и вообще, вообще, во-об-ще не трогают, приобнять-увидимся-позвоню, над тобой смеётся луна двурогая, превращая улицу в авеню. над тобой хохочут снежинки юные, упадут, растают, а смех звенит в голове гитарою семиструнною, солнышком, болеющим за «Зенит».
а вот ты собой представляешь месиво, смех и грех, антикварный салон обид, и куда ни пойдешь, всё тебе невесело, пусть тебе семнадцать не дать на вид, а как будто уже пятьдесят с копейками, столько прожито-высмотрено-смешно, что тебя не спасти уже…