История тридцать четвертая
О СЛАВЯНАХ И ИУДЕЯХ

Был солнечный полдень.
— Ну?.. — спросил дракон.

— Водичка — что надо!
Согласился рыцарь, с наслаждением плескаясь на полуметровой глубине у самого берега.
Неподалеку маячили зубчатые стены Константинополя.
В столице Византийской империи царил невиданный шмон.
По повелению базилевса вот уже вторые сутки безуспешно искали героя-драконоборца…

— Давай ко мне.
Предложил дракон, блаженно дрейфуя вверх брюхом поперек пролива Босфор.
— Тут воды больше.
— Ни за что. Тут вода теплее.
Отрезал рыцарь.
Вообще-то, он банально не умел плавать. Но скорее бы позволил себя распять, чем признаться в этом.

— Ну, как хочешь…
Махнул на напарника хвостом ящер. И нырнул, взметнув ввысь тонны воды вкупе с парой насмерть перепуганных катранов.
Потом откуда-то снизу донесся гулкий удар и рыцарь почувствовал, как вздрогнуло под ногами дно Понта Эвксинского.

Потом дракон вынырнул.
— Нет, ну кто так строит?
Немедленно возопил он, едва пасть оказалась выше уровня воды.
— Это ты кого сейчас спрашиваешь? — удивился рыцарь.
— Кого? Бога вашего, кого ж еще? Это ж, мол, он все сотворил, халтурщик несчастный!
— А почему «халтурщик»?
— А потому что копать надо глубже.
Огрызнулся дракон, осторожно щупая шишку на голове.

Тут рыцарь не выдержал и фыркнул.
— Черепно-мозговая травма, по-твоему, это смешно?
Возмутился ящер.
— У тебя с макушки свисают пучки длинных водорослей…
— И?
— …Точь-в точь — иудейские пейсы, хе-х.

Дракон с оглушительным шипением втянул воздух, но отбрить напарника не успел. Ибо как раз в этот самый момент позади туши ящера кто-то громко шмыгнул носом и басом поинтересовался:
— Эй! Ты хто?

— Чудо-юдо рыба жид!
Рыкнул дракон, не оборачиваясь.
За спиной дракона снова шмыгнули носопыркой и уже тоном ниже объявили:
— Се есьм пархатые, княже.
— Проклятые карлики. Везде-то они поспевают, язви меня Локи в чресла омелой!..
Откликнулся другой голос с сильным норманским акцентом.

Дракон так удивился, что наконец-то соизволил повернуть шею.
Заполнив собою весь горизонт без остатка, там и сям болтался на волнах целый флот. На расстоянии же вытянутого весла от ящера обнаружилась деревянная ладья, увешанная червлеными щитами. Из-за щитов на чешуйчатое создание смотрели двое в кольчугах и шеломах. Один смотрел сонно, второй — удивленно.
Потом второй отвесил первому звонкий подзатыльник.

— Ай! Почто, княже, руки распускаешь?
— По то, воевода, что вот этот никакой не пархатый.
Объявил тот, что именовался князем. Затем умудренно добавил:
— Пархатые, они в кости помельче будут.

— А вдруг я прямой потомок Самсона?
Внезапно сам для себя обиделся дракон.
— Никогда не слышал про такого конунга.
Сообщил князь, подумав
— Обо всех известных конунгах скальды саги слагают.
И про Рагнара Волосатые Штаны, и про Сигурда Змеиноглазого, и про Бьорна Железнобокого, и про отца моего — Рюрика Новгородского.
А про Самсона Пархатого я саги не слышал. Значит был так себе человечишка.

— Про Самсона в Библии написано.
Решил блеснуть образованностью рыцарь, поспешно натягивая за камнями подштанники.
— И что же там про него написано?
Без малейшего интереса спросил князь.

— Ну…
Рыцарь почесал за ухом, силясь вспомнить хоть какие-то подробности.
— Он руками рвал львов на козлят и поджигал лисицам хвосты. А еще его погубила Далила.
— Умалишенный, погибший из-за дурной бабы. Князь презрительно сплюнул за борт.
— И его вы считаете своим героем?
— Таки да.
Неожиданно сами для себя хором ответили дракон и рыцарь.

Ответом ему был крайне сочувственный взгляд и новый плевок в воду. Все еще мучимый чувством неясной обиды, дракон ответил огненным плевком. Ошпаренные катраны стали в панике выбрасываться на берег, чем изрядно напугали рыцаря.
При этом одна рыбина повисла у рыцаря на заду, заставив доблестного воина скакать с камня на камень и истошно верещать «сгинь, нечистая сила!»

— Подумать только.
Князь скрестил руки на груди.
— И после этого моя супруга Хельга еще будет говорить:
— «Ингвар, у тебя на Руси живут одни психи»…
Нет уж. Необходимо положить конец растлевающему влиянию отсталого Запада на цивилизованный Восток.

— Шо, княже? Возьмем Царьград на копье и разнесем по камешку?
Оживился воевода.

— Нет.
Князь Ингвар поджал губы.
— Всем — отбой. Возвращаемся в Киев. У нас дома есть масса куда более важных дел, чем завоевание умалишенных. Например — упорядочение налоговой практики у древлян. Язви их Локи в чресла омелой.

— Но шо будет глаголить народ?
Смутился сосед князя.
— Скажуть ведь, что ты спужался греков.
— Не скажут.
Отмахнулся князь.
— Видишь, как этот чешуйчатый дылда в хлябь морскую пламенем пышет?
Сообщим, что он весь наш флот пожог.

— Как?
Брови воеводы взлетели под самый обрез шелома.
— А этим… Греческим огнем.
Нашелся князь.
— Ээээ… А ладьи мы куда денем?
— В Корсуне продадим. С аукциона. Кучу бабла заодно наварим.

— А войску чего скажем?
— Скажем: «Орлы, зачем птицам деньги?»
И всех — на дембель. Без выходного пособия. Короче, парни — полный назад…
* * * *
— Нет, ты только подумай, какой матерый человечище! Какая у него мощная коммерческая жилка!
С завистью сообщил десятью минутами спустя дракон партнеру, глядя на удаляющийся за горизонт флот.
— Не иначе — у него в роду есть иудеи.
Брякнул рыцарь, испытавший от слов дракона укол ревности.

— Ладно, хватит дурака валять.
Дракон вылез из воды и сладко потянулся.
-- Давай-ка, напарник, собирайся и топай в Константинополь.
— И что я там буду делать?
— Собирать традиционный налог за спасение города от напасти Божьей.
— От запора, что ли?

— Дурак! От меня!
Дракон гордо выпятил чешуйчатую грудь.

— И, кстати… Интересно, сколько по нынешним ценам стоит избавление столицы империи от нашествия славянских варваров?..