— Я не верю в Раскольниковых, — говорила старуха-процентщица, и Раскольников переоделся в голодного БОМЖа, чтобы старуха поверила в серьёзность его намерений.

Раскольников передал эстафету Двакольникову, Двакольников передал эстафету Трикольникову, но изобрели элексир долголетия, люди перестали стареть и Трикольников не нашел ни одной старухи.

Достоевских было два. Достопоевский и Достонепоевский. У одного были припадки от обжорства, а у другого — от голода. Но, когда они встретились, один стал друг друга доедать, а другой другого недоедать.

Старух могло быть много, но когда Раскольников точил топор, его заело, он зациклился и полностью сточил всю насадку топора.

— Я убил человека.
— Это типичная ошибка начинающего автора. Надо сначала убить, а потом это писать.
— Но я подражаю Раскольникову, Раскольников уже убил старуху.
— Нет, молодой человек! Читателя интересует Ваш личный опыт. Вы сами убейте, а потом пишите.
— Тогда я не буду писателем. Пойду в балет.
— Нет молодой человек! Поздно! Балерина из вас не получится, для этого надо заниматься с трех лет. А вот человека убить еще не поздно! Лучше становитесь писателем!
И я продолжил свой роман.
— Я убил ч…
… показать весь текст …

Я Тина. Можно подумать: «Что за балаган?», но нет же — пред вами стоит СЛЕДоман. И я могу вам написать про Начальство небольшой кусок, и змей Султанов меня завлёк: вот чёртово нахальство! Да про окраину пустоши, где милуются Шустовы, и бежали, петлисто, мимо меня ЛиСы… Где (ненамеренно) Ивана поцеловала Амелина. По-вдовьи рассеянно стояла с Русланом Софья Андреевна¹. Вместе с Даниловым Власова Рита, сексуально облизываясь, ела бурито. Артёмка Тукаев грозно спорил там с попугаем, а Субботин Ромкой вщепки измотан. Костя Котов подстрелил двух енотов, а Аристов убил аистов. Послал к чёрту Холодов знакомых эндокринологов, да Белозёров устал от домашних споров. Серёга Майский обнимает Белую по-хозяйски. Похожа на дракона разъярённого патологоанатом Валентина Антонова. Но боль от потери Бориса до сих пор в сердцах вихрится.

Прочитав «Преступление и Наказание» Достоевского, Раскольников захотел стать писателем, но было уже поздно, он был убивец.

— Я убил человека.
— А как Вы пишите детективы, еще не понятно.
— Как Раскольников, как Достоевский.
— Ну пойдемте в клуб, будем знакомиться, там видно будет.
— А зачем знакомиться? Вы же не тренер по пик-апу, Вы редактор.
— Нет, молодой человек, назвался груздем, полезай в кузов. Если Ваш роман начинается со строчки «Я убил человека», надо провести следственный эксперимент.
— Аааааааа!
— Ыыыыыыы!

На 8-е марта Раскольников, вместо цветов, подарил старухе топор в горшке.

— Или я тебя топором, или судья тебя молотком! — сказал Раскольников старухе.
— Это ещё хорошо, что не осиновым колом! — успокоилась старуха.

Издательство заказало Раскольникову книгу «Как убить человека» и Раскольников пошёл на курсы писательского мастерства.

Проходя мимо старухи, проверь, а не Раскольников ли ты, ведь старуха может быть процентщицей.

— Маяковским ты не будешь, но, если помяукаешь, Мяуковским станешь!
— Я так не умею мяукошничать. Но могу поесенить изредка.
— А еще лучше, стань маньяком, это звучит почти как Маяковский!
— Что???
— Но сколько батонов хлеба не покупай, Хлебниковым все равно не станешь! Ыыыыыыыыы!

— Я убил человека!
— Это ты что, по «Носу» Гоголя написал?
— Нет, это я подражал Раскольникову Достоевского.
— Не правда! Человек — это нос Гоголя! Гоголь был раньше!
— Да ты что? Не знал!
— Ыыыыыы! И вообще, кому бы ты не подражал, ты подражаешь Гоголю, он был первым!
— Ыыыыыыы!

Лучший роман писателя Послестоевского будет называться «Пресветление и напоможание», а главный герой этого романа изобретет молодильные яблоки, делающие старух бессмертными.

Кто ставит Шарикова на место, тот сам встаёт на место Шарикова.

Раскольников укусил старуху за нос, но старуха попросила написать Достоевского, что тот её бабахнул топором.

— Я смею, или я смеюсь? — переспросил Раскольников у Достоевского.
— Если ты глухой, сам роман дописывай! — ответил Достоевский.

— Я убил человека.
— А слабо написать о встрече с инопланетянином?
— Не дай бог, что теперь делать, как Землю спасти? Я убил человека, а он оказался инопланетянином!
— Опять ты про «я убил человека»? Тебя заело на этой строчке? — возмутился редактор. — Ты еще опять про «Девушка, а можно с Вами познакомиться?» напиши. — засмеялся он.
— Я убил инопланетянина!
— Опять ты «я убил» — тебя что, заело? — удивился редактор.
— Инопланетянин убил человека!
— Тебя, что, переклинило на «убил»?
— Девушка, а можно с Вами познакомиться? — А я инопланетянка!
— Ну я же говорю, тебя клинит на «убил» и «познакомиться», а про инопланетян ты писать не умеешь, — сказал редактор.
И я отложил написание романа до лучших времен.

Мне сказали, что, чтобы не было плагиата, старушку надо тюкнуть молотком. Но старуха заарканилась!
— Только топором, ближе к Достоевскому! — завозмущалась она.
Но я знал, что плагиат карается законом, и тюкнул старушку молотком.
А психиатр сказал, что меня предупреждали, что плагиат запрещен.
А когда я показал молоток, психиатр засмеялся и заявил, что это не молоток, а топор!
Тогда я стал спорить со всем миром, что молоток — это не топор, а топор — это не молоток, но тут пришли санитары и спрятали от меня томик «Преступления и наказания».