Знаешь, время совсем не лечит, если что-то навек отнимает. Время душу твою колечит, и из прошлого не отпускает. Ты устал, ты до капли выжат, став себе самому опорой, не надеясь на чьи-то плечи, не рассчитывая на милость, ты однажды поймешь, что легче и поверишь, что получилось. И смиришься, что неизбежно, что нельзя изменить иначе. А из прошлого смотрит нежно… Тот, который так много значит.

Эта девочка — бес /на бис по углям босиком, канкан/
Эта девочка — твой каприз, что захлопывает капкан,
Оголяя овал плеча, предлагая себя /ложись/.
С легкой нежностью палача до утра забирает жизнь.
Воскрешая из забытья поцелуем «тебе пора».
Эта девочка не твоя. Нет. Точнее твоя. Игра.
С репутацией на кону /в окружении зорких глаз/.
Эта девочка — утонуть. Но ведь ты выплывал не раз.
Правда там позволяло дно. А она — словно сто волчиц.
Этой девочке быть одной. Но так хочется приручить
То неведомое…
… показать весь текст …

Когда она молча уедет,
Не взяв ничего из вещей,
Оставив тебе у соседей
Ненужную связку ключей.

Никто… Ни жена, ни невеста.
Подруга… Да мало ль таких!
Ты вдруг не найдешь себе места
От дикой звериной тоски.

Которая вцепится в горло,
Лишая оставшихся сил.
И мертвым покажется город,
Который Ее отпустил.
… показать весь текст …

А ты читаешь ее по глазам, встречая вечером у двери. А ты не знаешь как ей сказать… И, собственно, стоит ли говорить, что обжигаясь о молоко, горячей кажется и вода. А с ней свободно, светло, легко. Тебе так не было никогда. Она собой заполняет все. Да что там комнаты — целый свет. И ты понимаешь, что ты спасен, хотя не знаешь совсем ответ, который прячут ее глаза, на твой не заданный ей вопрос. И ты сегодня бы все сказал… Но странный свет от ее волос… И глаз бездонная синева…

А ты настолько в нее пророс.
До невозможности выплывать.

Все остальное теряет смысл. Становится звуком, набором фраз. И растворяется твоя мысль на дне ее невозможных глаз. А ты целуешь ей губ изгиб. И лунный свет на окне дрожит. Ты понимаешь, что ты погиб. И только что начинаешь жить. Ты ей готов подарить ключи: от дома, сердца. С ней быть всегда.

Она улыбается и молчит.
С небес упавшая вниз звезда.

Мам, время не лечит. Время совсем не лечит. Мне не понятны цели его и роли. Только чуть — чуть становится мне полегче, Следует в вену порция новой боли. И я взрываюсь, на хрен, опять слезами. Только услышу голос, на твой похожий. Или в толпе встречусь с тобой глазами, а это не ты — просто чужой прохожий. По выходным езжу к тебе в гости. Кладу на могилку цветы, а на стол — конфеты. Это единственный в мире к тебе мостик? Может ты мне сумеешь сказать: где ты? Ты мне приснись: будто сидим за чаем. И ты одета странно, не по погоде. Я задаю вопросы. Ты отвечаешь. И боль уходит. Боль навсегда уходит. А ты такая счастливая, прям из света. Я тебе глажу руки, целую щечки. Я буду ждать в своих снах твоего ответа. Мам, до свидания.

Твоя дочка.

Все проходит. Пройдет и это… Заметет, закружит, завьюжит. Снова будет смеяться лето и лучами искриться в лужах, отражаясь в умытых окнах, переделав «нельзя» на «можно»…

Она не то чтоб любит помолчать,
Когда в свой мир захлопывает двери.
А просто перестала слепо верить
В подобранную правильность ключа.

/Ты можешь в ее душу не стучать/

В ее глазах всегда живет печаль.
Пусть даже они весело смеются.
И на вопросы, что ей задаются,
Она совсем не любит отвечать.

/Что хочешь можешь ей пообещать/
… показать весь текст …

Никто — ничего — никому — не должен.
Ты прав. Так проще. Но как же сложно
Не ранить крылья, касаясь рамки
Из этой фразы. Не делать драмы.

Не строить замков своих воздушных.
Таких красивых. Таких ненужных.
А просто серым скользить по будням.
Как будто рядом… с тобой… как будто.

А я смешная. А я нелепа.
Мечтала — светом. Хотела — неба.
Асфальт под ноги что было силы.
Чтоб не летала. Как все — ходила.
… показать весь текст …

Что поделать, зима на дворе и прогнозы не лгут,
Что метели гораздо сильней, чем на юге пассаты.
Я пишу свои письма шагами на белом снегу.
Неизвестно зачем. Неизвестно каким адресатам.
Я не помню имен. Я забыла зачем они мне
Прорываются в сны иногда неразборчивой речью.

А над городом снег. Невозможный искрящийся снег!
То ли падает вниз. То ли я поднимаюсь навстречу…

Если долго глядеть в запредельный Небесный Чертог,
Можно видеть — Медведица ищет ладонь Водолея.
А на Млечном Пути отдыхает расстроенный Бог,
В неземной тишине о своем совершенстве жалея.
… показать весь текст …

Вот и будь теперь сильной. Все держи на своих плечах. Эта тяжесть невыносима. Научись не чувствовать и молчать. Продираясь сквозь все «не могу», «зачем мне», восстанавливать сбитый, усталый ритм. Ну, а память с каким — то упорством чертит чем — то острым на том, что еще болит. И фрагменты из прошлого сыплет солью, собирая мозаику давних дней. Я уже давно позабыла сколько я себе клялась не скучать о ней. Не искать намеков и тайных смыслов, захлебнувшись на вдохе в разбитом сне. Но она мои забирает мысли и с собою их возвращает мне. И о чем — то печалясь, глядит мне в спину с фотографии маленькой у стола. Я ее никак не могу покинуть, хоть она полгода назад ушла. Ничего с собою не взяв в дорогу. Иногда проявляясь в коротком сне. В моей жизни ее до сих пор так много, хоть она совсем не осталась в ней. Лишь душа ее, может, бывает рядом. Осторожно, чтобы не помешать.

Все в порядке, мама. Всего лишь надо
Научиться мне… без тебя… дышать

И суть не в том, что сути нет нигде,
Когда ты сам внутри необитаем…
И лед в тебе настолько затвердел,
Что, кажется, он больше не растает.

И смысл не в том, что смысла нет искать,
Все, что опять в бессмыслице утонет.
И змейки равнодушного песка
Струятся через сжатые ладони…

А только в том, что глядя в синь небес,
Где крыльями прощально машут птицы,
Неведомый заплачет о тебе,
Когда ты не сумеешь возвратиться…

Понимаешь ли…

Понимаешь ли, это мУка — объяснять, если ты не понят. Я к глазам поднимаю руку. Видишь — город в моей ладони уместился. И безмятежно снег кружится, крупнее окон. Ну зачем тебе моя нежность? Если я не внутри, а сбоку. Если я не в тебе — снаружи. Одиноко брожу по краю. Молчалива и безоружна. А над городом снег играет серебром в переливах света, тишиной растворяя звуки. Ну зачем я опять об этом? Понимаешь ли, это — муки ощущать постоянно голод по теплу, по любви, по ласке. В невозмож…
… показать весь текст …

Твои сны-место вашей встречи для тебя и ее отныне. Знаешь, время совсем не лечит, если что-то навек отнимет. Ты устал, ты до капли выжат. И в себя ты придешь не скоро. Жить не сложно, сложнее выжить, став себе самому опорой. Не надеясь на чьи-то плечи. Не расчитывая на милость, ты однажды поймешь, что легче. И поверишь, что получилось. И смиришься, что неизбежно, что нельзя изменить иначе.
А из прошлого смотрит нежно
Та, которая столько значит…
Боль ворвется порывом резким. И затихнет, как-будто…
… показать весь текст …

И кто мы в этой осени друг другу,
Заложники холодного дождя.
Мне кажется, что я иду по кругу,
За радиус его не выходя.

И все слова заезженно похожи-
Ни смысла, ни огня и ни души.
И дождь своими нитями не сможет
Осеннюю надорванность зашить.

Но что-то в сердце дрогнет и растает,
Когда в прощальном клине журавли
Листают тихо крыльями, листают
Неслышную мелодию любви.

Она рисовала ему на счастье
Смешные картинки, цветные сказки.
Но он был холодно — безучастен,
Неразговорчив, и скуп на ласки.

Она говорила ему: «А где-то
Ночами ангелы спят на крышах.»
Он закрывался своей газетой.
И совершенно ее не слышал.

Он мог уйти, улететь, уехать
Искать туманы, встречать рассветы.
Она внутри отзывалась эхом.
Она вдали оставалась светом.
… показать весь текст …

И иногда такая возьмет тоска… под дальний стук промчавшихся поездов. Ты начинаешь что-то в себе искать среди своих несбывшихся городов.
На отголосках, принятых за мотив… но по обломкам памяти не пройти. И пустотой ненайденность оплатив,

Прости себя…

И всех остальных прости…

Смотрят в окно глаза бесприютной ночи. Ветер колышет ветки тяжелым вздохом. Ты не грусти о том, что не все, как хочешь. И убеди себя, что не все так плохо. Ты научилась не задавать вопросы. И так давно никого ни о чем не просила. Бог не забыл тебя. Нет. Он тебя не бросил. Просто считает: тебе это все по силам.
Ты иногда плачешь. Чуть-чуть… В подушку… В мыслях опять ругая свою наивность. Любишь собак. И плюшевые игрушки. Особенно первых… Радуясь, что взаимно. Ты временами кажешься слишком странной. И, забывая, что общество — та же стая, по вечерам штопаешь тихо раны. Камни — они ведь тоже подчас летают. Ты у икон ищешь на все ответы. Только молчат лики святых строгих.
Ты им говоришь, что будешь идти к Свету.
Не зная, что Свет выбрал тебя из многих.

Здесь дождь идет в основном ночами.
Он продолжительно — нескончаем.
Мы приручаемся, приручая,
Гораздо больше, чем приручаем.

Дождь оставляет под утро лужи,
И засыпает, уставший, в туче.
И кто из нас кому больше нужен,
Кто приручил или кто приручен.

И больше схожести, чем различий,
В том, кто дарящий и кто подарен.
Да это, в сущности, безразлично…
Будь благодарен… Будь благодарен…

А поезд уходит. Оставив в пространстве… неясной тоской обозначенность Встречи… на дальних перронах несбывшихся станций, где ты не случилась. И пасмурный вечер, с дождем твои слезы смешав воедино, рисует размытость твоих отражений. И холод пытается быть господином твоих сумасшествий, твоих искажений. Но ты не доступна. Почти вне закона. Уже безразлично. И, кажется, легче, что выбыл один абонент телефона, с тобой навсегда отказавшись от встречи. И к серому небу приравнены лужи плывущими невесть куда облаками. /Подумаешь! Он тебе тоже не нужен!/ А мокрый щенок в луже небо лакает. И кажется все уже было когда — то. Как — будто размыто… Как — будто неточно…
А встречи всегда умещаются в даты.
Вот только разлуки… бессрочны…бессрочны…

А время — это витки спирали, рванувшей вверх (ей не скажешь — «хватит»). И те, которые проиграли — они своей пустотой заплатят крупье, что курит в игорном доме Судьбы, менявшейся не однажды. Ты был ведущий. Теперь — ведомый. Но это стало уже не важно, когда душа устает от тела, а тело больше с душой не ладит. Смотри — все чаще в тебе пробелы. Все реже жизнь по головке гладит. Полями минными путь уложен (ты все продумываешь детально). Конечно, лучший исход возможен. Но кто, скажи, исключит летальный?
Крупье закончил с отчетом Богу. Сидит. Докуривает устало.
А в жизни было всего так много. И вот чего — то в тебе не стало (ты констатируешь равнодушно). И спать ложишься, напившись чаю.
А Бог взбивает тебе подушки.
И штопает — штопает твою душу…
…Вот только легче… не обещает.