залетают в окно без стука, и я достаю из коробки турку и с книги рецептов сдуваю пену забытого времени снов, иллюзий, где замки без призраков невозможны, ну это практически те же кошки, но только прозрачные как медузы. У нас есть такая договорённость (а клятву нарушить никто не хочет): я делаю кофе чернее ночи, сажаю на жёрдочку воронён…
… показать весь текст …

Ведьма решила устроить праздник.
Просто без повода, так, стихийно.
Ведьма не может питаться праной —
Хочется вкусно и калорийно.

Ведьму не знают в горах Тибета,
Главный монах про неё не слышал.
Думает ведьма: «Уходит лето», —
Ищет рецепты печенья. С вишней.

Ждёт кулинарного вдохновенья,
Так, чтобы руки откуда надо —
Или хоть капельку не кривее,
Здесь не помогут ни черт, ни ладан.
… показать весь текст …

МарьИванна работает в хостеле десять лет. Постояльцам на завтрак — овсянка, бисквит, омлет.
Круглый стол, кружевные салфеточки, абажур:
я надеюсь, что вам здесь понравится. Разбужу.
Доброй ночи, хорошие.
Здравствуйте. Вот ключи. Вы откуда?
С Урала? Сибирские? Москвичи?
Вещи можно оставить,
такси на вокзал к шести.
МарьИванна — голос практически шелестит.

МарьИванна совсем незаметно, не напоказ поливает заслуженный кактус,
включает джаз. Или что-то из оперы.
Любит, когда поют. Как она уверяет других — создаёт уют.
Вспоминает случайно, что ей уже
… показать весь текст …

Каждый день, когда смотришься в зеркало, видишь лицо. Твой веснушчатый ангел глядит на тебя с хитрецой: ну чего ты добилась, достигла, о чем твои песни?
Что ты смотришь, как рыжая кошка на дымный винил? Я, дурёха, был рядом, я трижды тебя починил. Мастеров вызволять из беды не найдётся известней. Ты — моря, океаны и горы. И ты — города, но сегодня невесело. Кажется, что навсегда. Не спасает добытый тотем, не вывозит кривая. А потом ты куда-нибудь едешь, идёшь и летишь. И в дороге случается чудо…
… показать весь текст …

Имея вид непритязательный, косой простукивая твердь, приходит к русскому писателю его писательская смерть. Конечно, правила есть правила, права, конечно, есть права. Вот только автору не нравилось, и Бегемот протестовал. А Смерть пришла — куда ты денешься? Целуй жену, отдай долги. Так на безрыбье и в безденежье когорты ангелов мелки.
Спросить бы с каждого — да не с кого. Что не игрок — то запасной. Смерть уважает Достоевского и очарована Сенной.

Любуясь купольной мозаикой (звезда горит, а ты…
… показать весь текст …

Когда-то у него была супруга. И пара постоянных адресов.
Одни смеются — вырвался из круга, другие — докатился до низов. А небеса молчат благоговейно, не выдавая бога и пароль. Старик сидит за столиком в кофейне в субботу с девятнадцати ноль-ноль. Возможно, педантичен он сверх меры, не по тому канону снятся сны.
Он пишет письма женщине с Венеры с пропиской сразу около Луны. Он пишет ей:

душа моя, отрада. Нас слышат. Я надеюсь, не майор. Когда я стал космическим пиратом, настигло озарение — моё…
… показать весь текст …

Если мир замышляли, чтоб правильно и по полочкам, то, по-моему, кто-то уже провалил задание.
Но когда я начну говорить о прощении сволочи, и когда, на минуту, смогу оправдать предательство, когда стану такой — то роди меня, мама, заново.

А сейчас тебе сказка: день выдался очень солнечным. Во дворе были мальчики. Мальчики были заняты. Потому что они хоронили жука в песочнице. И никто не смеялся, напротив — все были собраны, самым младшим носы носовыми платками жамкали.
Многочисленной жучьей р…
… показать весь текст …

Машинист начинает ехать и вспоминать, сочиняет для шпал креозотные имена,
над вокзалом повисли дожди, фонари и дрон. Машинист знаменит, машиниста зовут Харон.
Ему дали красивую форму и белый бейдж, проводница кидала семками в голубей.
Механический голос: «Наш поезд идёт в астрал. Он проедет Байкало-Амурскую магистраль,
через пару тоннелей света и перспектив. На конечной по плану должны быть часам к пяти,
если будет на всем протяженьи зелёный свет, если встречный на полном ходу не спихнет в к…
… показать весь текст …

…Мать драконов уже не та.
Мать драконов идёт в собес
разобраться на раз-два-три, что наделали со страной.
Мать драконов несет артрит, пенсионный и проездной.
Но не так это всё легко, как казалось на первый взгляд.
У кого-то любимый кот — здесь же выводок драконят,
то есть вечный бардак и гам, словно утренник в детсаду.
Собирает их по дворам, жалко маленьких, пропадут,
засопливятся в холода.
Как попали сюда вообще? Вероятно, дыра, портал, или трещина, или щель,
или тёмный совсем тайник.
Суть не в…
… показать весь текст …

Тьма качается, как повешенный с фиолетовым языком. На часах городского лешего время — петелька с узелком. Невозможно придать значение, но, спасаясь от суеты, отправляются в путь кочевники, постоянно горят мосты.

Вдалеке полыхает зарево, мир устроен не по уму. Мир однажды отстроят заново, если будет вообще кому. И молочник гремит бидонами, пополняя запас реки. Все Иваны теперь бездомные. Знай юродствуют, дураки, знай угадывай несогласие. Обнимают крылом подруг. Потому что в лесу на ясене живёт р…
… показать весь текст …

Дорогая, уже незабвенная Тара Смит. Моё имя не скажет Вам, в сущности, ни о чём. Не замечен в грехе, не богемен, не знаменит, хотя кто-то из местных зовёт меня богачом. Только он ошибается, Тара. Гудят такси, продаются охапки цветов под окном жилья.

Я алхимик. Открыл замечательный эликсир, но держу его в сейфе, а то развелось жулья. Остаётся смириться с проблемой, увы и ах. Вот недавно украли булыжники из-под ног. Описать бы предмет приключения в двух словах, да боюсь, не получится. Краткость …
… показать весь текст …

О чем писать? Да не о чем пока, за вычетом осеннего пейзажа. Хозяйки у торгового пассажа нацелились на круглые бока приговорённых к ужину карет. Скучает бедный принц, нищая духом, напутствуя — пером и даже пухом — несущих и провизию, и бред. Сидит лешак на стуле из корней, и кашель старика подобен лаю. Самайн грядёт. Наездники седлают украденных цыганами коней. Слагает панегирики листва для статуи — безмерно именита. Октябрь — время вечного ринита, тяжёлых одеял и волшебства. Поскольку день сюже…
… показать весь текст …