ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
. Когда я спустилась в зал, там уже все усиленно налегали на еду. Был поздний вечер, и таверна оказалась заполнена местными завсегдатаями, так что мое появление явно не осталось незамеченным.
Еще бы — на верхней ступеньке лестницы стояла черная как ночь бесовка с длинным, извивающимся у стройных ножек, плотно затянутых в кожу и сапожки на высоком каблучке, хвостом с изящным маленьким сердечком на конце.
В довольно откровенной майке и с облаком парящих над макушкой черных как смоль волос.
Прибавьте к этому острые и длинные эльфийские ушки и изящную стройную фигурку с обалденными пропорциями, и вы поймете, почему я сразу же стала всеобщим центром внимания.
Хорошо хоть наш стол, где расположилась остальная часть команды, располагался около лестницы.
Я немедленно плюхнулась на скамью, поправив хвостом челку и весело сверкнув в сторону злого как черт Клина зеленющими глазами.

— Что все это значит?
Прорычал он.
— Мы же договорились, что на людях ты будешь сидеть в плаще, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Казалось, еще немного — и он придушит меня голыми руками.
Я ответила ему милой улыбкой и нагло пододвинула к себе тарелку все еще находящегося в ступоре кота. Филин, уже немного оклемавшийся, но все еще бледный, явно наслаждался ситуацией.
— Прости милый, но я такой договоренности не помню.
Сообщила я с набитым ртом, стараясь наесться впрок, пока Уська не опомнился.
— Эль…
Проблеял котик, все еще пребывая в ступоре и почему-то глядя огромными глазами на мою грудь
— Ты, кажется, забыла надеть рубашку.
Я перевела взгляд вниз и внимательно изучила не слишком широкую полоску кожи, скрывающую только самое необходимое: саму, так сказать, грудь.
— Ничего я не забыла, это и есть рубашка.
Филин поднял вверх большой палец.
А Клин смотрел на меня глазами профессионального убийцы на задании.
Что-то сейчас будет…

Но тут нас бестактно прервали четверо мужчин, подошедших от соседнего стола.
— Эй, красотка, не хочешь прогуляться с крепкими парнями вроде нас?
Клин встал и спокойно к ним обернулся. Я поняла, что наш вождь наконец-то нашел козлов отпущения.
— У вас есть пять секунд, чтобы убраться. Раз…
— Эй, парни, по-моему, этот хлюпик нарывается.
Сообщил крайний левый, радостно оглядываясь на товарищей.
Я сравнила габариты местных парней и Клина и громким шепотом сообщила Филину, что Клин и вправду проигрывает им по объему мускулатуры.
Парни радостно заржали.
Клин невозмутимо продолжал считать, и, когда один из них, которому надоело ждать, попросту схватил меня за руку, под гогот товарищей пытаясь вытащить из-за стола, Клин сказал всего одно короткое слово:
— Пять.

В следующее мгновение очертания его фигуры смазались, я автоматически перешла в его плоскость времени, с интересом следя за моим защитником.
Первый же местный задира получил перелом руки, той самой, которой схватил меня, и был отброшен мощным ударом в живот в дальний угол зала, остальные получили кто в челюсть, кто в солнечное сплетение.
Время восстановилось — Клин все еще стоял там же, казалось, что он даже не стронулся с места, а вот люди разлетелись кто куда, потеряв сознание от боли.
Он повернулся ко мне и протянул руку.
В глазах плескалось плохо скрываемое бешенство.
— Пойдем!
Рев вырвался из его груди, и я безропотно поднялась, все еще не понимая, что именно его так разозлило.
Клин потащил меня по ступеням наверх, с силой сжимая руку и уже начиная меня злить.
Когда он попросту втолкнул меня в мою комнату, я уже и сама была в бешенстве.
Да что он себе позволяет?!
Я ему кто, девка дворовая, чтобы так себя со мной вести?!

Филин и Уська еще сидели за столом. Наконец чишер спросил у кота:
— На кого ставишь?
— Чего?
Не понял Уська.
И тут сверху раздался рык, потом грохнуло, дзынькнули разбитые стекла окон, резко запахло горелым.
— Наверх!
Мигом оценив ситуацию, вскочил Уська.
Но Филин успел его перехватить:
— Да стой ты, сами разберутся…
И тут же получил когтями по руке.
Кот в три прыжка взлетел по лестнице и прыгнул в дымящийся проем двери. То, что он увидел, заставило пушистика резко затормозить, удивленно взирая на открывшуюся картину.

Наемный убийца крепко сжимал в объятиях зеленоглазую ведьму и, склонившись над нею, нежно целовал черные губы, причем бывшая эльфа даже не пыталась сопротивляться, очень уютно чувствуя себя в его сильных руках посреди всего этого еще тлеющего бедлама.
Уська зажмурился и тряхнул ушастой головой, а потом развернулся и пошел обратно.
Филин встретил его понимающей улыбкой, и все, что Уська смог сказать, виновато глядя на его наспех перевязанную оторванным куском рубахи руку, это:
— Целуются.
— А я что говорил? Садись, ешь, они и сами во всем разберутся.

Я чувствовала его руки, сжимающие мое тело, его губы, целующие мои, и никак не могла понять, что же все-таки произошло. Еще недавно я швырялась в него молниями, искренне пытаясь убить, а сейчас даже и представить себе не могу жизни без него.
Неужели это и есть любовь?
На данной мысли я резко очнулась и, сообразив, что творю, с силой рванулась из его объятий.
Клин удивленно посмотрел мне в глаза и… все понял.
Отпустил, на всякий случай сделав шаг назад, и, резко отвернувшись, вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
А я осталась стоять одна посреди выжженной комнаты и догорающих останков кровати.
Надо будет попросить у хозяина другой номер.

— Эль, так куда же мы все-таки идем?
— На дело.
— На какое?
— Тайное.
— А поконкретнее?
— Уська, тебе же сказано — тайное, так что тихо!
— Мне все-таки кажется, что ползти по темному коридору и шептаться, в то время как ты можешь просто создать сферу тишины, довольно глупо.

Я застыла, размышляя над сказанным. До двери комнаты, в которой спали ребята, оставалось всего ничего.
— Так, кто тут из нас ведьма — я или ты?
— Ты.
— Вот и ползи, и не возмущайся, раз так надо.
Уська возмущенно засопел, но у самой двери снова зашипел в ухо:
— Эль, я в туалет хочу!
Я выругалась про себя, возмущенно разглядывая пушистого мучителя.
— Можно я быстро?
— Нельзя!
— Жлоб.
Пока я соображала, каким образом то, что я не дала коту сходить в туалет, делает меня жлобом, рыжик уже скрылся в темной комнате, как и раньше конспиративно ползя на брюхе. Я тут же поползла следом.

Ребята спали.
Чуть ранее запущенное заклинание сна, которое я подмешала в суп, действовало безотказно, правда, к сожалению, чтобы Клин ничего не заподозрил, пришлось обойтись малыми порциями, так что приходилось соблюдать полную тишину.
Я осторожно встала и, разведя руки в стороны, прошептала свое фирменное заклинание.
Филин вздрогнул и широко зевнул. Я рванула было под кровать, но там уже обосновался Уська и теперь активно выпихивал меня с занятой территории.
К счастью, Филин так и не проснулся, а потому я отлежалась на полу рядом.
— Пошли.
Шепнул кот и пополз к свободе.
Я последовала за ним, соображая, во что же такое его превратить в ближайшем будущем.

Но когда я уже наполовину выползла из комнаты, меня настиг до боли знакомый голос:
— Филин, тебе никого конкретно этот зад не напоминает.
Я застыла, внутренне негодуя и переживая одновременно.
— Ну как же, как же, этот хвост я всегда узнаю.
Пришлось понуро встать и вернуться в комнату. Кот, зараза, успел слинять.
— Итак.
Клин сидел по пояс голый на кровати и, прищурившись, рассматривал мою ну очень виноватую физиономию.
— И что же такого понадобилось тебе здесь, что ты не решилась нас побеспокоить?
В это время смеющийся Филин повернулся к зеркалу и подавился хохотом. Лицо его медленно вытянулось, а глаза сделали отчаянную попытку выскочить из орбит.
— Клин… а ты в зеркало еще не смотрелся?
Тихо поинтересовался Филин в полумраке ночи.

Я поняла, что вот тот долгожданный момент, когда надо сматываться, и резко стартовала вон, не дожидаясь, когда Клин обнаружит, что я теперь далеко не единственная обладательница черной кожи, рогов и персонального хвоста.
Рык, который раздался за моей спиной, придал мне ускорения, я даже временно перестала переживать, что не оживила им волосы — не успела…
Но тут я врезалась, сбегая на всех парах по лестнице, в кого-то медленно по ней поднимающегося.
Кубарем покатившись вниз, я почувствовала, как меня подхватывают чьи-то крепкие руки, сразу шесть, а на запястьях тихо щелкают золотые браслеты.
Я медленно подняла глаза и встретилась лицом к лицу со священником в длинном черном балахоне.
— Попалась, чертовка!
Радостно улыбнулся он и размашисто осенил меня крестным знаменем. По его разочарованному лицу я поняла, что у меня как минимум должны были отвалиться рога.
Но тут…

— Ваше преосвященство, еще черти!
Взвизгнул сзади кто-то особо впечатлительный, и я, оглянувшись, увидела сбегающих вниз ребят.
Священникам не особо помогли кресты и два ведра святой воды, которой их же и облили ребята.
В итоге все четверо валялись кто где, в самых неожиданных позах, а я стояла в центре комнаты в наручниках, но гордая и непокоренная.
— Эль!!!
Волосы возмущенно поднялись дыбом и заколыхались над головой. Интересно, Клин и вправду думает, что если на меня наорать, то это чем-то поможет?
Я на всякий случай виновато улыбнулась и вытянула вперед руки с браслетами, и только тут поняла, что они не из золота, а из солнечного металла.

Пот прошиб все тело, я резко посерьезнела.
Судя по лицам друзей (кот прибежал на шум), только Филину было неизвестно, что это такое.
— Ищем кольцо.
Тихо сказал Клин и пошел к первому священнику.
— Оно у меня.
— В дверях таверны стоял какой-то тип в плаще и капюшоне и спокойно разглядывал надетое на палец маленькое колечко, со стороны так похожее на золото.
Он медленно поднял голову и прожег меня взглядом ненавидящих глаз.
— А если вы хотите, чтобы ваша девочка несильно мучилась, то не будете мне мешать.

Кот, сидя на столе, тихонько объяснял Филину, что такое солнечные браслеты. Я о них знала и так.
Стоит этому человеку несильно сжать кольцо, и боль ударит по моим нервам с небывалой силой.
Но самое страшное, что никакой магией их снять нельзя, любое ее применение несло за собой ту же кару.
— Мы можем договориться.
Клин подошел совсем близко к человеку и теперь стоял напротив, заслоняя меня спиной.
— Договориться можно всегда.
Улыбнулся пришелец.
— И я готов обменять ее на кое-что еще.
— На что?
— Вспомни свой невыполненный заказ, Клинок. Я обменяю ее только на голову эльфийской принцессы.

Мне резко поплохело.
Клин вздрогнул, и крепко сжал кулаки.
— Откажешься, и она умрет от боли прямо на твоих глазах. Хочешь посмотреть?
Неожиданно браслеты резко раскалились и сжали мне руки до ломоты в костях.

Не страшно. Я продолжала стоять.
Боль ползла выше, извиваясь и жаля тысячью зубов, она вгрызалась в плечи, грудь, спускалась по телу, резала вены, заставляя испуганное сердце колотиться с запредельной частотой.
Пусть.
Тело обняли шипастые обручи, сдавили грудную клетку, я почти слышала хруст ломающихся костей.
— Больно?
—Нет!
Я стояла и смотрела в серые глаза Клина, чувствуя, как разрываются от натуги связки, лопаются сосуды, перехватывает горло так сильно, что невозможно сделать вдох.
Больно!
Но я улыбаюсь ему.
— Я не понимаю, она давно должна биться в агонии. Почему она стоит?!
Он не понимает? Какой глупый!

— Я…
Слова, нет, тихий хрип вырывается из горла. Треск в коленях, почему я еще стою?..
— Люблю…
Ноги подкашиваются, но я не падаю, упираясь коленями в лавку.
— …тебя.

Его глаза меняют свет.
Как красиво, они не серые, они цвета закаленной стали и древнего расплавленного серебра.
Фигура человека смазывается.
Разворот. Удар.
Человека в плаще отбрасывает далеко назад, он врезается в дерево, пытается кричать и смотрит, смотрит в лицо давно забытого убийцы.
Еще удар.
Треск дробящихся костей и пузырящаяся на губах кровь.
Еще!
пусть почувствует ее боль!

Краем глаза убийца замечает, что человек все еще сжимает в руках маленькую солнечную искру, и отрубает ему руку.
Потом вторую, вспарывает живот и улыбается в перекошенное от ужаса и боли лицо.
Мертвое лицо.
Кольцо у Клина в руке.
Он уже здесь, падает перед принцессой на колени и быстрым отточенным движением снимает браслеты. Она еще жива и даже пытается улыбнуться ему сквозь боль.
Боже, как же он будет жить без нее.
Как?

— Клин, Клин! Да очнись же ты.
Есть способ ее спасти.
Кот отшатнулся от него, испугавшись этих глаз, но все равно продолжил:
— Ты ведь любишь ее, так вскрой вены и влей ей в рот свою кровь.
— Это легенда эльфов. Она ей не поможет.
Слова вылетают из сжатого спазмом горла с трудом, очень хочется убивать любого, кто приблизится, но он еще сдерживает себя.
— Она и есть эльфа, просто делай то, что я говорю, пока она еще жива.

Нож.
Вена.
Кровь.
Клинком разжали стиснутые зубы, и в рот снова хлынула кровь, только теперь уже чужая.
Я закашлялась, пытаясь отвернуться, но Клин крепко держал меня, не пуская и продолжая пытаться напоить чем-то теплым и вкусным, а я никак не могла объяснить, что не могу глотать.
Но тут наконец-то истерзанное болью сознание погрузилось во тьму.

— Клин, остановись.
Кот положил лапку на его руку и грустно взглянул на принцессу.
— Теперь все зависит только от нее. Нам остается ждать.
— Именем святой церкви мы приказываем вам отдать нам…
Клин просто обернулся и взглянул на трех новых священников, осторожно придерживая Эллин на своих руках.
Те сразу побледнели и решили, что конкретно данная чертовка не так уж и нужна церкви, тем более что она и сама уже почти мертвая.
С тем и удалились.
Клин медленно встал и бережно понес свою хрупкую ношу наверх.
Филин пошел договариваться с хозяином.
Причем сам трактирщик после разговора был готов лично охранять комнаты со странными постояльцами, ведь самой щедрой платой за это являлась его жизнь.

Клин осторожно положил девушку на кровать и сел рядом на стул. Кот взобрался на одеяло и устроился у нее под боком, громко мурлыча и изо всех сил пытаясь помочь по-своему, согревая ее такое холодное тело.
Она просто обязана поправиться.

Сознание возвращалось с трудом. Я то выплывала из какого-то странного тумана, то снова в него погружалась.
Иногда я вроде бы слышала голоса друзей, но ненадолго, да и они ли это были или нет, опять же сказать не могла.
Иногда я за кем-то бежала…
Иногда, наоборот, кто-то от меня убегал…
В итоге все заканчивалось одинаково: я снова куда-то падала и до хрипоты звала его, так и не вспомнив имени.

А потом все закончилось, и я наконец-то очнулась.
Солнце било сквозь щели в закрытых ставнях и легонько щекотало нос и щеки. Рядом кто-то спал. С трудом открыв глаза и поражаясь, как же много сил надо затратить на такое простое действие, я обнаружила спящего у меня в ногах Уську, ставшего вроде бы еще толще.
Шевельнув правой ногой, я тут же по этой самой ноге и получила.
Кот спросонья царапнул меня когтями, вызвав бурю эмоций и ругани лично с моей стороны.
Удивленно подскочив, он уставился на меня, как на оживший труп, а потом с воплем:
— Она очнулась!
Рванул из комнаты.

Я осталась лежать на месте, ожидая продолжения представления. И дождалась.
В комнату ворвались все четверо и начали радостно меня изучать, тормошить, интересоваться самочувствием и по десять раз поправлять подушки.
Нет, ну ладно Филин с котом, но трактирщик-то с чего такой счастливый?
Клин стоял в стороне и просто смотрел на меня, а потом развернулся и вышел из комнаты.
Я недоуменно посмотрела ему вслед.
Остальные тоже как-то притихли, а потом кот и вовсе всех вытолкал, заявив, что больной нужен покой.
— Усь, а что случилось-то?
— Не понял.
Я терпеливо пояснила:
— Почему я тут валяюсь, как мешок с мукой, и даже толком пошевелиться не могу?
— Так ты что, ничего не помнишь?!

Кот так и сел, ошарашенно глядя на меня круглыми глазами.
Я сморщилась:
— Так, может, просветишь меня? А то я помру от любопытства.
И кот просветил.
Он повествовал около получаса, расписывая мне историческую сагу о моих приключениях в трактире.
Особенно меня поразила та часть, где я, умирая от множественных переломов, утыканная с головы до пяток мечами и пришпиленная к потолку, орала Клину о своей любви.
А тот бегал внизу и одной рукой колошматил плохих парней, а другой ловил меня, точнее, пытался поймать.
— Поймал?
Перебила я, сгорая от нетерпения.

Кот трагически промолчал.
— Почти.
И всхлипнул.
— Потом он откусил себе палец и засунул обрубок тебе в рот, чтобы ты напилась его крови и ожила.
Челюсть самовольно отвисла вниз, я представила себе Клина, сующего мне в рот обрубок пальца.
Нет, не могу, воображение просто отказывалось работать.
— Так, подожди, но по легенде только эльфа можно так спасти, вытащив из когтей смерти, да и то, если это будет кровь любящего его или ее эльфа, ну или на крайний случай человека.
— А… э-э-э… ты понимаешь.

Я потрясенно уставилась на кота:
— Ты хочешь сказать, что открыл, кто я такая, убийце эльфов?!
— Ситуация была критическая! Да и потом то, что ты принцесса, я так ему и не сказал.
Я тяжело откинулась на подушки, осмысливая услышанное.
Скрипнула дверь, кот решил слинять пока куда подальше, ну и пусть, сейчас меня занимали только две вещи:
- первая, Клин знает, что я эльфа;
- вторая, он меня любит.
Класс, а самое интересное в том, что если верить все той же легенде, то и я влюблена в своего потенциального убийцу по уши.
Да-а-а, вот это я понимаю, сюжет, как в дешевом романе.
Он ее должен убить, но она любит его, а он влюбляется в нее.
Поцелуйчики, поцелуйчики и непременный хеппи энд!
Ура и всем спасибо!
Мне срочно надо выздороветь.

Следующие три дня я нещадно гоняла Филина с котом добывать мне из ближайшего леса самые разнообразные травы, злясь и по двадцать раз объясняя, как именно они должны выглядеть.
Филин в итоге оказался «тупым дальтоником», когда в двадцать первый раз принес мне пучок самых разнообразных трав, две из которых до сегодняшнего дня вообще считались исчезнувшими на материке, и вот, пожалуйста, их он найти смог, а обычный лопух не обнаружил.
К счастью, лопух нашел кот, так что я прекратила руководить поисками и начала руководить непосредственно приготовлением зелья.
Трактирщик лично притащил и повесил в срочно оборудованном подобии камина свой личный котел, и я, гордо восседая среди кучи подушек, раздавала ценные указания, что и когда надо было в него бросать.
— И последнее…
Возвестила я. Все дружно и облегченно вздохнули.
— Надо сейчас бросить туда клок шерсти кота, лучше всего рыжего.
Кот удивленно заозирался, обнаружив себя в центре всеобщего внимания.
— Я не кот.
— Неважно.
— Не дам!
— Усь, не будь эгоистом.
— Я не… а-а-а, мама, больно же!
Но Филин уже бросал в воду внаглую выдранный клок, не слушая
возмущений кота.
Варево резко вспыхнуло синим светом, и из него тут же повалил густой дым. Все закашлялись, Филин срочно открыл окно, куда немедленно высунулись еще и кот с трактирщиком.
— А как же я, мне разве не нужен воздух? Вы все окно закупорили!
Меня нагло игнорировали.
Я надулась.

Вскоре, правда, комната и так проветрилась, и Филин торжественно преподнес мне полную кружку серо-зеленого, жутко пахнущего варева, улыбаясь при этом так, что я засомневалась в сохранности собственной жизни.
Осторожно понюхав варево, я громко чихнула, и пара капель упала на пол.
Две дымящиеся дырочки прочно укрепили меня в подозрениях.
— А ус летучей мыши вы туда бросили?
Закапризничала я.
— Щас.
И кот скрылся в темном коридоре. На стене тихо тикали часы.
Мы молча сидели и смотрели друг на друга.
Но вскоре за дверью снова раздался знакомый топот, и Уська вернулся, сжимая в зубах истерически вопящую летучую мышь.
Филин немедленно выдрал у страдалицы сразу все усы и выбросил ее в окно, за которым тут же послышалось суетливое хлопанье крыльев и вой голодных котов, открывших таки сезон охоты на мышей, неважно, что летучих.
Грязные усы были торжественно брошены мне в кружку, и цвет варева тут же поменялся на светло-голубой, а запах вообще исчез.
На всякий случай я брызнула пару капель на пол.
Дымящиеся дыры не появились, а посему я мужественно выпила этот напиток.

Народ затаил дыхание, а я старательно прислушалась к себе.
Желудок молчал, но зато начала проходить давняя слабость, и уже через минуту я смогла встать на пока еще дрожащие ноги, а после и вовсе пройтись по комнате без посторонней помощи.
Филин радостно заключил меня в объятия, а трактирщик за неимением никого другого не менее радостно обнимал вырывающегося кота.
Я выбралась из объятий чишера и бросилась во двор.
Но, уже сбегая по лестнице, я столкнулась нос к носу с Клином.
Он молча уступил мне дорогу, и я вдруг вспомнила, что с момента моего пробуждения он так ни разу и не зашел меня навестить.
Правда, ребята рассказывали, что он не менее рьяно искал нужные травы для зелья и вроде бы даже спрашивал обо мне.
Странно.

— Клин.
Он остановился, но так и не обернулся.
— Все дело в том, что я эльф?
— О чем ты?
— Ты знаешь о чем.
Он обернулся и подошел ко мне вплотную.
— Я убил слишком многих из твоего народа, тебя это не смущает?
Он говорил спокойно, целясь в самое больное место.
— Это было до. А сейчас наступило после.
— После чего?
Я подняла голову и встретилась с серой сталью его глаз.
— После того, как мы с тобой встретились.
— А разве это что-то меняет?
Цинизм сквозил в каждом слове.
Он хотел меня обидеть, унизить, но я не человеческая девчонка, которая с воем убежит от своего счастья, рыдая над своей несчастной гордостью.
— Это меняет все. У тебя появился еще один шанс, убийца, выбирай, но не слишком долго, я не буду ждать тебя вечно.
И ушла, гордо подняв голову.
В туалет.

Уже через два дня мы выехали с постоялого двора.
Хозяин радостно махал нам вслед ручкой, а кот, уютно устроившись на своей тележке среди подушек, тихо возмущался по поводу чересчур большой, на его взгляд, суммы, оставленной мною за постой.
Ну и пусть.