Hа берегу моей памяти ночует женщина, которая очень любила небо, … и я ей его подарил…

Не хочу быть дворцом
для вечно здравствующих.
Хочу быть хижиной
для случайно выживших.

Ежесекундно
соприкасаюсь с миром:
трогаю ветер,
читаю травы,
слушаю горы,
беседую с птицами… -

вспоминаю себя по крупицам

Однажды,
на закате жизни
ты найдешь себя там,
откуда когда-то начал,
и осознаешь, что все это время
не ты неустанно скитался по миру, а мир
жил сквозь тебя, как трава прорастает
чрез камень

На рассвете
деревья пахнут луной,
мужчины — далекими странами,
а женщины — колыбелью

Нельзя иметь
небо,
страну,
женщину…

Можно только любить их и помнить

Там, где ты ветер,
дороги сбиваются
в стаи

Иногда,
особенно в сумерки,
особенно вместе
с тобой, обнаженной…
Понимаю, что женщины —
такие же волны,
такие же… Просто —
еще не нашедшие
моря

Мир
не утонет
в горести, ибо
ежесекундно
зайчики счастья
сбегают на землю
с радуги

Только
колодцу
известно,
какое солнце
на вкус

Самое страшное —
обогнув горизонт,
так и остаться
на самой границе
рассвета

Выбирая дороги,
мы выбираем лишь способ
счастливого возвращения.

Всё уходит, уходит,
как песок через пальцы,
в неземную обитель
отгоревших крупиц…
А душа напоследок,
как осколочек неба,
покрывается свистом
умирающих птиц

Счастье простое,
как камешек в поле,
но слишком густая
трава

Тяжела твоя ноша —
две половинки
яблока

* * *

Сердце вселенной
там, где летит
стрела

* * *

За спиной апельсина
качается о-
… показать весь текст …

Осень… Дорога…
На крыльях слезы
душа поднимается
в небо

Любовь — это парус,
сшитый из тонких
птиц

Я не видел, но знаю —
это очень красиво,
когда из далёких
странствий по звёздам
наконец возвращаются
розы

«Если вам холодно — говорил маэстро —
надо просто разжать кулаки
и тихонечко взять в ладони
этот совершенно окоченевший мир
И он потеплеет
он обязательно потеплеет
хотя бы на две ладони
чего более чем достаточно
чтобы дальше жить
Ну, а если у вас не разжимаются кулаки
значит пора
уходить»

Из множества женщин,
которых я ведал,
лишь в тебе находил я
и высокое небо,
и самое темное
дно — лишь в тебе
мне дано было рав-
новесие