часть двадцатая.

ПУТЬ ДОМОЙ И НЕБОЛЬЩИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Перепутанные страницы и недописанные строки, разъеденные морской водой.

Горький привкус морской воды во рту и полный упадок сил — это были все доступные мне чувства. Сквозь прикрытые ресницы я смутно различала два силуэта нагнувшиеся надо мной и тихо переговаривающиеся.
Обрывки фраз постепенно стали складываться в предложения"

«- А какая симпатичная была эльфочка. Каждое утро она, путаясь в длинном платье, за руку с мамой приходила на игровую площадку.
Белая с ромашками юбочка, наивные аквамариновые глазки, всегда широко распахнутые, милая улыбка нежного ротика.
Она так трогательно прижимала к себе изящно сплетенную корзиночку с набором для игры в песок и смущенно комкала кружевной платочек, порываясь положить его в карман.
Строгая мать её незаметно одергивала, но по всему было видно, что в тайне она очень гордилась своей младшенькой.
Тугие локоны, завитых по последней детской моде серебряных волос, слегка тронутые тушью ресницы.
Мне казалось, что сама Нимродель из легенды застенчиво лепит рядом песочные цветы.
Она серьезно относилась к свои играм и каждый раз беззвучно плакала, глядя как ветер превращает в пыль её песочный замок.
Аккуратная и дисциплинированная, она во всем была совершенством. Эталоном эльфийки». — Немного помолчав, тот же голос продолжил.
«- Мы были очень близки в детстве и, возможно, дружили бы и теперь, если бы не та глупая ссора. Она изменила всё.»
— Это ты о ком?
Заинтересованно перебил другой неизвестный голос.
— О ней. Как видишь, за каких-то триста лет так измениться, может далеко не каждая.

Наступило долгое молчание, прерываемое смущенным басовитым покашливанием.
Теплое солнышко приятно согревало кожу и одновременно сушило одежду.
— «Они разглядывают меня.
Дошло, наконец, до моего сознания.
— Да по какому праву?»
Но отяжелевшие руки, вздрогнув, отказались помочь мне подняться.
— Шевелится, смотри, она шевелится. Я уж думал — того…, опять за борт выкинем.

— Она ещё нас переживет, и ничего ей не сделается. В детском саду поспорила на два золоченных ореха, что спрыгнет в верхушки росшего неподалеку мэллорна и спрыгнула, конечно, не совсем с верхушки, но почти. С нашей воспитательницей был двухдневный обморок, а она только ногу сломала.
— А с кем спорила?
— Со мной.
— И получила, орехи?
— Нет, я что зря тащил её домой на своей спине, когда она отрываясь вовсю показывала язык встревоженным родственникам.

…- Во время торжественного посещения королем школы, кидала в него шишками, за что была наказана двумя часами реверансов в большом тронном зале.
Я хихикал за пустым троном все это время. Ты бы видел, как она делает большой эльфийский поклон, последняя белка сдохнет от смеха.

— «Ах, от смеха! Ну все, теперь я поняла к кому попала, но вот что мне делать? За борт опять не хочется, там холодно и сыро».
Приняв единственно правильное решение презрительного молчания, я повернулась на бок и предприняла вторую попытку подняться.
И кто-то, заботливо подхватив меня за талию, усадил, привалив к чему-то.
— Совсем обсмеял, такую девушку, прям, персик наливной.
— Скажи лучше, торнадо в юбке.
— Ты слишком к ней жесток, не знаю, чем она тебя так оскорбила, но может, на время забудешь обиду и наконец-то поможешь, ты ей как-никак родственник.
— Только ради нашей дружбы.

Искорки жизни, пребывающие в полубессознательном состоянии, услышав волшебное заклинание, вздрогнули и побежали в кровяных руслах к сердцу.
Оно нехотя вздрогнуло, затем ещё раз, и, уже входя во вкус после вынужденного бездействия, забилось в прежнем ритме.
Глубоко вздохнув, я выпрямилась. Так приятно вернуться к жизни после многодневных странствий на деревянном обломке.
Рыжий гном, заботливо обмахивающий меня рукавом, с улыбкой произнес:
— Солнышко, с прибытием в нашу компанию! Мы направляемся в Валинор, ты с нами? (Валинор (Заокраинный Запад) — страна, образованная Валар на континенте Аман_.
Впрочем, а куда денешься, на ближайшие полгода будешь довольствоваться нашим немногочисленным обществом, хотя есть ещё вариант — за борт. Твоё решение?
С трудом ворочая пересохшими губами, я простонала:
— Я с вами, кто бы вы ни были.

Холодный край хрустального стакана принес облегчение в виде нескольких глотков пресной воды.
Уж лучше бы орки, но выбирать не приходилось. Спустя некоторое время, поддерживаемая гномом, я хромая спустилась в маленькую каютку, где в беспорядке валялись:
секиры разных размеров,
пара зазубренных топоров,
куча образцов горных пород,
все это выглядывало из-под вороха поношенной одежды,
а чьи-то кожаные штаны свешивались с грязной лампы посреди этого беспорядка.

— Мы не ждали гостей!
Ворчливо ответил гном на мой вопросительный взгляд.
— Иди вон на ту половину, а я приберусь немного. — Стараясь незаметно сдернуть штаны с лампы, он оторвал её, и по полу разлилось душистое свечное масло.

Я присела на аккуратно заправленную соседнюю кровать: зеленое тонкое одеяло, кинжалы в изголовье и высокий лук на стене. Можно не быть специалистом, чтобы понять, чье место я заняла.
— Свой можешь повесить рядом, не дело, чтобы такой прекрасный лук болтался как поварешка.
Помогая мне снять оружие, эльф бережно погладил лук и внимательно прочел изречение, вырезанное на нем древними мастерами. Покачав головой, он слегка согнул его.
— Надо подтянуть тетиву, совсем разболталась. Ты, вообще, когда последний раз его смазывала? Неодобрительно взглянув на меня, он занялся осмотром стрел.
Каждую из них он проверял на стройность и остроту наконечника.
— Ты хоть понимаешь, что они когда-нибудь спасут твою никчемную жизнь, почему так легкомысленно относишься к порядку в колчане. А это уже моё, — он отложил две лориенские стрелы.

Со дна колчана выпал ворох сложенных листочков и несколько самодельных тетрадей.
— Ну и гадость, пойдет разве что на растопку. Гимли, это по твоей части.
— Эльф небрежно швырнул мои рукописи в сторону пыхтящего по кроватью гнома, куда тот загнал щетку в порыве трудового уборочного энтузиазма.
— Не тронь, это моё! Забирай стрелы, но дневник оставь, он мой, слышишь!

Внезапно ощутив в себе ярость орка, я перехватила падающие листы, затем, бросившись на колени, сгребла остальные. Судорожно прижимая к груди исписанные листья, салфетки, кожаные обрывки, я была полна решимости отстаивать свое единственное богатство со всем пылом истерзанной души.
— Ну ты, полегче.
Помощь пришла неожиданно.
— Вот это тоже твоё.
Гном принес ещё два листочка.
— Я, конечно, ни уха, ни рыла не смыслю в вашем эльфийском письме, но мне кажется, что это нужная вещь. Хочешь, помогу сшить твои записи. Оттирая набежавшую слезинку, он смешливо мне подмигнул.
— А если этот будет приставать, обращайся ко мне, договорились? Меня зовут Гимли.

Сидя на полу, мы заключили негласный договор взаимоподдержки.
Прекрасное судно, с лучших верфей, было стремительно как ласточка и послушно как ручная белка.
Слегка обдуваемые попутным ветром, мы летели по волнам, взрезая узким носом неповоротливые бирюзовые волны.
— Прекрасный денёк, не находишь, солнечная? — Гном неторопливо сворачивал какой-то крепежный канат.
— В час проходим по десять морских лиг, неплохо
Вторил ему эльф.
Теперь, при ярком свете дня, все казалось не таким уж пугающим.
— Спасибо вам за спасение, я не поблагодарила вас сразу, простите.
— Какие счеты, мифриловая моя. Мы с тобой не встречались? Оттенок твоих волос что-то мне напоминает…
— У тебя тогда ещё ножниц не было.
Насмешливо вставил эльф

Задумчиво подняв глаза к небу, гном пожевал губами. Припоминая всевозможные встречи с длинноволосыми эльфийками, он сосредоточенно загибал пальцы.
— Не было, не было.
Он повторял последние слова.
— Это не тогда, когда секирой я чуть не снес полголовы несчастной?
— Нет, не тогда. Это было в племени нолдор.
— А она откровенно стоила тебе глазки, такая остроносенькая вертушка. Останься мы там ёще на немного и…
Дальше пошли перечисления приятных встреч с очаровательными представительницами разных рас.

— Я, Эльфи.
Потеряв всякое терпение и с досады топнув ножкой, я продолжила.
— Эльфарран из Мордора.
— Еще скажи, из Изенгарда, совсем память отшибло.
Разозленный перечислением его подвигов со слабым полом, едко выдавил эльф.
— Там я тоже была, жаль, конечно, что нас с Изиком смыло, на мустагримские равнины.
— Стоп, ребята, я совсем запутался, какой Мордор, какой Изенгард, там эльфам быть не положено, только по делам службы. А чтобы слабая эльфийка да в рассаднике орков? Кто-то из нас нагло врет
Авторитетно закончив полемику, подвел итог Гимли.

Мой родственник, взяв его за плечи, зашептал что-то на ухо.
— Да мало ли, с кем ты целовался…, и на руках носил…, а она сбежала…, ну как всегда…
Обрывки восклицаний гнома я старательно ловила своими острыми ушками.
Наконец, они развернулись в мою сторону, и эльф запинаясь произнес:
— Нам надо подружиться и на время забыть обиды. Теперь, когда мы вместе в этой лодке, здесь должны царить согласие и доверие. Хорошо?

Вложив свои пальцы в протянутые ладони новых друзей, я кивнула.
Проверка началась уже следующим вечером. Нахмурившееся небо послало нам маленькую тучку, она росла, росла и, по мере её увеличения, ветер из ласкового превратился в бурю.
Волны с рычанием обрушились на нас.
Бедный Гимли, при первом порыве упавший на палубу, покатился к противоположенному борту.
Я краем глаза увидела, как он барахтается отчаянно борясь с силой воды, что упорно тащила его вглубь.
— Держись за веревку.
Перекрывая рев, следующего вала крикнула я ему, кидая конец веревки.
Но он, ослепленный соленой водой, только кашлял и отплевывался, безуспешно пытаясь встать на ноги.
Зажав в зубах, вновь скрученную петлю, я, хватаясь за все выступающие детали корабля, поспешила на помощь.
Трижды поскользнувшись и дважды приложившись к мачте, и ещё раз к той же мачте, я на четвереньках подползла к нему.
Гимли принял меня за морскую ведьму, приплывшую за ним.
— Нет, не сейчас

Отчаянно замахав руками, задохнулся он.
На разговоры не было времени — третья волна на подходе. Обернув вокруг толстенькой гномьей талии спасительную нить, я на бантик привязала его к поручням, успев при этом тоже за что-то зацепиться.
Грохот обрушившийся изумрудной массы воды, оглушил.
Крепко держась одной рукой за веревку, а другой — за Гимли, я в какой-то момент оказалась за бортом. С треском лопнул узел, и, увлекаемая мощной силой волны, что перекатывалась через наше суденышко, я полетела в синюю бездну, уже перестав сопротивляться и вручив свою сущность святому Низе, когда кто-то крепко схватив меня за руки втащил обратно.

— Нас несет на рифы, руль сломан.
В отчаянье кричал эльф.
— Мы погибнем, я плавать не умею.
Еще громче кричал Гимли.
В бушующих волнах мелькнули зеленые косы — это русалки с интересом наблюдали, как борется наша маленькая яхточка с седым океаном.
Для них это было единственное развлечение.

Упав на колени, я взмолилась на языке Лики. Русалки вздрогнули, прислушиваясь к воплю отчаяния.
Стараясь не перепутать падежи подводного наречия, я взывала к их душам.
В минуту затишья они приблизились к нам на безопасное расстояние и, ударив хвостами по волнам, поднырнули под днище и развернули нас против ветра, что немного смягчило следующий удар стихии.
— Мы сейчас, подождите.

Как норовистый конь, корабль все выше задирал нос, лопнули неснятые паруса.
Все предметы пришли в движение: за борт полетели бочки, ящики, какие-то узлы, мимо проехал набор навигационных инструментов. И мы проводили его печальными взглядами.
Следующий удар был страшен — судно вздыбилось почти вертикально и с шумом ухнуло в страшную пропасть.
Отплевываясь, мы уже не кричали, сосредоточившись на крепости наших рук.

— Дайте канат.
Раздалось с правого борта.
— Скорее.
Вряд ли эльф мог знать язык русалок, но резким броском он кинул им несколько витков самого толстого каната.
Шлепок и звонкий смех подтвердили точность попадания.
— Что они задумали.
Тряся насквозь промокшей бородой, пробормотал гном.
Мы, пожав плечами, ещё крепче вцепились в поворотный брус.
Резкий рывок, и натянувшийся канат повлек нас прочь от смертельно опасных рифов.

Борясь с волнами и с полузатонувшим кораблем, гигантская черепаха упорно тащила нас туда, где из-за плотных туч уже пробивались лучи закатного солнца.
Грозя лопнуть, жалобно скрипели доски обшивки. Теряя части такелажа и палубного оборудования, мы медленно ползли к спасению.
Разочарованный океан, бросив нам вслед последний комок пены, переключился на других.
Свесившись за борт и протянув руки, я прикасалась к щекам русалок, благодаря их. Они с улыбками желали нам доброго пути, обещали передать привет Лике и навестить нас на рассвете.

Ночь окружила нас спокойствием, Гимли всхлипывая спал тут же на голых досках палубы. Накрытый единственным не улетевшим парусом, он походил на крупную куколку шелкопряда, и когда он ворочался, мне казалось, что сейчас покажется голова прекрасной бабочки.
Море такое обманчиво ласковое, уже забыв о дневном буйстве, мягко покачивало нашу полуразрушенную лодочку.
Всплескивая синеющую гладь, мимо проплыли дельфины, выставив на поверхность лоснившиеся спины со смешно топорщившимися мокро-солеными плавниками.
Распевая песенку странствий, они плавно обогнули нас и затерялись в темнеющем просторе.
Мы сидели рядом с нашим другом, тут же на полу.

Аранен (принц зльфов), обхватив голову руками, предавался отчаянию, но со свойственной ему сдержанностью старался этого не показывать.
Я, положив подбородок на притянутые к груди колени, также молча искала выход, а точнее выплыв.
Лунный отблеск скользнул по нашим лицам, обернувшись я увидела усталую печаль в уголках глаз Лега, две упрямые морщинки на лбу, руки сбитые в кровь с обломанными ногтями и, в первый раз забыв о своей мести, я пожалела его:
— бедняга, вот над кем вечно довлело ярмо больших надежд и ожиданий,
— к нему вечно были притянуты многочисленные взгляды,
и каждый день надо было оправдывать высокое звание принца.

Какое счастье выпало мне быть простой дочкой первого лорда совета двенадцати, самой младшей, когда твои сестры и братья уже поддержали авторитет рода, и ты свободна все вечерние два часа, абсолютно свободна:
— и можно влезть в самую глубокую пещеру за толстыми раками,
— вывозиться в черной глине и порвать воротничок, — - можно забраться на сухую сосну и пугать белок, — -- можно просто болтать босыми ногами в многочисленных озерах поднимая тучи взбаламученной тины,
или бегать ночью за падающими звездами.

— Несчастный еж.
Негромко и задумчиво произнес эльф.
— Еж? Причем здесь еж?
Выпав из сладких грез, озадаченно спросила я.
— Притом, что пока мы бегали за звездами, ты в темноте наступила на него.
Так же отстранено глядя на разгорающеюся зарю ответил он.
— Точно, в первом классе, мы сбежали с вечерних стрельбищ и бродили по лесу. Когда скатившаяся звезда, взмахнув искрящимся хвостом, упала на край нашей поляны, все побежали ловить её. Тогда я и наступила на этот коврик с торчащими иголками. Никто даже не заметил, как ойкнув я присела.
— Почему не заметили, я же вернулся.
— Вытащил все иголки из ноги и похоронил ежа.
Взглянув, друг другу в глаза, мы отвели взгляды. Шумно заворочавшись, Гимли осведомился:
— Уже приплыли?

Ярко красный рассвет, полыхая воспоминаниями вчерашней бури, обрушил сияние восходящего солнца на ещё темнеющие вальяжные волны. Отблески лучей закружились золотистыми ручейками и, все дальше пробиваясь в толщу сонного океана, защекотали медлительных рыб.