Я вихрем ворвался в невинный девичий сон,
Безумствуя и смеясь.
Все они, как одна, на меня обратили взор,
Лишь ты опустила взгляд.

Любую из них перед сном целует заря,
А ты, словно дождь в ночи.
Все они, как одна, о любви своей говорят.
Спасибо, что ты молчишь.

И страстью горячей всю ночь желают они
Мне чувства в лицо швырять.
Караты их глаз ненасытно влекут огни.
В твоих — мирно спят моря.
… показать весь текст …

В сутане ли, в латах — я вовсе тебе не брат
/Накапай мне яда — я выпью одним глотком/.
Мне Рим не помеха, отныне никто не свят
На этой земле, разделённой моим клинком
На земли Лукреции и города рабов,
Которые верят в кольцо рыбака и крест…
Смотри на меня — нет на свете других грехов,
Чем твой не ко мне обращенный случайно жест.
Я лью кантареллу, как воду, и полон Тибр
Любивших тебя, но любивших не так, как я…
Не брат я тебе — а влюблённый, пришедший в мир
Хранить твои дни и ключи твоего отц…
… показать весь текст …

Открой окно, продрогни, закури…
По сути, дом — такой же точно поезд.
В дороге можно думать о любви,
Конечной ждать, почти не беспокоясь.
Ты, в одиночке тамбура, на «Вы»
Со всем, что не случилось и случится —
Вдыхай туман до самой темноты
И выдыхай его прозрачной птицей.

Ещё чуть-чуть — глаза откроет Гор,
И Сет умрёт /не знаю, кто мне ближе/.
В купе соседнем — долгий разговор
/Сопрано лжёт отчаянно, бесстыже…/.
И трижды проклянёшь свой верный слух,
… показать весь текст …

Стоя пред вечным классическим выбором: ночь или день —
Выберу ночь, за наличие волчьего солнца.
В небе висит этот маленький верный кремень —
Высечешь искры и рифмами город зайдётся.
Нежными стонами взятых войной Vis-A-vis
/слово — оружие, побереги же патроны/.
Выстроен город на острове нашей любви,
Не удивляйся, что пишущих здесь — легионы.
Время поэтов стоит на карманных часах —
Этот классический выбор: стареть или биться
С маленькой стрелкой, что делает выпад впотьмах,
Ассо, туше — но сумеешь ли ты защититься?

Как ненавязчив мотив твой, пластинка-Земля,
… показать весь текст …

Если кто-то ходил по воде босой — то, поверь мне, ходила она одна. Пить вино с ним в ночи — значит быть женой, значит плакать потом у его креста. Только это всё после, когда сгорит это рыжее пламя её кудрей; а пока — он пророчит, она молчит в окруженье высоких немых теней.

Святость крови не в том, чтоб нести зарю, чтоб воскресшее солнце дарить волхвам. Твой Грааль — потаённый псалом «люблю», тайно сказанный пришлым степным ветрам. Но она его слышит, она горит… Ты горишь вслед на нею, срезая путь. Нет, не сердце отчаянно так болит — это старая вера теряет суть. Ничего не поймут, обновив завет, ничего не услышат, начав войну — ты всего лишь писал ей всю жизнь сонет, одинокого бога включив в игру.

Если кто-то ходил по воде босой — то, поверь мне, ходила она одна. Чтоб коснуться его в тишине рукой, чтоб ему сотворить из воды вина

Уйдут слова, когда устанешь жить,
Лепить богов по образу чужому —
И, глине голубой не дав остыть,
Богов однажды выгонишь из дома.
И грозными их будут имена,
И близкими казаться будут лица,
И тайны колдовства и ремесла
Тебе вовеки могут не открыться.
Но, задохнувшись вдруг от тишины,
В себе услышишь истину впервые,
Придут слова, что страха лишены,
Вернутся боги, повзрослев в пустыне.

Мы можем говорить с тобой о Рихтере,
Мы можем рассуждать с тобой о Вагнере, —
Останусь я в ночи в вишнёвом свитере,
Не снимешь ничего, сказав: «А надо ли?».
Монаршими холодными ладонями
Отмеришь двадцать восемь вздохов музыки.
Я буду повторять, что мы — антонимы,
И вглядываться в тьму глазами узкими.
Разбуженные грозные кочевники
Ударят в стену и взмахнут литаврами.
И скажет Моисей, что мы — бездельники,
Что не бредём пустыней… Только надо ли?

Измеренное нотами — отмерено,
… показать весь текст …

В городе N-ске под вечер покой и тишь:
Барышни шьют горжетки, мужчины лгут.
Благословенье, сквозь своды покатых крыш,
Мирно снисходит на кукольный их уют.
Тянется время струной ватиканских арф,
Жизнь безусловна, а значит — как факт проста:
Маленький мальчик, с утра повязавший шарф,
Вечером будет приказы читать с листа.
В городе N-ске по вторникам мелкий дождь,
По четвергам — рыбный день, а в субботу — марш.
Девочки носят платья, мужчины — клёш,
Носит лишь белое их берегущий страж.

Мне сорок два, я стою у моста во тьме,
… показать весь текст …

А потом я стану седым и старым, но останусь красивым, как обещал… У меня будет дом в Мальезе, и право называть тебя так, как никто не звал. Я надену на палец кольцо простое — на щитке монограмма и fleur de lys… Будет август царить, утопая в зное, замирая в шёлке твоих ресниц. Я не стану мудрей от того, что счастлив /ветер пахнет левкоем — к чему мне знать, что раскрасит ноябрь, непременно красным, мои старые вязы и клёнов рать/.
Так бывает в конце, на исходе жизни — день пронизан негромкой тоской земли. Ты мне будешь такой бесконечно близкой, с этой брошью старинной, теплом руки… Антикварных томов перечтя страницы, я не вспомню, что тоже писал тебе /эта жизнь, как и та, мне всего лишь снится — юный рыцарь заснул на пути к реке/.
У меня будет дом в Мальезе, и право называть имена и носить кольцо. Утаю лишь одно: я не стану старым, так бывает, родная…

Храни письмо.

Осенний мир как дом пустой —
Оставлен ключ, размыты краски,
И ночь, склонившись над строкой,
Читает письма без опаски.
Давно знакомый эпилог —
Светлеют строки год от года,
И вот уже лежат у ног,
Сухой листвой, чужой и строгой.
Простая магия земли:
Люби, живи, пиши послания,
Пока не сорван — не спеши
Туманным стать воспоминанием.

Десятой заповеди смысл
… показать весь текст …

Придумай мне нового бога, сведи с ума
/придуманных раньше, как водится, бросим в ад/.
Откроем все окна — над миром стоит чума…
Смотри: ей здесь каждый из ныне живущих рад.
Опустится ночь — нас двоих не найдут с огнём
/и жаль мне того, кто осмелится нас искать/.
Меня не убьёшь ни отравой, ни серебром;
Тебя не заставишь забыть обо мне и спать.
Всё прочее в мире — только лишь поздний Босх
/смотри из окна — там Да Винчи рисует нас
на фоне колючих, но всё же прекрасных роз.
И розы, и мы на к…
… показать весь текст …

Ты случилась со мной, как случается наводненье:
Утром вышел из дома — обратно не смог войти.
У парадной стояли две лёгких высоких тени,
Те, которые могут по этой воде идти.

Я узнал её профиль, его воротник шинели,
Я прочёл, как молитву, сухое «она» и «он».
Дождь хлестал по спине ощутимой едва шрапнелью,
Отзываясь во мне ощутимым едва стихом.

Ты случилась со мной, и теперь что-то делать поздно —
Вот свидетели наши стоят у моих дверей.
В Петербурге ноябрь — это хлопотно и серьезно.
Соглашайся на снег и, как платье, его примерь.
… показать весь текст …

Средневековье стукнет ночью в дверь —
Колокола в округе загудят…
Прячь, мальчик, золотистую свирель.
Прячь, девочка, серебряный свой взгляд.
На площади, у дома номер семь,
Построят всех, кто не признал игру.
И выглянет из башенки Болейн,
Чтобы исчезнуть после на ветру.

Скрипичный мастер был когда-то юн
И, скрипки создавая по утрам,
Настраивал им души вместо струн
И наносил им эфы вместо ран.
Осталось их немного: раз, два, три…
… показать весь текст …

А в раю у всех птиц лики древних богинь
И ладони окрашены хной у пророков.
И звучит в городах не иврит, не латынь —
Тишина в тишине льётся яблочным соком.

Как же хочется смысла, когда на земле
Снегопад заметает дорогу к рассвету
И безумные звёзды горят на Кремле,
Не сгорая к утру бутафорской кометой,

Вифлеемской блесной всех плывущих в загон
/А звезда Рождества светит только распятым/.
Выпьешь ночью вина — клонит медленно в сон,
Но смеёшься с Иудой, болтаешь с Пилатом.
… показать весь текст …

Старьёвщик из Праги, который купил Луну
Совсем за бесценок у старой слепой колдуньи,
Сказал мне во вторник, что город пойдёт ко дну
В ближайшую среду, лишь западный ветер дунет.
«Ты знаешь, Луна — это только воздушный шар,
Захочешь — потянешь, захочешь — отпустишь в небо.
Подобную вещь я давно на Земле искал —
Вот так, чтобы взять и в ладонях держать монетой.
Серебряной, круглой, способной менять число
Живущих на суше, где бог — ростовщик из Праги» —
Он мне говорил, сохраняя вполне лицо,
Под цве…
… показать весь текст …

Проще падать когда зима —
Белый ангел на белый снег…
Всё, что после — игра в слова,
Надоевший до боли трек.
Ну, скажи мне, что я не зверь,
Что не ранен навылет вновь…
Ты — закрытая в полночь дверь,
Ты — моя ледяная кровь.

Сколько раз я тебя во тьму
Уводил… Сколько раз за грань…
Белых перьев твоих к утру
Принимая простую дань.
Проще падать когда зима —
… показать весь текст …

Пишут девочки о любви,
Пишут мальчики о войне.
Если сядешь писать — пиши
Что-нибудь о самой себе.
Мне хотелось бы точно знать,
Сколько будет у нас страниц,
Прежде чем прекратит читать
Божество с миллионом лиц,
Божество с миллионом звёзд
Старый атлас всех наших встреч
/Он всегда до предела прост —
Церковь, ночь, королевство свеч.
Или — мост, перекрёсток, рай,
Прозерпины звенящий луг/.
… показать весь текст …

Знаешь, я вышел за дверь постоять в ночи — небо сегодня, как россыпь старинных бус. Тихое рондо в открытом окне звучит. Ночь — бузина и хороший коньяк на вкус. Старый колдун, что ко мне подходил вчера в маленькой церкви, расписанной в две руки, что-то сказал про несущие страх ветра… Стой же за дверью, не надо со мной идти.

Небо сегодня, как россыпь старинных букв /вязь на заглавных — чистейшее серебро/. Дети неспешно читают по небу вслух; слушают духи и красное пьют вино. С каждым глотком их т…
… показать весь текст …

Флорентийское кружево тоньше других —
Ты должна это помнить, моя дорогая…
Сонный день оступился, упал и затих —
Ночь открыла калитку нам, слева от рая.
Так подросшие дети играют во тьме —
Разбредутся по комнате, ищут друг друга.
Находя и теряя не то, и не тех —
Прикасаясь так нежно, толкая так грубо.
Эта ночь мне сегодня послала тебя —
Флорентийское кружево, белые плечи…
Мне, конечно же, проще искать не любя —
Даже полночь в раю мои раны не лечит.
Ты, как солнце Флоренции, можешь обжечь —
Твои сети из мёда, из запахов пряных…
… показать весь текст …

Когда звёзды погаснут, и бог заколотит свой дом,
Чтоб отправиться иноком в дальний чужой монастырь,
Я останусь стоять под твоим негорящим окном
И ладонью ловить невесомую лунную пыль.

Три столетия как мёртв, сорок лет как отчаянно жив.
Я не помню религий, в которых всё было легко…
Но когда я не верил, от встречного ветра простыв,
Ты склонялась ко мне, добавляя в мой чай молоко.

Даже если забудешь, и если забуду всё сам,
Когда звёзды погаснут, и бог заколотит свой дом,
Я останусь стоять, не доверив пустынным местам
Эту лунную пыль за твоим негорящим окном.