Счастья столько, что просто не унести ни в горсти, ни в охапке, — безменом людским не взвесить. У меня здесь срабатывает инстинкт — состоять из планетно-небесной взвеси.

Я ловлю шаровые молнии, плавлю лёд и смеюсь, как умеют смеяться творцы и дети. Жизнь моя, мой стремительный перелёт из вчера — в нарастающий гул столетий.

Не хочу рокировок, рамок, пустых витрин. Для чего-то же Отче вложил в нас живые души. Всё, что я могу уместить внутри, не уместится никогда, ни во что — снаружи.

Потому и счастье нельзя объять, даже если получится сдвинуть горы. Потому и солнечная печать не даётся каждому без разбора.

можно бежать от цунами, священников и долгов,
прятаться по безлюдным ночлежкам от военкома.
хочешь? — меняй тараканов и щели пустых домов…
но от себя не уйти:
потому как «в себе» — ты дома.

где каждая трещина на потолке знакома.

••
знаешь, я сквернословил.
я жульничал.
я хулил.
свой оберег и тотем заложил в ломбард…
но, упираясь в тупик, всё равно я тебя любил
… показать весь текст …

Нюта — завхоз из космоса,
Нюта — служитель хосписа,
главный посыльный Господа,
тайная круговерть.

Правда ли все мы равные:
глянцевые и рваные,
что перед жизнью главное?
Нюта ответит: «Смерть».

Каждому смерти роздано
доверху, всласть и досыта,
думаешь, это звёзды там?
Это трамплин, барьер.
… показать весь текст …

Тонкой струйкой из крана стекает вода,
разливается Кухонным морем,
раз — закинула невод,
закинула два:
Рыба-память глядит из бумажного льда
и молчит, и моргает,
не спорит.

Оттолкнуться веслом, посмотреть на часы,
на людей, светофоры и крыши,
я боюсь высоты, я боюсь высоты,
я всё выше, и выше,
и выше.
… показать весь текст …

безоглядно, бесцельно,
без точной карты —
взять билет на поезд — в туман плацкартный,
через города, через рябь дорожную

в невозможное моё,
в невозможное.

быть вне зоны,
вне сообщения — где ты, как ты?
успокой мои ритмы, вагон плацкартный,
обезболь, укачай, уведи с вокзала,

где в толпе так тесно и неба мало,
… показать весь текст …

Хочется выйти в кленовое лето, взять самолётик и крикнуть: «Лети!», — в вечно зелёное звонкое где-то, где навигаторам не найти. Нарисовать облака над проспектами цвета топлёного молока, гнаться за огненными рассветами до пробуждения петуха.

Хочется синего, лётного, южного, воздух лавандовый зачерпнуть, хочется вырваться из окружности и продолжать в неизвестное путь.

Перемотать киноленту из прошлого: всё, что сбылось и что не сбылось… Мерить секунды своими подошвами и ощущать, как вращается ось.

прорастают деревья корнями — вглубь:
через камень, металл, скалу, ледяную воду,
забери своё имя, пожалуйста,
дай вдохнуть,
отпусти меня на свободу

забери своё слово, слово во мне горит,
не укрыться ветвями, жжётся и закипает,
не отменишь, не отмотаешь, не отболит,
улетай за словами,
словами, словесной стаей

моё дерево серебрится, стоит в цвету,
ещё день — и не устоит, и заплодоносит,
… показать весь текст …

Выдыхай…
Мир устроен по принципу колеса,
и Великий Зодчий забрался в упряжку сам:
Сим-салабим, отворись, Сезам!
Ну, куда ты хочешь?
.
Между завтра и послезавтра теряется колея,
то ли время сойдёт с дистанции, то ли я…
Новостройка-стройка-бюджет-семья.
Стая одиночек.
.
Отойдёшь на два метра и не разглядеть черты,
то ли случай решает ребусы, то ли ты.
Социальные службы, работники и лифты.
… показать весь текст …

В Монтевидео ливни стучат по домику Питера

В Монтевидео ливни стучат по домику Питера. Кажется, домик не выдержит этот бой. Питер не вылезает из тёплого свитера и одеялом укутался с головой.

Утро в заливе Ла-Плата, солёный ветер. Рыболовецкие судна уходят в рейс. Питер отдал бы, наверное, всё на свете, чтобы хоть раз на него посмотрела Грейс.

В светло-лазурных глазах затерявшийся берег, и не найти спасения, где маяк? Проще бы было пешком до больших Америк, книги и уругвайские песо сложив в…
… показать весь текст …

Просто останься дома, —
не навещай знакомых.

Поберегись от вируса
и самоизолируйся.

Гаджеты, гречка, телик, —
не выходи неделю.

Думай не о зарплате, —
пересиди в халате.

Время не для фиесты, —
русский авось не к месту.
… показать весь текст …

Поехать в края, где ты никогда не был,
проверить, а вдруг там другая земля и другое небо,
о чём там поёт вода и молчит камень,
косой горизонт обхватить,
удержать руками.

Откуда встаёт солнце, когда сядет,
зачем бесконечное море блестит гладью,
какие там сны,
вдруг там ничего не снится,
вдруг у торговцев непереводимые лица?

Нельзя оставаться дома, давай проверим,
какие там горы, пригорки, какие двери,
… показать весь текст …

Синенькая юбочка, ленточка в косе, водит наша Любочка пазик номер семь по маршруту Сормово-Стрелка-Стадион, крестится с усердием под церковный звон.

На панели гаечный ключ, иконостас, и поёт по радио ей Михайлов Стас, мол, Любовь Степановна, «к берегам мечты мы плывём, как облако, только я и ты».

Курит приму-классика, материт коллег, на звонки и жалобы Любе дела нет. Все боятся слово ей поперёк сказать: знают в управлении, кто у Любы зять.

Муж давно преставился и на небесах, сын полгода в армии, в танковых войсках. Из недельных рейсов всех к ней на огонёк дальнобойщик Щёлоков носит сухпаёк. Говорит, что выплатит к осени кредит, что колейка в Турцию сутками стоит, что плохое топливо и шалит стартёр. Любит щи домашние Любин ухажёр.

Вечером Малахова Любочка глядит, за скандалы в студии вся душа болит. Вроде Конституцию будем исправлять, Терешкова ратует сроки обнулять.
•
•
•
Завела будильник свой, только не до сна&hell

это нам поют из пустых подъездов
сквозняки и форточки, и фрамуги,
слышишь музыку, слышишь,
она воскресла,
чтобы мы смогли разбудить друг друга

это старый вальс из глухой парадной,
из столетий, прожитых не с тобою,
у меня билет, он опять обратный,
до луны,
до пристани со звездою

это только ноты, но будут танцы,
медь оркестра, звон, золотые трубы,
… показать весь текст …

но никто не спросит
из года в год
потому порядок

так ли сладок этот запретный плод
может и не сладок

может и на вкус
может и на цвет
на восток и запад

яблоневый мусс
яблоневый свет
яблоневый запах
… показать весь текст …

Речка вышла за грани русла после плена и власти льдов, — так меня накрывает чувство неприятия берегов.
У весны всё предельно просто: завоёвывай и цвети каждым сантиметровым ростом, в каждой трещине на пути.

Я тебе до психоза рада, — прорастай бузиной внутри! Из любимых персон — в нон грата переходят на раз-два-три. Только ты оставайся. Точка. Буду сдержана и тиха. Я молчу тобой в каждой строчке не написанного стиха.
Я хореем тебя не выдам. Вместо текста — сплошной пробел. Только четверостишье с видом на собрания ЖЗЛ.

Не уйди от меня в архивы.
Отпусти свои берега…
Мы упорно и дерзко живы, чтобы вместе взвеснить снега.

Кто устоит там, где дотла выжжено?
Только ветра разносят костры рыжие,
плавится воздух,
дышать не могу — нечем,
эта пустыня отныне нечеловечья.

Эта пустыня недавно цвела нами,
всё занялось да вознеслось огнями,
необитаема, перекати-поле:
больше ни смеха,
ни памяти,
ни боли.

После пройдут дожди,
… показать весь текст …

снимешь нательный крестик, который жжёт
и оставляет след на красивой коже,
бог от меня тебя прячет и бережёт.
страшно, как мы похожи

я ощущаю током по позвонкам —
шейный отдел, грудной и спадает ниже,
рябью экрана по памяти, по звонкам.
страшно, когда ты ближе

контуры города, точка, тире, тире,
красная линия шага — ко мне навстречу,
в золоте ли молчание, в серебре?
страшно, но я отвечу
… показать весь текст …

Что-то сломалось и снежный гудит клапан,
город под зимней тяжёлой лежит лапой,
и незаметно дневная дрожит лампа,
небо рябит, просвечивая синевой.

Кажется, этот город необитаем,
но возвратится саврасовская стая,
мы поменяем одежды и оттаем,
снова оттаем с проклюнувшейся весной.

Снегу, что выпал, куда от земли деться?
Если ты выжил, ищи себе плавсредство,
если не повезёт, то иди вброд.
… показать весь текст …

… но я помню, как ты смеёшься и хмуришь лоб, как бежим на последний сеанс за пустым трамваем. Я кручу наш разбитый калейдоскоп, и видения в памяти оживают.

Вот сидишь за мольбертом, а я учусь, на стене фотография Дели: в пучине пробок у мопеда застыл пожилой индус в шароварах и с башней на голове из кривых коробок.

— Мы поедем сперва в Калькутту, потом в Бомбей… Помнишь запах индийских специй и танец дыма? Я хочу научиться быть светом — в сезон дождей, быть невидимой, невесомой, неуловимой.

— Нарисую Манхэттен, Бруклин, Висячий мост, Золотые Ворота и лампочки Сан-Франциско. Я хочу преломляться, светить насквозь, быть вдали ото всех, оставаясь близкой.
•
Я не помню, который час и который день.
Мне поёт про Америку и прощание «Наутилус». Я ищу в мокром городе свет, находя лишь тень, и надеюсь, что ты смогла,
что ты научилась…

Посмотри, моя вечность, куда завели пути…
Я снимаю свой рыжий нимб и заплатанный свитер. На часах — постоянно тревожное «без пяти», за слепым поворотом растаяла моя свита.

Небо снова открыто — бездонное синее сито, но отсеяться проще, чем через него пройти.

Слышишь, вечность, здесь все говорят: «Свети!», но несут темноту и тяготы, ждут и маются, а под каждым — земля надорванная вращается…
Вечность, если тебе архангелы повстречаются, призови их небесным десантом сюда сойти.

И при случае, я прошу, передай Всевышнему: «Небо пахнет поспевшими тёплыми вишнями»,

и за это одно мне так хочется их спасти.