Бледнолицый (к слову сказать, по прозвищу «Враг краснокожих»), презрительно усмехнулся и встал: — Да, от того, что тому уг… — он запнулся, покосившись на руку Султанова. — Этот начальник компьютерного отдела что-то заподозрил, вы будете рисковать жизнями, между прочим, и моих сотрудников? А?

Градус беседы повышался, по кабинету прошёл гул, но тут же стих, так как воздуха в нём было немного из-за довольно тесного, для такого скопления народа, помещения. Вообще, по правде говоря, совещание, ну ил…
… показать весь текст …

Вариант 1.
Если у Раскольникова будет два топора, он не сможет выбрать, каким топором убить старуху, так как топоры одинаковые, а теории по выбору топоров у него нету, Раскольников будет ходить между двумя топорами, состарится и так старуху и не убьет.

Вариант 2.
У Раскольникова было два топора и он долго думал, что лучше, убить одну старуху двумя топорами или убить каждым топором по старухе. А так как Раскольников не знал никаких теорий по выбору топоров, он долго думал, состарился и так старуху не убил.

Вариант 3.
У Раскольникова было два топора. А дальше придумайте сами…

— Я убил человека, — написал я по Раскольникову.
А критик вырвал строчку из контекста и вызвал милицию.

— Я убил человека.
— А где выход?
— Буду глубже, чем Достоевский писать.
— А где вход?
— Идея Раскольникова.
— Нет, молодой человек, это тупик плагиатить чужие идеи!
И редактор отказался со мной сотрудничать.
Я пошел на дискотеку и решил написать роман о субкультуре ночной жизни и ее мироощущении.
— Это не тот выход! — сказал мне новый редактор. Есть такой жанр — фанфикшн, подражание. Ты можешь подражать, в этом нет ничего плохого.
И я написал подражание «Преступлению и наказанию».
— Это тупик! — сказали мне в издательстве. Сейчас серьезные романы никто не читает. Пиши лучше романы про ночные клубы.
И я опять пошел в клуб и все лето каждый вечер собирал материалы для романа на дискотеках.
— Это тупик! Никогда не пиши про банальные вещи! — сказал редактор и отказался со мной сотрудничать.
Но издательство издало мой роман про ночные клубы, даже без участия редактора.

— Я убил челоЫка! Ыыыыыыы!
— Ыыыыы! Убери руку из-под юбки! Я кино смотрю!
— Ты подюбкой кино смотришь или глазами? Ыыыыыы!
— А что за челоЫыыыыыка ты убил?
— Ну мы же «Преступление и наказание» смотрим! Я от лица героя говорю!
— А руку ты мне под юбку тоже от лица Раскольникова засунул?
— Ыыыыыыы!
— Я сказала, убери руку из-под юбки! Ыыыыыы!
— Застряла!
— Аааааааа!
— Ыыыыыыы!

— Я убил человека.
— А! Четко понятно, что о чем! Ты маньяк!
— Да ты что? Это я по Достоевскому, Раскольникову подражаю.
— Ну ты фантазер. А деньги на редактора у тебя есть?
— Ну если я гений, я найду бесплатного редактора.
— Да конечно ты гений.
И я пошел искать редактора, но кто-то вызвал милицию.
— Ты почему убил человека?
— Так это же я Достоевскому подражаю.
— А где редактор?
— Еще не нашел.
И в милиции мне помогли найти редактора. Но редактор, вместо написания книги, повел меня в ночной клуб.
Мы все лето ходили в клубы и знакомились с девушками.
Потом оказалось, они проверяли, маньяк ли я. А потом оказалось, они проверяли совсем другое. Они искали, кто мой первый редактор.

У стены, слева от жёлтого окна, кстати, весьма блевотного оттенка, что-то булькнуло и неуклюже прокашлялось. Встало. В кабинете заметно потемнело, всё сонное внимание было сконцентрировано на нём.

— А когда этот уголовник успел стать начальником?! — грубо перебил этот бледнолицый тип с моржовыми усами, он был так худ, что можно было подумать: «Узник концлагеря!»

— Во-первых, не уголовник, — с нажимом ответил Руслан Султанович, — А во-вторых, уже много лет, вам это, должно быть, известно, Лев Антонинович…

Лев Антонинович с явным вызовом сел, нетерпеливо дёргая за рукав, но сию секунду побледнев, убирал руку словно от горячего чайника, с ладаном ещё и дерьме в придачу! Было видно за километр — его самого эта привычка раздражает.

Постельные сцены в фанфиках (любовного жанра) — это как прыжки в фигурном катании!

Они нужны. Необходимы, но всё зависит от их количества, качества и нужности в конкретном месте работы.

Ведь, смотря фигурку, иногда невольно представляешь программы без прыжков и одни из самых лучших те, которые умудряются не потерять в качестве…

Когда у Достоевского было игривое настроение, он писал топором.

— Родя, к тебе очередь из старушек!
— Ааааа! Я же Князь Мышкин!
— Родя, бери топор и играй свою роль!
— Аааа, опять левый сценарий, я же Алеша Карамазов!
— Родя, живи своей жизнью и знай, что лучшая версия тебя — рубить старух!
— Ааааа. Топор тупой!
— Родя, доверься миру, топор жизнь наточит!

А «недоаргумент» стоял у кабинета куратора ФЭС и ждал, когда те выйдут — попытка подслушать ни к чему не привела, как бы он не изворачивался. Генерал подозревал, что эти четверо: любимчики министра и они что-то постоянно скрывают. Даже в ситуации с этим теннисным мячиком (да-да, это все остальные забыли, а вот он нет), да и с этой операцией что-то не то… Чего только одно название стоит — Хроноворот! «Идиоты тупые, — думал про себя «недоаргумент», потирая свои паучие ручки, — наверняка всяких фэн…
… показать весь текст …

Достоевский в молодости погнался сразу за двумя старухами и ни одну ни убил, поэтому у Раскольникова старуха была одна.

Я прочитал «Преступление и наказание» Достоевского и оставил заявку на написание своей книги, написав первую строчку своего будущего романа:
— Я убил человека.
Но мою заявку робот не правильно понял и отправил меня в милицию.
Но в милиции тоже оказались роботы, которые не читали Достоевского и… пришлось обратиться к адвокатам.
Но адвокаты тоже оказались роботами, которые не читали Достоевского.
Так мою первую строчку романа, подражание Достоевскому:
— Я убил человека.
Квалифицировали как признание и отправили меня на Марс отбывать срок.
— А есть ли у нас еще новые первые строчки? — спросил у меня через десять лет робот нового поколения.
Но я на этот раз промолчал, чтобы не рисковать.
— Прекращайте писать, это до добра не доведет! — сказал мне робот-адвокат нового поколения.
Но я все равно стал писателем.

Султанову было немного стыдно, Долохову было стыдно, но они не они, если бы сразу признавали свои ошибки. Это два кременя российских магических вооружённых сил! Руслан Султанович посмотрел на Долю, Доля посмотрел в ответ на него, никто руки из них не подал, никто никому не улыбался, никто никому не говорил хорошие слова, но глаза выражали всё. Оба встали и довольно больно ткнули друг друга, оба ответили так же быстро, оба захватили друг друга в захват, любой человек, проходящий мимо подумал бы,…
… показать весь текст …

Раскольников не послушал Достоевского и сварил из топора кашу. Но старуха-процентщица объелась кашей и все-равно померла.

Первую строчку романа «Преступление и наказание» Достоевский написал топором, макая его в чернила.

— Для больших денег нужен большой топор! — понял Раскольников и смастерил двухметровую рукоятку, но она упала и ударила Достоевского по голове, спровоцировав приступ эпилепсии, после которого Достоевский давал своим героям только маленькие топоры.

Чтобы оказать благоприятное впечатление на Хлестакова, подпоручик Киже материализовался.

Старуха у Раскольникова была только одна, потому что после преступления Раскольников отвернулся от Достоевского, как от художника. А другие лирические герои отказывали Достоевскому в просьбах повторить Раскольникова.

Как только красота взяла тайм аут
И две минуты не спасала мир.
Земля тотчас погрязла в пир.
Так время новое начАлось.
Но ничего не началОсь.
Землю пронизала лжеОсь.