Так случилось, что я никогда
не любил ключи.
Не боялся, но в руки старался
не брать вообще.
И, естественно, я находил миллион причин, исключая поганцев из списка своих вещей.
Если в радужном детстве прокатывало — позднЕй не справлялся без них,
понимаешь, закон таков.
Всё юлил и метался,
как заяц меж двух огней,
даже номер в гостинице
требовал без замков.
Звали главного, главный меня
убедить не мог:
если кража имущества?
… показать весь текст …

Ветер свистит, как пущенный вдаль снаряд,
и на закате сердце взорвётся алым
в город, захваченный армией октября:
жёлтые маршалы, красные генералы.

Время становится медленней и ровней,
словно способно остановиться даже.
Если назавтра Вы захотите снег,
кто же, моя государыня, Вам откажет?

Песни шатрами раскинуты во дворе,
письма летят на дорогу шуршащим спамом.
Нам нужно тысячу новых календарей,
старые в рамочки,
… показать весь текст …

Пацан несёт флажок. Флаг маленький и реет. Куда несёт, зачем — пока не знает сам. Ты, знаменосец, плачь: за русских и евреев, загубленных в печах, зарытых по лесам. Весенний тёплый день напоминает форум. Он праздник про войну — бомбёжки, танки, рвы.
Не цельтесь в облака, не надевайте форму. На облаках сидят такие же, как вы.
Чуть дальше, чем парад, чуть старше, чем младенцы, важнее, чем слова, саднящие внутри. Блокада, Сталинград, Дахау и Освенцим. Не надо — позабыть, не надо — повторить.

Мой д…
… показать весь текст …

Ему сказали — он победитель.
Когда родился.
В тот час, когда
планеты плавали по орбите,
шумели крупные города.
Высок и строен, красив и жилист,
держал копилку удачных дней.
Мерси, родители, всё решили,
они большие, и им видней.
Бывало, в детстве, лохматым бесом,
он ел песок и ловил дожди,
но жизнь кричала ему:
добейся, не опозорься, не подведи.
Учиться в Лондон, лечиться в Вену,
… показать весь текст …

Вот такая сансара — травить незнакомцам байки,
не прося от бессмертных ни почестей, ни наград.
Есть на небе обычай, что брошенные собаки превращаются в бдительных стражей сакральных врат.

Поначалу собаки пытаются отогреться.
На закате приходит лохматый собачий бог, объявляет:
«Вы больше не Шарики и не Рексы,
а допустим, Анубис, наверное, Антиох.
Вы теперь разделённые надвое морды-лица,
ночь и день, юг и север, жестокая явь и сны.
Сюда станут спешить предсказатели и провидцы, эзотерики, маги, ал…
… показать весь текст …

Шарики, ёлочки, след саней. Начали ждать весну.
Очень не хочется быть умней, хочется лёд лизнуть
или скатиться с горы, как т. е.
Или как эти вон.
Грила тринадцать зовёт детей
под мелодичный звон.
Дворник смеётся себе в усы (ночью летал во сне).
Видишь, по скверу идут часы, падают стрелки в снег.
Жизнь происходит сейчас и здесь,
в чём-то она права.
Бом — и тебе, медвежонок, шесть,
даже не двадцать два.

Хвоя, бенгальские, нос в смоле,
… показать весь текст …

Город заполнен предпраздничной суматохой. В каждом ларьке
предлагают глинтвейн и грог.
С кучей пакетов по скверу спешит Антоха, беспроводные наушники, кантри-рок.
Ищет Антоха подарки родным и близким: дедушке — он бесконечно Антохой горд. Брату — перчатки, коллегам — шотландский виски, раз уж коллеги терпели его весь год, много чего деликатно не замечали.
Так-то Антоха хороший, вообще не гад. Бабушке — тапочки, маме — электрочайник. Жарко Антохе, и ноги уже гудят,
ноет его разнесчастная поясни…
… показать весь текст …

Сегодня осень. В солнечный каркас влезают крыши, улицы, брусчатка. Гордится безупречным отпечатком, сентябрь, словно сшитый на заказ. Вот стены оплетает виноград. Вот голубь уличён в любви к искусству. Сочувствовать желающих негусто. Подсчитывать количество утрат умеет каждый, что ни говори: не дали нам «прекрасного далёка».

Стоит сентябрь. По причине Блока к аптекам тяготеют фонари. Дорога привыкает быть нулём стабильности. По странному поверью Шаман в кармане носит птичьи перья, подаренные Чё…
… показать весь текст …

Мы были теми, кто гонял по улицам
на великах и в «казаки-разбойники».
Нам говорили мамы не сутулиться
и ночью не сидеть на подоконнике.
Но много понимают эти взрослые.
Они же сразу родились серьезными.
Когда мы в поздний час
болтались в космосе,
нам нравилось шушукаться со звёздами.

На небе, правда, столько интересного.
У неба нет ни сложного, ни прошлого.
Мы те, кто насмехались над болезнями, лечили все болезни подорожником.
Теперь боимся хроноса и вируса (и это мы, словившие бессме…
… показать весь текст …

Ей было двести восемьдесят лет (по документам — семьдесят четыре). Она жила в запущенной квартире и часто даже не включала свет.
Смотрели с полки Байрон и Толстой с особенным писательским апломбом. Она была как временная пломба, угасший хвостик нужной запятой.
Когда она внезапно поняла: ей незачем здесь больше оставаться, замешкалась в прихожей лет на двадцать, пока не возмутились зеркала, переставая отражать лицо. Чужая боль ходила где-то рядом. И площадь под вечерним снегопадом белела новобрач…
… показать весь текст …

Их в детстве звали «не разлей вода».
Они дрались и делали рогатки,
делили синяки и шоколадки.
Нашли подвал и шастали туда.
Один — слегка постарше, посильней — считал, что в жизни своего добьётся.
Другой — в тени. Он щурился на солнце, ловил стрекоз и счастлив был вполне.
Потом чего? Потом они росли,
как, в принципе, растут любые дети.
Учеба, институты, вольный ветер,
тусовки, песни, башмаки в пыли.

Один — серьёзный, как осенний лес — намеревался стать миллионером.
Другого подводило чувс…
… показать весь текст …

Солнце круглое как пятак и пронырливое как бес.
Мать драконов уже не та.
Мать драконов идёт в собес
разобраться на раз-два-три, что наделали со страной.
Мать драконов несет артрит, пенсионный и проездной.
Но не так это всё легко, как казалось на первый взгляд.
У кого-то любимый кот — здесь же выводок драконят,
то есть вечный бардак и гам, словно утренник в детсаду.
Собирает их по дворам, жалко маленьких, пропадут,
засопливятся в холода.
Как попали сюда вообще? Вероятно, дыра, портал, или трещина…
… показать весь текст …

«Почему до сих пор не пришла за мной, Герда-Герда?
Я собрал все слова изо льда — перешёл к макетам.
Они будут неплохо смотреться на старых тумбах. Никакой королевы здесь нет — я её придумал.
Здесь слова замерзают. И льды никогда не тают.
Здесь и я — человечек-титан, человек-Титаник.
Самый Северный полюс уместится на ладошке. Я придумал дворец.
Мерзких троллей придумал тоже.
Да любил я и город, и розы в горшках-малютках.
Добрались до весны — посадили бы незабудки.
Рассказали киты, что сейч…
… показать весь текст …

К концу подходит старый год, стоит у края. Твой сон — он остров, он плывет и замирает, теряя цель, и мишуру, и робинзонов.
И он, и ты не ко двору. Вполне резонно.

И меч, нависший над тобой, всегда дамоклов.
Смотри, мороз разрисовал носы и стекла. Снега, как будто чистый лист, для слов витрина. И воздух свеж, и серебрист,
и мандаринов. И в широту, и в ширину.
Душа льняная, кого ты хочешь обмануть? Ведь ты же знаешь: по горизонту суеты,
по мягкой пене бегут небесные коты,
бегут олени из древн…
… показать весь текст …

Плывут драккары, лязгают щиты.
Драконья лапа гладит паруса.
Слепой огарок звёздной нищеты
сегодня светит слабо. И роса
так щедро, крупно выпала на лбах
больших и бородатых смельчаков.
Какая ждёт дорога? а судьба?
Какие снятся сны у очагов?
Пророчица, безумная на вид,
накаркала дорогу без конца.
У викинга есть маленькая Грид,
и у нее глазища в пол-лица.
Она тиха, как белая сова,
хранит счастливый камень в узелке. Мурлыкает округлые слова
… показать весь текст …

Сколько тебе, королева, не спать ночей, сколько баюкать дорогу в сухой листве? Перстень носить на руке, непонятно чей? Перстень чужой, только как его снять, ответь. Бились над этим великие колдуны, потчевал знахарь отварами диких трав.
Сколько ещё, королева, в тебе вины не разберутся алхимик и костоправ. Где оно, птица, гнездовье твоей души? В том, что крылатые души, сомнений нет. Белый наездник вчера ко двору спешил, в белых доспехах на белом скакал коне. Снегом, черемухой, пролитым молоком был…
… показать весь текст …

Джейсон — подкидыш,
и кто его сдал в приют,
мальчик не знает, а знал бы — давно сбежал.
Но иногда в голове голоса поют.
В тело буквально впиваются сотни жал, лунных иголок, лучей, незнакомых слов. Ночь обрастает словами, как снежный ком.
Завтра на ужин рагу из одних мослов.
Это уже не еда — бесполезный корм.

Смотрится Джейсон помладше своих семи. По коридорам — то драка, а то грызня. Острые уши у Джейсона,
разве мир может с такими ушами его принять.
Кроме того, у подкидыша есть секрет.
Он н…
… показать весь текст …

Деревянная лодка оставлена у причала,
как надежда на чудо изгоя и беглеца.
Я иду по дороге, и нет у неё начала.
Я иду по дороге — и нет у неё конца.
Мне две тысячи лет или больше, уже не знаю. Надо было записывать, сколько себе твержу.
Только тьма от меня отшатнулась,
как неродная, стороной, по болотной прохладе, крадётся жуть.
И бояться фантомов и призраков так нелепо, так ошибочно, что не найдется меня смелей.
Я иду по дороге. Во мне созревает небо, говорящее солнце, тягучий густой еле…
… показать весь текст …

Я посвятил тебе тысячи длинных строчек.
Веришь, из них получился бы Млечный путь. Небо свидетель: пытался писать короче — не получилось, поэтому плюнул —
пусть, там разберёмся.
Весна подросла, окрепла.
Лето промчалось босым, не жалея ног.
Ты находила повсюду лохмотья пепла. Думала: надо плотней закрывать окно.

Я написал тебе тысячи долгих писем.
Сколько я ветер уламывал, но теперь
он помогает. Я, кажется, стал зависим. Змей иногда приползает ко мне под дверь, грустно шипит, что совсем я его…
… показать весь текст …

Моя душа, пожалуйста, не бойся. Любовь имеет правильное свойство не прекращаться, сколько ни живи. Ты — ведьма, но гонителей не злее. И палачей мы просто пожалеем, как и других, живущих без любви.

А ты живи сто лет. Я буду рядом приметой славной, щедрым звездопадом, иллюзией, мелькнувшей впереди…