Ты когда — нибудь чувствовал — рушится мир.
И его не собрать и не склеить никак.
И тебя от тоски, от сумы, от тюрьмы
Не спасает ни чья-то любовь, ни рука.

Это словно беспомощно падать с горы,
Не молясь ни о чем и не ведая дна.
И когда ты не знаешь чем сердце укрыть,
Чтоб открытая рана была не видна.

Ты пытаешься кутаться в ауру лжи,
Говоря про свои острова и моря.
А в спине своей носишь большие ножи
Тех, кому абсолютно во всем доверял.
… показать весь текст …

Ты просто ветер в моих волосах, на большее прав у нас нет,
Касаешься словом моей души, как кожи солнечный свет.
Пригрелся пушистым зверьком внутри, мурлычешь о чем-то своем,
Не падает мир в бессильном пике, листается день за днем.
Уже на две трети прочитан сентябрь — сказки арабских ночей.
По вечерам ты приходишь в дом — не мой, и совсем ничей,
По вечерам очень пахнет весной, наверное, так пахнешь ты,
Приносишь вязь своих странных снов, крылья птицы-мечты.
Они зелены, словно абсент, хмельны и тягуче-горьки,
На нёбе их вкус не смоет рассвет, но можно добавить стихи.
Цедить, край бокала слегка макнув в кристаллы холодные звезд,
Глотками мелкими и уходить тропинками чувственных грез.
Таять, капая воском свечи в ладони ласкающих фраз,
И обжигать, расплавляя твой щит в горниле шафранных ласк,
… показать весь текст …

Клинописной вязью забытых рун,
На шершавой коже сухих берёст,
Одинокой ведьме слепой колдун
Шлёт привет за сотни собачьих вёрст.
Мой гонец дорогой к тебе ослаб,
Пересилил дождь, обогнал Борей.
И сочится кровь из разбитых лап,
И клубится пар из сухих ноздрей.

Я теперь на севере. На оси
Где провис над полюсом млечный путь,
Где в ответ на кинутое «спаси»
Лишь немое эхо молчит «забудь».
Где молитв не слышащий Имярек
… показать весь текст …

Угадай, о чем я. Время поговорить. Передай привет находчивым билетерам. На конечной станции весь этот цирк сгорит, не останется ни зрителей, ни актеров. Вот и ждешь перрон, разглядывая себя — сантиметры роста, лишние килограммы. Я один из миллиарда простых ребят, нас вживляли в семя, нам назначались мамы. Нам давались женщины — в жены и вместо жен, но союз всегда бракован, всегда непрочен… Каждый третий был юродив и прокажен. Каждый первый стал измучен и обесточен. Так хотелось человечности. Быть людьми, за мечту отдать бесплотным двойную плату. Оказалось, мы всегда попадали в мир кольцевых дорог и замкнутых циферблатов.

Раньше злость брала. Теперь отступает злость. И молчит душа, свободная словно птица.

Предположим, в этой жизни не удалось.

Так скажи, в кого мне стоит переродиться?

— Здесь не к пыли пыль, и не к праху прах, и не к пеплу пепел.
Поднимайся вверх, обращайся к жизни, верши восстанье.
Возвращаю голос тебе — твой голос пустынный ветер.
Отворяю кровь, воскрешаю плоть, отдаю дыханье.

— Мне не нужен голос — заблудший ветер подобен стону.
Не нужна давно мне уже ни милость твоя, ни жалость.
Побывала уже подстилкою Посейдона.
Налюбилась уже, набегалась, надышалась.

— Воссоздам как есть, сотворю с нуля, соберу по крохам.
Золотые рифы, туманный берег и пух лебяжий.
На…
… показать весь текст …

Когда вы все ушли, остался звук. Осенний мир в оконном горизонте, часы, ключи и неисправный зонтик, и сны, что происходят наяву. Остался звук, но выцвели слова, отныне нет знамений и пророчеств. Я постигаю тайны одиночеств, отринутости каждого из вас. Слова бледны, болезненны… Молчим. Строка теперь не терпит ударений.
Теряешь все — слова, людей и время.

И неисправный зонтик.

И ключи.

Брось, говорю ему, хватит и этих двух.
Справься хотя бы с ними, потом твори.
Землю твою скрывает небесный пух.
Серые камни, битые янтари.
В мёртвых прогалинах неразличимый цвет.
Не разглядеть ни черни, ни белизны.
И ощущение будто бы тьма и свет
Не до конца тобою разделены.

Просека жизни как проба его пера,
Вырежут лезвием и не найдешь причин.
В краденый полдень высший конгломерат,
Установил лимит золотой парчи,
Выпростал ливнями отступы между строк,
… показать весь текст …

Хорошая спит и не видит меня во сне.
Плохая считает мужчин от нуля до трёх.
Веселая топит в подушках полночный смех.
Любимая пропускает удар и вдох.
И в каждой своё свечение, свой накал.
И в каждой своё не помню, своё люблю.
И сердце одной — безногий пустой бокал.
И сердце другой — латинская буква U.
И время идёт кругами [врасплох и вспять].
И ночь наступает [только себе на хвост].

Зрачки так черны, чтобы ты не смогла понять
Как много на этой сетчатке погасших звёзд.

Так бывает под вечер, когда умирает декабрь —
Он шагнёт за черту, и проснётся на утро убитым.
В белоснежном снегу, с аметистовым сердцем разбитым,
И единственным словом на тонких губах: miserable…
Я почти ему равен… Я знаю, чем кончится ночь —
Ты уйдёшь от меня в новогоднюю, лунную вьюгу,
Когда сонный оркестр выдувает последнюю фугу,
Запоздавшие ноты прогнав из рапсодии прочь…
Так бывает однажды, когда закрываешь тетрадь,
Ненаписанных строк ощущая уколы в предсердьи,
Когда мир твой далёк от надёжной, заснеженной тверди,
И когда тебе нечего больше той тверди надёжной отдать.

Не смотри на меня — я давно разучился любить
… показать весь текст …

У дома моего текла река, и старый мост хранил воспоминанья… о том, что жизнь изящна и проста, как нежных слов простое заклинанье… невинное и жаркое «je t’aime» звучало, словно магия виолы… и верил я, что создан лишь затем, чтоб слушать её ласковое соло.
И лилия французская цвела в твоей руке, такой же белоснежной… и вес имели ноты и слова, порхающие бабочкой мятежной… над именем твоим, и над моим… над всем, что носит в мире имя ночи… над таинством, что ведомо двоим, и вечной тьмой, что всё отнять пророчит.

Ещё вчера у дома моего текла река, «je t’aime» звучало скрипкой — я помню сны, касанья и слова… Но время забирает всё… с улыбкой

А потом он закрыл на щеколду дверь… Опрокинул забытый в прихожей виски. Город падал, слегка наклонясь, в метель — точно так же, как он — запредельно низко. За пределом царил абсолютный ноль, перевернутый мир отдавал фиксажем, передержанной сепией ныла боль, но темнела легко, обратясь винтажем. И, пока проступали Её черты в ядовитой воде сто второй попытки, он отчаянно был с тишиной на «ты», с этим стареньким шкафом, пустым и зыбким.

Не срываюсь на слёзы /от зла, от боли?

или просто нет сил побороть усталость?/

И, когда говорю себе «хватит, больше

никакого терпения не осталось»,

понимаю, что хватит и сил, и даже

из кармашка достану штук семь улыбок.

День дождями ноябрьскими напомажен.
… показать весь текст …

Господь мой Боже, дающий силы, моя поддержка душевных битв — я очень скуп на свои «спасибо» и никогда не читал молитв, когда легко — закрываю двери, и открываю, когда трудней — но никогда так в тебя не верил, как в эти все девяносто дней.

Да, это лучшее твое лето, твой лучший маленький жаркий год; когда в июне пришли ответы и перекрыли весь кислород, ты думал, всё, оклематься нечем, и ты прострелен, сожжён, убит…
Но вот смотри, как прекрасен вечер, и в венах бьется твой личный бит. А так боялся, что бросишь вёсла, и не отыщешь своей души… Не знаю, стал ли ты, парень, взрослым, но точно вырос и стал большим.
Запомни горы, дворы, прогулки, гитары, пение налегке, запомни крик парохода гулкий, родных драконов в Геленджике, каким счастливым ты был, и полным, и новый мир где-то у виска…
Чтоб если вдруг возвратится полночь, ты снова смог это отыскать.

Говорит что ещё вода, что ещё не лёд,
Говорит что ещё не камень, ещё смола,
Что уже, наверное, сделала что смогла,
Что ещё течёт, но уже замедляет ход.
Потому что всё реже зимы, всё реже сны,
Погостят немного — да извини, пора.
Нам не спать с тобой от вечера до утра.
Нам не быть с тобой от осени до весны.

Полежи в глуши.
Поскучай в тиши.
Поживи одна.

Достаёт лучинку. Вега. Альдебаран.
… показать весь текст …

Он говорит о том, что проходит все —
Вечного чувства нет, не смеши богов.
Думаешь, тот, кто однажды тебя спасет,
Будет последним из призрачных маяков?
Думаешь этот танец осенних слов,
Жажда напиться искренности до дна,
Станет началом первых твоих шагов
К станции под названием «не одна»?
Ты изумительна, веришь в людей всегда,
Мне почему-то жалко тебя, малыш.
Хочется, чтобы твой дом обошла беда.
Знаю, скучаешь… Ночью опять не спишь.
Хочется, чтобы в тебе оставался свет,
Тьма никогда не позволит писать стихов.
… показать весь текст …

живи у себя внутри, наведи уют,
расставь все по полочкам, вынеси в мусор хлам,
оставь только то, что ценно: любовь и суть,
которая не подвластна годам, словам,
которая все на свете, и тоже — ты,
включи кучу лампочек, если тебе темно,
разуйся, ходи босой, поливай цветы,
и что-нибудь заводное мурчи под нос.
живи у себя на дне, больше не беги,
оттуда не упадешь, не уйдешь, там тишь,
оттуда никто не выгонит за долги,
и там оставаться просто запретишь…
запомни твое — лишь только вот это дно,
а больше ведь ничего у тебя и нет…
… показать весь текст …

Извини за стиль и за мой покосый,
как забор в селе захолустном, почерк.
Я бы мог ответить на все вопросы,
только ты едва ли теперь захочешь
что-то слушать. Запах сырой извёстки
Отдает дешёвой зубною пастой.
Мы опять застряли на перекрёстке
не дорог, но судеб разбитых.
Здравствуй.

Этот город соткан из поликлиник,
магазинов, прачечных, метростроев,
и когда в разорванном птичьем клине
узнаёшь рисунок своих обоев,
… показать весь текст …

Я, конечно, согласен молчать, когда слово — излишне,
Отражаться в твоем загорелом от жизни плече,
Это осень в душе, это смех с послевкусием вишни,
Это желтые листья стихов на губах скрипачей.
Я согласен стрелять, но оставлю себе холостые,
Я согласен собою раскрасить твой млечный досуг.
И не важно, что будет: война ли? стихи ли? холсты ли?
Я согласен довериться речи блуждающих рук.
Я согласен не быть, превратиться в пробел, в мезоатом,
Срезать свой эгоизм с полустона, как боль, как абсцесс.
Но когда ты была мне нужна, тебя не было рядом,
Тебя не было рядом, в отточенной близости, здесь.
Но ведь дело не в том, что чужая, не в том, что забыла,
И не в том, что с годами пустеет желаний мошна,
… показать весь текст …

Столько звуков вокруг, но царит тишина
В моих штопанных дымом губах.
Ты сегодня скучна и особо нужна.
Ты уходишь. Прощание. Шах.
Мне остаться опять в этой тусклости лиц,
В этих слаженных до-ре-ми-си,
В этом гомоне птиц, в этом счете границ,
В этой осени, в осях осин.
Тишина, тишина, только до-ре-ми-ля
Наших песен бежит по молве.
Я теряю себя, я теряю себя
В этой теплой и мертвой листве.
Мир растет посекундно, мир строит дома,
Мир становится прочен и зрим,
… показать весь текст …