… но я помню, как ты смеёшься и хмуришь лоб, как бежим на последний сеанс за пустым трамваем. Я кручу наш разбитый калейдоскоп, и видения в памяти оживают.

Вот сидишь за мольбертом, а я учусь, на стене фотография Дели: в пучине пробок у мопеда застыл пожилой индус в шароварах и с башней на голове из кривых коробок.

— Мы поедем сперва в Калькутту, потом в Бомбей… Помнишь запах индийских специй и танец дыма? Я хочу научиться быть светом — в сезон дождей, быть невидимой, невесомой, неуловимой.

— Нарисую Манхэттен, Бруклин, Висячий мост, Золотые Ворота и лампочки Сан-Франциско. Я хочу преломляться, светить насквозь, быть вдали ото всех, оставаясь близкой.
•
Я не помню, который час и который день.
Мне поёт про Америку и прощание «Наутилус». Я ищу в мокром городе свет, находя лишь тень, и надеюсь, что ты смогла,
что ты научилась…

Посмотри, моя вечность, куда завели пути…
Я снимаю свой рыжий нимб и заплатанный свитер. На часах — постоянно тревожное «без пяти», за слепым поворотом растаяла моя свита.

Небо снова открыто — бездонное синее сито, но отсеяться проще, чем через него пройти.

Слышишь, вечность, здесь все говорят: «Свети!», но несут темноту и тяготы, ждут и маются, а под каждым — земля надорванная вращается…
Вечность, если тебе архангелы повстречаются, призови их небесным десантом сюда сойти.

И при случае, я прошу, передай Всевышнему: «Небо пахнет поспевшими тёплыми вишнями»,

и за это одно мне так хочется их спасти.

Земная жизнь, просты наши дела, и постижима истина простая: стоит зима, и тень её — бела, и вопреки велению — светает.

1.
Теперь мы будем играть по другим правилам:
под нами киты, океаны и крошечная Австралия,

и ты стоишь — лёгкая, тоненькая,
в невыносимо-синем,
и волны, и камни у ног твоих кажутся мне святыми…

Портовые забегаловки и таверны:
липкий пол и хамса с лимоном,
я разменял бы на те минуты всю жизнь, наверное,
лишь бы рядом стоять дураком влюблённым.

Когда мы танцевали на волнорезах,
… показать весь текст …

Упасть и обратиться пылью,
раньше времени выведать, что обещано…

Мастер кинцуги бережно гладит трещины,
тёплыми пальцами бережно гладит трещины
и ощущает своё всесилие.

Можно собрать осколки, покрыть золотом,
тайна искусства — как воссоздать целое,
мастер кинцуги склоняется над расколотым,
с мудрой улыбкой склоняется над расколотым:
жизнь разбивает нас или сильнее делает?

Время рисует узоры на карте прошлого,
… показать весь текст …

Август, август, милый мальчик, праздник — Яблоневый спас. Солнце радостное скачет по перилам в первый класс.

Август — школьные тетрадки, свист качелей на лету, ветер в поле, кисло-сладкий вкус антоновки во рту.

Время ярких звездопадов: хвост кометы в кулаке. Загадай земную радость на небесном верстаке. Слышишь звон от колесницы?
Млечное гудит шоссе.
Август — золотые спицы в календарном колесе.

Август, август, друг мой юный, любознательный мой друг: солнечные гладит струны, провожает птиц на юг.
За осенним поворотом прогремит листвы оркестр.
Август — выпавшая нота из симфонии небес.

Мы — тонкий луч, серебряная нить,
щепотка соли и немного спеси,
мы ничего практически не весим
и потому нас трудно заземлить.

На карте мира нас не различить:
мы — Лихтенштейн и алая Андорра,
в крови наследие татаров ли, монголов,
из наклонений повелительных глаголов
мы празднуем четыре буквы — ж и т ь!

Мы знаем боль, мы дали ей приют,
вместилище земных противоречий,
ты говоришь, что время нас не лечит,
… показать весь текст …

•••
Здесь пахнет солнечной землёй и тёплым хлебом, печные трубы-маяки дырявят небо, а по субботам — банный день: полынь да липа, соседский кот, ступень, плетень, вода разлита…
Шумят сады под проливным, как старожилы, и первый яблоневый цвет пружинит жилы. Скрипит забор беззубым ртом на короеда, а в гараже на кирпичах стоит «Победа».
Везде резная хохлома, матрёшки-ложки, старообрядческий удел, дворы, дорожки. Водонапорные столбы в бетонной башне, как добрый знак, как тайный ход, как день вчерашний.
Широкий Керженец несёт куда-то воды…
И Китеж град, и скромный скит, и дух свободы напевно тянут букву О: «Окно, оглобля».
И никого, и никого, тропа Господня…
Замедлив бег у родника, за шаг до лета
смотрю на дым,
смотрю на дом
за бересклетом…

Жду сентябрь, как ждут запоздавший вылет, как записки пишут по слою пыли, как на низком старте сигнал забыли, — наступай скорей. Наступай на пятки цветному лету, пой Арбенину «кофе и сигареты», мы решаем решкой, куда повернуть планету, — обладатели козырей.

В сентябре деревья рисуют эбру, смена листьев похожа на смену веры, можешь быть любым, но ты будешь первым — поперёк систем.

Я приветствую в каждом борца и бога, обходи моих бесов, засов не трогай. Я одна, но это, поверь мне, много — вдвое больше и выше, чем…

Мы играем в осень напропалую, я ворую вечность, когда целую. Объявили вылет, а я блефую, что в запасе ещё строфа, что в кармане припрятана дама бубен.
Жду сентябрь и бью в барабан и бубен.
Наступай!
Бум-бум-бумаги в игре не будет.
Камень, ножницы — цу-е-фа.

Я пишу тебе письма, моя дорогая Ди, про сезонные скидки и пропасть в моей груди. И в постскриптуме каждого я прошу тебя: «Уходи!»
Уходи, ну, пожалуйста, я здесь пытаюсь выжить.

Надо брать себя в руки, но связаны рукава, я давно бы тебя в архивы упаковал. Ты во мне превращаешься в музыку и в слова, и поэтому нет на Земле никого ни родней, ни ближе.

Я несу твоё имя повсюду, но я устал. Ты не слышишь меня, как бы громко я ни кричал. Ты, наверное, всё забыла, и мой сигнал не находит тебя. Заслоняю…
… показать весь текст …

сколько в тебе смысла
сколько в тебе боли
ночью царапают мысли
нежное искололи

перекати-поле
переплыви-память
перерасти-злое
чтобы легко править

в мире где все святые
казнить нельзя точка
вот тебе запятые
ставь их куда хочешь
… показать весь текст …

пока я тебя обнимаю,
проходят со звоном трамваи
по кольцевому маршруту

тебя задержать на минуту

проходят зонты по бульварам,
гуляют по парам-пара-рам,
и только, и горько: пора нам

летят треугольные стаи,
а я, я тебя обнимаю
во временном переходе,
… показать весь текст …