Сбежав из-под домашнего ареста в февральский двор,
клубочится ночами по подъездам
Почтовый Вор.
Ни бабушкам, ни бдительной наружке не по зубам. Довольно плотно набивает брюшко рекламный спам. Глядит луны сверкающая призма в оконный крест. Почтовый Вор вытягивает письма, и он их ест. Газеты поглощать не очень вкусно, хотя пойдет. Вор ненавидит говорящих устно, чтоб через рот.
***
Боб никогда не получал открыток. И писем — нет. Не оказался деловит и прыток, не баронет, не граф с фамильным замком. Больно надо. И не набоб. И даже не сыночек депутата. Обычный Боб. По юности — лохматое отродье, весёлый бес. Теперь — в пути, в раздумьях о погоде и о борьбе. Наверно, Боб бы шёл до самой смерти, искал привал.
Но Вор открытку обронил, в конверте. Не дожевал.
Кому она вообще предназначалась — проблема дня. Боб даже не поднял ее сначала. Потом поднял.
Почтовый Вор кричал — моя добыча, лежал пластом. Пытался зацепить, тихонько хныча, ее хвостом.
А Боб читал, забыв про злого босса, вспотев как мышь: однажды всё получится. Не бойся. Ты зазвенишь, ты пламенный, живой и настоящий на много лет.
Почтовый Вор залез в соседний ящик, куснул буклет и покатился по дороге к дому, вспугнув такси.
У Боба жизнь сложилась по-другому, как он просил. Боб радостно поёт вторые сутки куплет хита.
Открыточник любил такие шутки. Он хохотал.