И ангел был, где небо ближе, а жизнь казалась не пустой…
В прохладу сумерек Парижа проникло солнце на постой.
В Булонский лес, в траву льняную; за вышивкою ришелье,
Пел ветер песнь, слегка шальную, пасьянс раскинув на столе.
И ночь, прозрачной акварелью сад рисовала, Тюильри…
Вплетались красной канителью пожар да отблески зари.

Когда в игрушках кончится завод,
И сбудутся все скверные приметы,
Цветной бульвар останется без цвета,
И милый Карлсон больше не придет.
Из юных глаз уйдёт лихая спесь,
И на плацдарме кухонной клеёнки
Замолкнут оловянные пушчонки,
И в этот миг окажется что здесь
Закончилось не детство, но мечта
Разбившись, как волшебник в вертолёте.

И девочка из комнаты напротив
Дурна собой.
… показать весь текст …

Я могу от тебя сбежать — расстояние благосклонно.
Если память твоя свежа, я в тебе неизбежна, словно — неубитый бокал вина, ожидающий пьяной фразы. Стало быть, я тебе нужна? - Недопитая. Вся и сразу.

Эта осень меня казнит, возводя между нами стены. Где-то там, за одной из них ты не с теми рисуешь тени и целуешь цветные сны, покидая мои; и если
мы друг другу ещё нужны, почему мы уже не вместе?

Почему я глотаю блюз, просыпаясь в чужих постелях?
Почему я тебя люблю так бездарно [на самом деле] как актриса, теряя роль, постоянство души, рассудок. Почему я ищу, порой, твоё имя внутри. Повсюду.

Почему ты смываешь грим, согревая меня слезами?
Почему я твоя? — Смотри не пьянеющими глазами, как уходит за часом час, за эпохой бежит эпоха.
Мне привычно вот так… Сейчас.
Без тебя мне привычно:
Плохо

Расстегни мне рубашку до третьей, смотри в глаза —
Вероятность того, что я выстою так ничтожна…
/Ты на пятом ходу неуверенно бьёшь коня,
На шестом я уверенно чувствую эндшпиль кожей/.
Не играй со мной ночью — ночью черным черно,
Мои тёмные пешки чутко стоят у двери.
Нелинейная Дама в сливочном кимоно —
Я готов проиграть, не дойдя двух шагов до цели.
Чтобы снова увидеть, как ты, склонясь ко мне,
Расставляешь фигуры, веришь в победу правых…
Пока черный король, улыбнувшись тебе во тьме,
Не предложит сыграть без мастей и одежд — на равных.

Расстегни мне рубашку до третьей, потом я сам.
… показать весь текст …

Эти письма требуют дать огня. Дождь терпел веками — не изменял. А любовь положено причинять, потому что нежность больнее силы. Договор подписан. Повергнут в шок. Без него — ни плохо, ни хорошо. Хочешь, провоцируй его ножом? Посмотри, какой он теперь красивый.

То дома, то пристани, то мосты… Он боялся верить в таких, как ты. У него — предчувствие запятых, или, в крайнем случае — многоточий. Без твоих вопросов — ему не жить. Расскажи, пожалуйста, расскажи, как тебя любили твои пажи. Как тебя хоте…
… показать весь текст …

В этом городе нет некрасивых женщин
Я слежу за тобой с высоты полёта.
Видишь — дождь с дорожного переплёта
Ловко стёр паутину глубоких трещин?
Это только ты ведёшь счёт на сутки,
Для меня прозрачны уже и годы.
Я могу сбежать от любой погоды,
Потерявшись в недрах холщовой сумки.
Плач Ярославны над водной гладью
Окрик, замешанный с медной стружкой.
Всё то клялась — обернусь кукушкой —
А обернулась обычной ****ью.
И покидая ночами терем
Не прилагала уже усилий
… показать весь текст …

Что твоя вера, юродивый злой старик,
Слабая часть в партитуре пустых дорог,
Ведь, для существ не видящих между строк,
Вся твоя музыка — сдавленный птичий крик.
Что же твой голос — охрипший морской ревун.
Был бы услышан — мог бы нагнать тоски,
но в мегаполисе Старые Васюки
слушать не принято. Ста миллионов лун
хватит едва ли на то чтобы райский сад
вновь окунулся в шёпот людских молитв…
Ты бы напел им что-нибудь,
но мотив
Был позабыт много жизней тому назад.
… показать весь текст …

Через пару дней вернется да не отпустит. Через пару дней сломается и срастется. Это осень нас приводит в такое чувство, без которого сентябрь не удается. И попробуй с ней, бесовкой, не согласиться, и попробуй обмануть ее ненароком. Осень в небо поднимается легкой птицей и следит, следит всевидящим зорким оком. Всё с ней в сговоре теперь — и земля, и воздух, и на всё ее осенняя будет воля. Привыкай к ее внезапным метаморфозам — от блаженства до безвыходной острой боли. Она любит своенравничать, огрызаться, присылать тебе записки с пометкой «cito», появляться в старых книгах, где на форзацах очередность дней рассказана в римских цифрах. Она любит невоспитанно, дерзко, буйно острым солнцем выцарапывать на перилах имена людей, с которыми Осень Будет.

Впрочем, я тебе об этом не говорила.

Все становится приглушенным или немым,
отгремев до этого тысячей киловатт.
Если я и ты никогда не сойдемся в мы, то не правы оба, но каждый не виноват.
Я держу упрямыми пальцами ломкий звук телефонных гудков, разговоров и голосов —
и поэтому я как будто и не живу, а смотрю про жизнь нескончаемо длинный сон.
Невозможный, любимый. Так держат в руках иглу, сновидения нить в реальность пытаясь вдеть.

Если каждый из нас попытался остаться глух — это все потому, что так громко сейчас и здесь.

Мы не сможем ни отказаться, ни отдавать всех себя этой тяге быть близкими наяву.

Ты — любовь, проходящая тысячей киловатт
сквозь меня, так, что я различаю в ней каждый звук.

Я стала чуткой, потому напишу тебе стих про осень
В которой вульгарность не кажется пошлой, резкой
Сентябрь ломает фундамент и крышу сносит
Мою в первых числах и как-то уж слишком метко.

И вот я хотела тебе сказать, что пожалуй
Осенняя чуткость всегда стремится в приват
Беспрецедентно, шизофренично, по праву
В бифуркацию боли, infinity, невозврат.

Такой извращенный ментальный ад, в котором
Даже сожженных стреляют крупным калибром
Я защищаюсь. И чтобы казнь не была террором
Чувства уходят в запой и блюют верлибром.

Здравствуй, брат Фернандо! Иди ты к черту!
Ты мне кем теперь — королем иль дожем?
Я тебе не должен писать отчеты.
(Я уже давно никому не должен)
На стоянке мы. У Скалистой Бухты.
Здесь тепло и сыро как на погосте.
Пью вино. Дерусь и играю в кости.
Да ещё вот сплю с продавщицей фруктов.

Недурна. И кормит весьма не дурно.
Дивный стан и плечи… Да что там плечи!
Как-то раз спросил о делах амурных
(Не сочти за слабость такие речи),
Предложил стать Герой и Дульсинеей.
… показать весь текст …

Хочешь, я стану той, что не снится спустя…
Курит «легкие» и обожает двойной эспрессо.
Завершает свой день, где придется, плюет на года…
Самой капризной из всех любимых принцессой?
Той, что без слез, вопросов и мук «что надеть»…
Рванет за тобой на любой из краев света.
Той, что умеет спокойно в глаза смотреть,
подолгу смотреть и ровно дышать при этом,
не замечать «случайных», не чувствовать боль…
Хочешь? Тату — на лодыжку. И в сердце — стерву.
Только скажи! Я смогу не уйти в запой
от «навсегда» твоего без права мне — первой…
Той, что меняет с легкостью 'да' на 'нет',
не обещает, не просит, не верит в сказки…
… показать весь текст …

Осенью жестче всегда болевой синдром.
И рецидивы, казалось бы, ниоткуда.
Вот эта улица. Вот, вроде, этот дом.
Вот палисадник. Зеленый забор кругом.
Даже не заперто. Только… исчезло чудо.
Детство исчезло. И ты говоришь: ау-у-у.
Ты говоришь — но отсутствует даже эхо.
Здесь. Где когда-то звенело стекло от смеха
В рамах оконных. Здесь умерли даже зву…

…чи, — умоляю его я. — Прошу, звучи.
И выбираюсь из памяти коридоров…
Эхо мне шепчет: терпи, отболит всё скоро.
Здесь тебе рады.
… показать весь текст …

Как достать тебя, такого глубоководного, донного, золотоглазого? Что делать с кессонной болезнью, рыбами, плывущими сквозь лучи? Мы были подводными лодками, якорями и водолазами, но не смогли друг друга заполучить. Как рассказать тебе, что я задыхаюсь от свободы, от безысходности, от давления в тысячу чертовых атмосфер? Соленое море где-то в сердечной полости, и острые лопасти разрезают волны — каждому по строфе.

Как не дать нам стать океаном…

…спиралью раковины…

…бесконечным шепотом…

…искажением…

Как выйти на берег, в песке замедляя шаг?

Если я никогда не вынырну, заканчивай погружение.
… показать весь текст …

Никто не прознает, что издревле в нас заложено.
Все мы пребываем заведомо в группе риска.
Держите друзей своих близко, как только можете.
Пусть будут они, мой сеньор, максимально близко.

Пусть слушают ваши мечты и глядят восторженно.
Подносят вам терпкий коньяк, согревают ночью.
Держите оружие твердо, как только можете.
Пусть служит оно, мой сеньор вам любовью волчьей.

Все просто как мир, только мы обожаем сложности.
С нас требует кровь постоянно стоять на грани.
Держите любимых так крепко, как только можете.
И, да, так положено, милые сердцу ранят.
… показать весь текст …

Она говорит им «чёт», они повторяют «чёт»
Она говорит им «чёрт», они повторяют «ангел»
От правил её игры становится горячо,
И белый металл течёт по плоскости чатуранги.
Она говорит им «жизнь», они повторяют «тлен».
Она говорит «песок», они повторяют «ливень».
И крутится колесо под тяжестью водных стен.
И раненый офицер вонзает последний бивень
В упругую плоть врага, чье ржание глушит смех,
И чья вороная кровь на чёрном почти незрима.
Она говорит «любовь», они повторяют «грех».
Они говорят «любовь». Она повторяет имя.

Значит, всё подытожив, тебя не ждать.
Ave, надежда, бейся в чужую дверь.
И на прокрустовом ложе была нежна,
И на кресте ласкала меня. Теперь
Стала напраслиной. Честною и простой.
Солнцем неспящих, лишним при свете дня.
Грудью, кормящей верой и пустотой
Всякое покалеченное дитя.
Не исчезай, мой светоч, не будь таков.
Здесь и с тобой-то пусто, а без тебя
Старый ловец невидимых сквозняков
Враз обернется пугалом из тряпья.
Некого будет баловать и стращать.
Высохнут звуки в костлявой его горсти.
… показать весь текст …

иногда тишина становится слишком липкой.
ты выходишь из тёмной комнаты на балкон,
и балкон под ногами кажется слишком хлипким.
и под горлом печёт непройденный рубикон.

и ты падаешь как-то плавно с балконом вместе,
по пути вспоминая: хлеба купить пора.
и не то чтоб тебе и правда хотелось есть, но все привычки — чтоб было некогда умирать.

небо цвета бетона дышит седым туманом.
вязкий серый асфальт цепляется за пальто.
ты его выскребаешь пальцами из карманов,
превращаясь в немое выцветшее ничто.
… показать весь текст …

одиночество — это внутри
засело,
заело,
заклинило.
говорит: «здравствуй»
такому же одиночеству,
а оно отвечает:
«здравствуй,
давай по имени,
без ненужного выканья
и без отчества».

одиночество — в горле,
в слове
… показать весь текст …