Я был оглоушен
криком амебы… Задушен
тенью ползучих растений… Я был
просеян сквозь сито полночных соцветий…
Я перестал откликаться на жалобы гор,
отзываться на проблески дальних созвездий…
Я стал неподвластен большому! Меня
сотворяет малое

На развалинах бабочки
странствуют бе-
гемоты

От неба до неба тебя пронесу я, любимая.
Так, что земля не успеет добраться до нас

Ходишь по свету
со свитой туземцев,
которых никто
не видит, но я
всегда ощущаю
запах тропических
хижин… Ты просто —
женщина

Наблюдая, как долго
цветок опускался
на землю, мы знали —
за нами пришла
любовь

Только подумав
о чем-то, уже
изменяешь его
границы

Странно! Когда мы расстанемся… А мы расста-
немся… Уйдем, растворимся, канем… В совершенно
другую жизнь… Останется наша любовь… А куда ей
деться, куда? У нее ведь нет… Этой самой — другой
жизни… Одинокой и сирой… Она будет бродить по
земле… Натыкаясь на камни, деревья, прохожих…
Плакать, прижавшись к сухой листве… Просыпать-
ся в трущобах, умываясь небесными птицами… И
снова блуждать по далеким чужбинам… В надежде
найти… Нас.

Если сложить
все, что ты прожил,
получится капля
в ладошке того,
кто спал в твоей
колыбели

Твою
наготу обойду,
как планеты — солнце…
Столкнувшись
с весною и летом
с осенью и зимой

Вечерами
в потоке
рек о былом
становится зримым
одиночества рыбий
скелет

Я вижу тебя на снегу…
Стоящую на коленях…
И ловящую губами снег…
Я слышу голос: «Уйди, человече!
Уйди! Ты не должен ее видеть здесь…»
Я вижу тебя на дне… Птицы.

Я спал у тебя на руке,
а когда просыпался,
ты сладко дышала в глаза…
Ты так сладко дышала в глаза,
что почему-то хотелось
плакать… И я понимал —
наверно так пах
мой первый день
на земле

Поэзия — это
роза, несущая
камень

Как котята в мешке
мы никогда не увидим
все, что творится
за тканью мешочной
реальности

Вздрагиваю
от скрипа дремучей улитки,
от искривления корня далекого дерева,
от полночного всплеска морского булыжника,
от колебания ласточки в недрах рассвета…
Такая во мне
тишина

Человек одинок,
как монета в ладони
нищего

Созерцая ночами
холодное небо,
почему-то всегда
вспоминаю тебя —
синеглазое чудо,
рожденное птицей…
И вспоминая тебя,
почему-то всегда
глажу луну,
как ребенка

Ранняя птаха,
поющая утро,
начинает мой день
с вершины

Ему никогда не изменяла жена
Его никогда не бросала женщина
Его никогда не предавали друзья
(хотя бы потому что их просто не было)
А в нем почему-то растет и крепнет
какое-то странное глупое чувство
будто кто-то ужасно родной и близкий
кто-то единственный в целом свете
предает изменяет уходит… И он
не в силах ему воспрепятствовать

Твои руки протянуты к небу,
ты гладишь луну, как ребенка,
ты ласкаешь… Ты — женщина!
А мужчина всего лишь —
земля, на которой
стоишь