Неумолимо
желание солнца —
уйти навсегда,
навсегда распрощаться
и спрятаться в сердце
жасмина

Мне все труднее и труднее
быть с нелюбимыми, любимых
давно уж нет — они далече…
А на слабеющие плечи
ложатся странами чужими
окаменевшие дожди

Твоё небо в моих глазах, иностранец… Твои ночи и дни собираются в птиц,
а потом прилетают ко мне и я кормлю их крупицами нежности… Они так и живут… твои птицы, рядом со мной, а это значит — я забираю тебя у незнакомого города, вереницы событий, у всех женщин, которые были и будут, и оставляю себе, чтобы носить в нагрудном кармане. И мне этого хватит. На все снега и дожди.

Отодвигаю песчаный пейзаж…
Открывается море и полоса счастливого берега… знаю, что увижу тебя через несколько Солнц. Но уже сейчас мои камни рождают цветы…
Я иду по твоим следам, любимый. Ты спешишь мне навстречу… И я чувствую, как ты спешишь и боишься, что я снова сдвину пейзаж и ты не успеешь… Не бойся! Наши дороги однажды сойдутся на экваторе яблока, земли или неба…
А после потекут огромной и нежной силой…

ДА ЗАПЯТАЯ, НО (Из книги «ЕУ»)
Он стоит на улице, только что, расставшись с женщиной. Молча стоит, созерцая вечернее небо… Проходящая мимо дама обращается к нему с вопросом:
— Вы не скажите, который час?
— Без пятнадцати осень, — отвечает он быстро, оценив ее стать и необычный облик лица.
— А по-моему уже зима, — возвращает она ему в тон, хотя лето в самом разгаре.
— Всё дело в пчелах. Они слишком белые, — бросает он тут же, на что получает не менее быстрый ответ:
— Это не пчелы. Это пингвины ле…
… показать весь текст …

Дождь пересох —
сердце грохочет
блюз

(Школа Верлибра Карена Джангирова)

Я поцелую солнце на рассвете,
А вечером умоюсь лунным светом…
Цвет облетевших грез возьму в ладони
и прошепчу: люблю…
Их ветер вольный принесёт тебе
и сердце тронет…
Он душу обласкает твою, знаю —
слетевшими словами —
лепестками

(Школа Верлибра Карена Джангирова)

Крылатая Душа поэта, как Божий сын — распята и раздета.
Её нагую, заживо сжигая, поэты тушат пеплом сигаретным.
Сквозь раны и шрамы пробивается к сердцу,
обнимая крылами тех, кто хочет согреться.
Крылатая Душа поэта раздета, и как Божий сын — распята,
парит в облаках, у всех на виду,
высоко-высоко спрятана…

Я пою тебе камни
в открытую настежь
душу, я вижу —
твоя кровь ускользает
в тяжесть моих
ладоней, в которых
собрана сила
покоренных однажды
женщин

Вспомнила море,
оказалось, любовь
к тебе беспощадна

Я знаю то место,
где в розовом небе
идет абрикосовый
дождь, тишина
там длится большими
цветами… Я знаю —
это сердце влюбленной
женщины

Самое страшное —
видеть, как плачет Бог,
на твоём опустевшем
лице

Я устал,
Я очень устал,
Я бесконечно устал…
Я устал искать
среди множества слов,
среди множества букв,
среди множества множеств
тот самый последний,
тот самый единственный,
тот самый верлибр,
который научит
людей умирать
счастливыми

В каждой песчинке мне видится боль и утрата,
в каждой пылинке — разбитая вдребезги жизнь,
в каждом прохожем я вижу останки империй…
Как только пространство становится меньше меня

Где-то
на свете
точкой, пылинкой,
капелькой, струйкой,
а может летящим
в дали дирижаблем
трепещет и бьется
твое настоящее
сердце

Уже
к его печали прислоняются горы,
в его одиночестве тонут моря, в его отрешенности гаснут ветры,
его именем пугают галактики…

А он,
как и прежде,
не подозревая об этом, живет
совершенно обыденной жизнью:
тоскует,
мечтает,
работает,
думает,
спит…
… показать весь текст …

И небеса во мне вдруг опустели —
все облака, что жили и летели,
куда-то вдаль растаяли, слетели…
Исчезли птицы, даже два последних,
два самых верных мотылька на дне,
сбежав в Иное, канули… Во мне
горят планеты, рушатся светила,
и даже та, которая любила,
став пустотой, уносится с постели…
И небеса во мне вдруг опустели

На холодном песке
рисовал твои губы,
твои руки, глаза,
улыбку…
На холодном песке
прошла моя жизнь
вместе с тобой
и прибоем

Есть женщины, в чьи глаза
я хотел бы вписать весь мир,
я хотел бы войти… Есть женщины,
в чьих поющих руках
даже камень становится
светом

Какое счастье — брать в охапку
твои глаза и лихо мчаться,
пересекая все границы,
все города и континенты,
любови прошлые и грёзы,
и жизнь пустынную свою…
Какое счастье — в полутемной
случайно выпавшей пещере
лежать планетой с ними рядом,
считать реснички, ощущая,
что где-то близко, очень близко —
твоя Высокая Душа