нас ломают мужчины, которых нет,
оставляя внутри неживой скелет,
сколько солнечных выжжено было лет?
их уже не жалко.
исчезают буквы и имена,
вертикали, улицы, времена,
я по-прежнему с кем-то там и одна
выпиваю залпом.
а рассвет подкрадывается опять
неожиданно раньше, чем в эти пять.
нарушаются правила, что сказать?
не дрожи губами.
и опять по кругу, в ночном бреду,
я до синей ветки едва бреду,
засыпая глыбами на ходу
всё, что было с нами.
нас ломают мужчины, которых мы расстрелять должны были у стены.
мы ни гроша им уже не должны
и ни капли моря.
но в мужчинах этих есть тяжкий луч,
он сперва как щит от нависших туч,
как скала увесист, силён, могуч,
а потом он — горе.
а потом он — горе и сладкий меч,
пополам разрежет овалы плеч,
и тебе останется только лечь,
завывая гаммы.
потому что в том, что стряслось с тобой,
виноват лишь ветреных чувств прибой.
не предсказан он никакой судьбой,
и не надо драмы.