Бежит, роняя мячик, человек,
и с человеком происходит век,
и день, и год, и месяц, и неделя.
А человек бежит, не чуя ног.
И чувствует, как хлопает окно,
и снова от апреля до апреля
в нём дует ветер, в нём поёт скворец, скрипят качели в мамином дворе,
и падает листва, и зреют сливы.
На тонкой леске сушатся грибы,
и человеку разрешают быть,
конечно, обязательно счастливым.
Растёт макушкой в небо человек.
Всё меньше глупых сказок в голове, наверно, есть, наверно, притаились, запрятались в секретные места.
И человеку разрешают стать.
Но выбор небогатый — или/или.
Он не бежит — он едет и идёт.
Чего бежать, поди не идиот,
а если идиот, то неопознан.
Вычёркивает даты, имена.
Подсматривая в щёлочку окна,
по-прежнему украдкой видит звёзды.
Сидит в удобном кресле человек.
Жена у человека, кошки две.
Приятно будет вместе встретить старость.
А там уже трава, уже земля.
Но кошки ночью шастают гулять
в ту форточку, которая осталась.
Наутро их глаза синее льда.
Ещё жена повадилась летать —
не запретишь же, не закроешь в ящик.
Над скатертью из городских огней,
вздыхая, человек летит за ней,
причём необязательно изящно.
В конце концов, зануда и ворчун,
усталый человек чехлит к врачу и просит: доктор, посмотрите, что там.
Вот тут, под старой майкой, ну, в груди,
меня ужасно что-то холодит.
И колет так, что ни в одни ворота. Профессор говорит: посмотрим,
но, голубчик, да у Вас в груди окно.
В нём лето, космос, монстры под кроватью, луна, кометы, лестницы, миры.
Решайте: надо — я могу закрыть.
И человек кричит: не закрывайте!!!