К весне расцветают
змеи, которых
иногда называют
чувствами

ВЕСНА В КАРАКАСЕ (Из книги «ВЕТЕР»)

Весна в Каракасе… Знойное низкое небо. Круп-
ные звезды ночами и аромат сгущенного воздуха.
Еще слова — амиго, кариньё, грасиас… — проплываю-
щие мимо сознания ручейками дикого меда. И, ко-
нечно, Луис — испанка до слез, без которой не было
бы ничего — ни неба, ни звезд, ни меда…
И все это было давно. Так давно, что порою не
верится, что это было, а если и было, — со мной, а не
с кем-то другим. В сущности, так и есть, ведь мы
непрерывно другие, и нужна…
… показать весь текст …

В этой жизни так много жизней,
что очень легко перепутать,
в какой ты находишься в данный момент.
И очень легко
разбиться о звон
границ

ВРЕМЯ (Из книги «ЕУ»)
Время — мой лучший друг. Точнее — единственный. Мы вместе идем по свету и вместе создаем дистанции — невидимых миру киллеров, никогда не забывающих о контрольном.
Дистанции убивают. Безжалостно и навсегда. Убивают всё, что можно убить, совершая великий обряд Завершения. Ибо всё, что можно убить, должно быть убито. Ибо всё, что можно забыть, должно быть забыто.
Дистанции убивают. Убивают почти всё. Всё, кроме «почти». «Почти» выживает… Оно всегда выживает вместе со всеми с…
… показать весь текст …

Всё, что ты есть —
это то, что с тобой
не случилось

Это
именуемое жизнью
если внимательно присмотреться
всего лишь процесс заполнения слов
смыслом

Существую ли я,
если я существую
вечно?

Сильнее
воспоминаний о прошлом
только тихая грусть
о несбывшемся.

Нужно побеждать.
Нужно побеждать как можно чаще.
Точнее — нужно побеждать всегда,
ведь это единственный способ
жить, не замечая
своего поражения

На дворе зима. Деревья в снегу. Небо в тучах. Земля в калошах. Дома присели на корточки — им это очень нравится. Автомобили буксуют, а пешеходы
бьются об лед и ломают головы.
Одну такую, поломанную… Я видел вчера и она меня удивила. Никогда не думал, что у людей… А это был человек… Такие прекрасные головы. Мешала лишь шляпа, лежащая рядом. Слишком пестрая.
Но все равно, это было прекрасно. Как и старик в телогрейке, прилипший от мороза к трубе. Чтобы убедиться, что и он прекрасен, я ткнул его пальчиком, но он даже не шевельнулся. Вероятно — умер.
Мне и труба понравилась. С длинным острым концом, поджидающая прохожих… Которые поскользнувшись… И упав на нее… Тоже бы стали прек-
расными.
Я смотрю вокруг и понимаю, что мир прекрасен. И все в нем прекрасно, в этом прекрасном мире… От треснутых голов до старикашек, прилипших к
трубам. «Прекрасно! Прекрасно Прекрасно…» — говорю я на всю планету, но почему-то никто не слышит. Оглохли что ли?!
А на дворе зима… И земля в калошах.

Ты видишь не цель,
а место, куда
должен ее
донести

Иногда
в особенно мертвые дни
он приглашал к себе плачущих женщин, они
садились с ним рядом и начинали горько рыдать
и он с удовольствием
наблюдал за ними и думал:
«Какие они живые!»
А когда плач затихал
он доставал свой роскошный кнут
и хлестал им уставших женщин
но не потому что был слишком жесток
просто маэстро
очень любил жизнь

… Утром я стою у окна с сигареткой, зная, что это конец и что больше уже не приду в этот дом, в котором мне так хорошо и уютно. Собственно, если и был у меня когда-нибудь дом, то только лишь там. Только там, где встречала меня Елена, возникало такое чувство, как будто после долгих мучительных странствий, я, наконец, вернулся к себе. И больше нигде на свете…
- Это все?! — спрашивает она, когда я гашу окурок.
- Да, малыш, это все! — Я подхожу к ней близко с намерением поцеловать.
- Не надо! — р…
… показать весь текст …

Тяжелые слитки, что он нес на себе, число которых росло с каждым днем, поражало многих вызывало недоумение: «Какая сила помогает ему — этому странному человеку в черном?!»
Но, несмотря на жестокую ношу, он продолжал свой путь, не допуская и мысли — посмотреть в небеса и спросить: «За что ты, Господи?».
Временами ему дозволялись паузы, когда он мог стряхнуть свою ношу на время, присев у ближайшего дерева, камня, моря…
И тогда он брал в свои руки один из первых попавшихся слитков и гладил его… Ка…
… показать весь текст …

Я верю только женщинам и детям —
их ложь нежна

Во
мне
еще ночь,
а на улице светит
солнце, а рядом
шумит вертикальное
море — вот так,
сломав горизонт,
становишься но-
сорогом

В каждой песчинке мне видится боль и утрата,
в каждой пылинке — разбитая вдребезги жизнь,
в каждом прохожем я вижу останки империй…
Как только пространство становится меньше меня

Если
во лжи
нет ни капли правды,
то это — правда

Реальность короче
мысли.
Как воздух короче
птиц.

На берегу моей памяти ночует женщина,
у нее очень тонкие длинные волосы,
а в глазах полыхает безумный огонь,
которым, спасая меня от пришельцев,
она убивает толпу