Самое страшное —
обогнув горизонт,
так и остаться
на самой границе
рассвета

Эти
камни
ночами,
эти синие камни
зажигаются в темное
небо, а мы
смотрим и видим
звезды

Исчезая, сольюсь
с журавлиным потоком
беспамятства… Буду
в какой-нибудь дикой,
далекой степи
покоится ветром
на сладких коленях
трав

На
самом
севере
ландыша тихо
падает синий
снег, а вокруг
резвятся когда-то
затонувшие ко-
рабли

Никогда не боялся
ни жизни, ни смерти,
но всегда ощущал
опасность того,
что между

Как котята в мешке
мы никогда не увидим
все, что творится
за тканью мешочной
реальности

Не
подходи
ко мне слишком
близко, иначе —
сорвешься и станешь
цветком, потерявшим
сознание

Какая нежность на душе,
когда смотрю в окно, а там,
под синим небушком Она
целует бабочек

Она говорила:
«Верни мне мои колокольчики!»
Топала ножкой,
разбивая окрестные звезды.
Потом уходила,
добегая до самых дверей.
Но всегда возвращалась
к волнующим душу страданиям…
Она была просто
женщиной

Сам никогда.
Я просто изящно
ставил любимых
перед выбором, ибо
я ведал, я знал —
волна выбирает
смерть

Время листаю в осень,
чтобы согреть дыханием
последний цветок

Мы снова вдвоем
на рассвете… Песок,
золотистый песок
омывает наш сон,
а в наших ладонях
греются зимние
звезды… Мы скоро
проснемся и тот час
нас снова разделит,
навеки разделит
то, что держало
во сне

Твои руки протянуты к небу,
ты гладишь луну, как ребенка,
ты ласкаешь… Ты — женщина!
А мужчина всего лишь —
земля, на которой
стоишь

Из множества женщин,
которых я ведал,
лишь в тебе находил я
и высокое небо,
и самое темное
дно — лишь в тебе
мне дано было рав-
новесие

Мое зимнее счастье —
гулять вечерами
с тобой по замерзшим
паркам и слушать,
как хрустит под ногами
холод, наполненный
звездами

Иногда,
особенно в сумерки,
особенно вместе
с тобой, обнаженной…
Понимаю, что женщины —
такие же волны,
такие же… Просто —
еще не нашедшие
моря

Я вижу время —
оно тихо струится
по золотистым прожилкам растений —
время, в котором
нам, осажденным будущим,
никогда не жить.
Время, которое
всегда чужое

Только теперь я понял!
Только теперь мне открылось!
Только теперь снизошло!
И я говорю, как последнюю в жизни молитву:
«Не бойся, Господи!
Я с тобой…»

По струнам играющей скрипки
тихо бегут и плачут
люди из одиночества

Я вижу, как ласточки
сходят с ума
вокруг твоего
силуэта