Выходит лошадь на балкон
И зрит внизу толпу народа,
Которой века испокон
Так не хватает кислорода.

И лошадь говорит толпе:
О, дорогое многолюдье,
Невзгод немало претерпев,
Дыши отныне полной грудью.

Толпа, мгновенно ощутив
Приток немалый кислорода,
Какого не бывало сроду,
Поёт торжественный мотив.
… показать весь текст …

Читая Руднева, наткнулся на знаменитый вопрос, обращённый взрослым человеку к ребёнку вовсе нежных лет: «Ты кого больше любишь, маму или папу?»

Вспомнил, что в разное время пару-тройку раз был сторонним свидетелем этого вопрошания, каждый раз поражаясь тому, зачем взрослый делает это? Зачем этому идиоту потребен ответ на столь откровенную провокацию? Вполне возможно, своим вопросом он впервые в жизни ставит дитя перед выбором, который порождает бесконечную цепь бессмысленных и тем разрушающих д…
… показать весь текст …

Где-то какой-то случился облом.
Все неподвижно сидят за столом.
Штору сквозняк колышет.
Вроде бы живы: дышат.

Пятые сутки эдак сидят.
И не шевелятся, и не едят.
Хоть на столе и немало
Пищи, да вся пропала.

Сдохла кукушка в стенных часах.
Что-то упало там в небесах.
Кто-то скребётся на крыше.
Топают по полу мыши.
… показать весь текст …

Если взглянуть на слово «электорат» (лат. elector «избиратель») под углом 45°, неожиданно читается нечто совершенно иное — «эректорат» (лат. rctus «направляющийся вверх, стоящий отвесно»).

В свете этого нового видения возникают неизбежные вопросы:

«эректорат» — это часть электората, обладающее свойством эрекции?

или же способ голосования путём направления вверх, скажем, руки?

Жил-был в посёлке нашем тайный гитарист.
Никто не знал, что на гитаре он играть умеет.
Он, впрочем, никогда прилюдно не играл,
Наедине с собой, признаться честно, тоже.

К тому же не было гитары у него,
Как не было ни у кого в посёлке.
Кому бы в голову когда смогло прийти,
Что этот человек был тайным гитаристом?

Лишь в смертный час, на одре возлежа,
Открыл он всем свою святую тайну:
Мол, так и так, я — тайный гитарист,
Скрывать отныне это не намерен.
… показать весь текст …

Ну, да, с каких-то пор предпочитаю
Не вопрошать кукушек о летах.
Уж как-нибудь, авось, да скоротаю,
Что утруждать сих многомудрых птах?

Не то ещё охрипнет, заболеет,
Да с ветки оземь, бедная, падёт,
Да от удара вдруг умом сомлеет, —
Ну что её в таком раскладе ждёт?

Я поселю её в своей избушке,
И осенью, под аккомпанемент дождя,
Я буду слушать бред больной кукушки,
Душевное в нём что-то находя.
… показать весь текст …

Натерев плечо очередной панацеей, я вдруг с суеверным восторгом взглянул на ладонь руки, коею я и предпринимал оное натирание: сколько всевозможных целебных снадобий впиталось в неё за годы моей многотрудной жизни! В силу этого мои руки наверняка должны пережить меня, настолько уж много всего пришлось им воспринять и усвоить. Тут тебе и амбр, и керосин, и курдючный жир, миро, мумиё, дёготь, отрыжка птицы Рух, помёт снежного барса, тяжёлая вода, он же оксид дейтерия, настой мухоморов на моче аборигенов Крайнего Севера, и множество иных снадобий.

С нежностью и уважением я погладил правую руку левой и предался иным размышлениям, не менее значимым.

Кончится свет. За светом схожу к соседям
И принесу в сосуде из красной меди.

Кончится смех, снова подамся к ним,
Да и займу витающий в воздухе дым.

Кончатся все слова. Сбегаю, попрошу,
И с выражением их все, что принёс, оглашу.

Кончится вдруг любовь. С корнем засохнет чувство.
Всех обойду в подъезде. Без вариантов. Пусто.

Нагибин в дневнике 1954 года об одной актрисе:

«Слушал, слушал [её] разглагольствования… — ребяческое тщеславие, хвастовство, — и вдруг, в какой то миг странное выражение слабости, обречённости на её лице, — и всё увиделось по-другому: истинно талантливый, более — обречённый своему таланту человек. Всё простилось и — страшная нежность».

Мне это знакомо. Да, после видится по-другому. Только человек, давший, было, слабину, снова возвращается к своей дури, снова начинает говорить не своим голосом чужие мысли: вот тогда становится не по себе. Двойственность восприятия уже не покинет тебя: ты помнишь «слабость» и восторгаешься ею, но видишь «силу», от которой тебя воротит.

Благо, что память всё же берёт верх.

Если скрестить «агента влияния» (agent of influence) и «полезного идиота» (useful idiot), в результате получим распространённый подвид рода человеческого: тех, кто по неразумию, но крайне убеждённо толкует нечто, в чём едва смыслит, тем самым «продвигая» чуждые и гибельные для большинства людей идеи.

Причём, что важно, агентоидиоты не идут дальше своей болтовни, им хватает ума не становиться деятельными участниками продвижения. Их провокаторский раж исходит из глубинной потребности в демонстрации своей компетентности, а убеждённость является лишь агрессивной защитой от возможных «разоблачений».

Те, которые «не ведают, что творят» и «хотят, как лучше», и есть реальное, но почти неразличимое зло. Все мы когда-то таковы.

Гулял Василий по дубравам
Да песни пел неоднозначные
Он козни воспевал Лукавого
И восхвалял идеи мрачные

Тут повстречал его Ведмедь
Дитя природы гармоничное
И повелел ему не петь
Такие песни неприличные

На что Василий хохотал
Дерзил цинично и неумно
Ногами часто топотал
И вёл себя грешно и шумно
… показать весь текст …

СОСТОЯНИЕ №

Тысячу раз можно выходить из дома и не чувствовать ничего, помимо угрюмой обыденности. В 1001-й вдруг сподобиться jamais vu: этот город, эту улицу, этот дом я вижу пусть не впервые, может, когда-то я здесь и бывал, но даже не припомнить, когда.

Это «выпадение», эта отстранённость, этот взгляд на «привычное» новыми глазами — казалось бы, зачем мне это даётся? После думаешь: возможно, это и есть базовое, «райское» восприятие мира, может быть, так должно быть всегда?

А угрюмая обыденность — это засиженное мухами зеркало моего сознания? До того уж засиженное, что иным уже не отмыть, не отскрести, и не будет им никогда никакого 1001-го?

Очевидно: публичного действа (концерта, фестиваля, etc.), которое не было освещено масс-медиа, будто бы и не было. Резонно: физически участвовать в действии могут десятки-сотни, большинству из которых и в голову не придёт как-то реагировать на произошедшее. Однако достаточно одного восторженного бытописателя, чтобы о действе узнали тысячи, а то и больше.

Подумал, что реальное проведение этих публичных действ не так уж и необходимо: довольно более-менее подробного описания события в сетевом пространстве с приложением кучи весёлых картинок, сгенерированых тою же сетью.

Ощущение полноты жизни и невиданной движухи переплюнет любую реальность, чего большинству потребителей контента вполне достаточно. Кто-то даже взгрустнёт: эх, жизнь проходит мимо…

Запишусь-ка на приём к врачу,
Женщине ужасно обаятельной,
И скажу ей попросту: «Хочу
Я на вас жениться обязательно,

Я давно нешуточно влюблён,
Вы такая тонкая и нежная.
Мне не надо всяких там гулён,
Только к вам толкает неизбежное,

Все мосты, поверьте, сожжены!»
И ответит женщина медлительно:
«Я бы рада, только вы больны,
Так больны, что просто удивительно,
… показать весь текст …

СИДИ ДОМА НЕ ГУЛЯЙ

Читаю аннотацию к какой-то книжке: «Его работа поможет всем, кто хочет разобраться, почему рациональные люди верят пропаганде и откровенной лжи…»
*
Ну, уж если целая «работа» посвящена такой простецкой теме, не стоит и браться за чтение. Меня давно веселит то обстоятельство, что дефиниция «рациональное мышление» воспринимается большинством, как некий эталон безупречности и непогрешимости. На самом деле та же формальная логика, на которой строится рациональное мышление — э…
… показать весь текст …

Воду сколько угодно мути.
Нет памяти. Есть лишь память о памяти.

То есть буквально: я помню лишь то, что помню,
И то, припоминаю довольно скромно:

Скетчи какие-то, плоские схемы,
Девушки из харчевни, из автомата, из Ипанемы…

Вместо книги — лишь выдранные страницы,
Додуманные диалоги, дорисованные лица…

Склеить клочки можно, уверен, не дрогнет рука.
Но это будет лишь реконструкция несуществующего подлинника.
… показать весь текст …

Когда в юности я с упоением выл «Я сам из тех, кто спрятался за дверь», особый надрыв я извлекал из себя на словах «Я добрый, но добра не сделал никому». Очень переживал, да.

Чем дольше живу, тем больше запутываюсь во всех этих, казалось бы, нехитрых категориях.

Природная доброта существует, но она действительно довольно часто бесплодна. То есть отрицать её сложно, но столь же непросто испытывать благодарность по её поводу. Она похожа на бесплатный книжный развал, где ходишь-ходишь, а там тысячи томов женских романов и руководств по вязанию. Бери хоть все.

Не хочу быть таким добрым. Хочу быть злым, но нужным.

Если ты угадаешь вот в этом облаке образ злого дракона,
Я угадаю вон в том облаке образ Георгия Победоносца со знаменитой иконы.
Юрий-Георгий того укротит и станет по небу выгуливать на поводке,
Станет добрым дракон и послушным хозяйской руке.

Если ты угадаешь вот в этом облаке чорта с рогами,
Я обложу этого чорта особыми облаками,
Что целиком состоят из святой воды,
И не останется от нечистого ни рогов, ни копыт, ни бороды.

Если ты угадаешь вот в этом облаке смерть неминучую,
Я придумаю, чтобы облако обернулось электрической тучею.
Не соблюдая техники безопасности, смерть обязательно схватится
За что-нибудь оголённое, и силы её хотя бы на время утратятся.
… показать весь текст …

Вот вопрос: может ли быть знаменитым стихотворение Бориса Пастернака «Быть знаменитым некрасиво»? И может ли сам Пастернак быть знаменитым благодаря этому стихотворению?

Ведь, по сути дела, это своеобразный манифест самоуглубления и самоотстранения, это довольно сложный микс квиетизма и эскапизма, это гимн служению и самоотдаче?

Как подобное стихотворение может перепечатываться десятками тысяч тех же пользователей соцсетей? Зачем они это делают? Популяризируя самотстранение и молчаливое служение, что ли? Так они же сами тому не следуют, ревниво следя за числом «лайков» после публикации текста поэта, к которому они не имеют никакого отношения?

Странен этот мир. Популярные отшельники, знаменитые тайноведы, нобелевские лауреаты, осуждающие известность.

Не хватает чего-то в воздухе.
Объяснил бы, да не мастак.
Речь идёт о ничтожном штрихе —
Вроде дышится, но не так.

В голове бестолково бродит
И бормочет без затихания:
Что за жизнь с эти вечным «вроде»,
Что за радость от как бы дыхания?

Ах, товарищ, не горячись
Ни к чему суета и волнение.
Ты ж ведь крякнешь, с тобой приключись
Кислородное опьянение.
… показать весь текст …