Ни болезни тебе, ни здравия.

Ни улыбки тебе, ни горечи.

Ни забвенья тебе, ни яви бы.

Ни вреда тебе, да ни помощи.

Ни жены тебе, ни любовницы.

Ни отца тебе, и ни матери.

Ни сумы, ни тюрьмы, ни вольницы.
… показать весь текст …

Не плачь, смотри, вот моё плечо, вот ладонь, горячая как свеча.
Я здесь, я рядом, хоть и пришёл немного позже чем обещал.
Терялся, падал, взлетал, летел… Мне кажется, или и вправду зря
Моя весна на твою метель легла осенним листом в дверях?
А я… рад видеть тебя живой, здоровой, вредной и полной сил.
Ну как, хранит тебя твой святой? Ты знай, это ж я, блин, его просил.
Хороший малый, мы кстати, с ним старались, честно, и ведь смогли,
Придумать целый безумный мир. Где мир-глаза. И они твои…

Чужая жизнь дырявой майкой присохла намертво — не сорвать, так ощущается всей изнанкой кольнувший спину недобрый взгляд. Так щурит бельма чужая память, мол, сам-то помнишь своё лицо? Жена чужая, амур-засранец, мой безымянный с её кольцом. Калейдоскопом колеса, палки, слова чужие — полынь и желчь. Чужую ж клетку сломать не жалко, ломать-то проще, чем уберечь. Сбежать хотелось, да не бежалось — старик, шепчу себе, молодцом. И вдруг… Ладонью плеча касаясь, чужие дети зовут отцом. Слепая пряха чужую прялку взяла — мою намотала нить, чужая жизнь дырявой майкой присохла… Буду её любить.

Я распят на кушетке стреноженной белкой-летягой
В храме войлочных стен и железных оконных решёток,
Ты, воздушные замки мои позакутала в белые флаги.
Но меня не обманет отныне твой вкрадчивый шёпот.
Ты вцепившись мне в душу клыкастым бойцовым терьером,
Так настойчиво рвёшь из меня эту психофрению, и Если б мог я, давно бы разбил себе темя об стену.
В тот же самый момент как дошло что ты сделала с крыльями!
Ну? Зови санитаров! Сожги мне извилины током!
Или дай передышку моим излохмаченным нер…
… показать весь текст …

океан разделяет остров и континент,
не дойти, не доплыть, не доехать, не долететь,
равнодушие жалит больнее чем кнут и плеть,
я свободен как птица, но рад ли я что свободен?

у меня лишь один вопрос, нахрен я воскрес?
ты сказала, в раю, мол, до черта свободных мест.
я поверил, стою на пороге один как перст,
мои крылья сгорели… кому я такой угоден?

в одночасье я вдруг оказался тем, кем боялся стать.
это ж ты мне сказала, что если счастлив, то все отдать
должен богу, матери, детям, себя менят…
… показать весь текст …

Я — гобелен на седом кирпиче стены. Ты — моя красная нить, его основной узор, ангел, удобно сидящий на острие иглы, не подлежащий обжалованию приговор. Чёрт побери, мне кажется я горю. Нечем дышать, не могу отвести глаза. Вместо души добела раскаленный прут. Я не хочу, не могу, я не стану смотреть назад! Пламя волос намотанных на кулак, тело — струной попавшей во власть смычка, я — твой вернейший пёс, я — твой злейший враг, пальцы дрожащие на спусковых крючках! Где твои крылья? Расправь их, малышка-Рысь… Просто закрой глаза и скользи на звук, ветром баюкающим в ладонях парящий лист… наши пути расходятся там, внизу.

Ненавижу её… Люблю… Уничтожу… Зарежу! Втопчу в асфальт!
Я ведь знаю её без малого тысячу лет, и наверное даже дольше…
Я терпеть не могу эту женщину, веришь, жизнь за неё отдать,
Мне, казавшееся невозможным-намного проще.

Кожа-бархат противоречий, мысли-гребаный парадокс:
Нитки нервов моих у неё вместо меха, кистями, на оторочке!
Невозможно быть вместе. И тем невыносимей врозь,
Собирать витражи друг из друга впоследствии по кусочкам.

Она соткана из воспоминаний, претензий и сбычи мечт…
С ней: разбитое зеркало, черт подери, это просто апофеоз удачи!
Мы все дальше и дальше. Тише. Лампадой не греют печь…
Как не значит, скатившись, слезинка, что кто-то плачет.

Заплети в мою косу бусы рассветных дрём,
Я позволю твоим губам, из моих глазниц,
Выпить звёзды насухо, допьяна, а потом
Птичий клин, обезумевшей тетивой, нас подкинет ввысь.

Мы срастемся крыльями, воздух хватая ртом,
Ты обнимешь меня, мой нежный душитель-сфинкс,
Обнаженного сердца трепещущий, хрупкий ком
Я, не дрогнув, подставлю стрелам твоих ресниц.

Эти плечи наощупь, тончайшая зыбь песков,
Эти губы на вкус-долгожданный и свежий бриз.
Я, твой голос узнаю из тысячи голосов,
Я на запах твоих волос, как щенок на свист,
… показать весь текст …

Исцарапанную спину жжёт, ну просто нестерпимо.
Мне, твоим колючим взглядом, все лопатки иссекло.
Ты была такой воздушной, восхитительно красивой,
Совершенством манекена на витрине, за стеклом.

Мне казалось я смирился, мне казалось-время лечит.
Страшно, но за это время я привык к твоим слезам…
Клетка, поводок, ошейник-это так по-человечьи.
Кто, скажи, меня тобою так жестоко наказал?

Ухожу! С ладони пепел сдуй, развей его по ветру.
Звёзды с неба полной горстью нёс, да все порасплескал.
Нам не по пути летелось… В это северное лето,
Набежавшими волнами смыло замки из песка.

Хочешь с неба звезду?
Вся усыпана будто цветами,
С головы и до ног
предрассветным живым серебром.
Что ладони беречь?
Пару звёзд в день рождения маме,
Я на счастье дарю.
Чтоб ей было до веку светло!
Я же помню как ты,
непутёвого сына за уши,
Из болота тащила
от страха зубами стуча,
И тянула туда,
где теплее и чуточку суше.
… показать весь текст …

Я боюсь коснуться тебя плечом,
даже просто дыханием страшно тебя задеть…
Сам себе оказавшийся палачом,
потерявший крылья, но всё же шагнувший вниз.
До земли ничтожно короткий вскрик,
захлебнувшись небом, землю хлестнёт как плеть.
А ведь мы с тобой ещё поживём, старик!
Две секунды сейчас, это почти что жизнь!
Две секунды, можно ещё успеть прошептать-прости,
стаю птиц посчитать, ту, что над головой кружит.
И бесстыдно цепляясь за жизнь, успеть спастись,
На карниз перевесив всё то, что х…
… показать весь текст …

Сажать деревья смотреть как они растут.
Сажать в гнездо птенцов выпавших из гнезда.
Но знать, что я сам навсегда безнадежно пуст.
Как звук струны натянутой на костях.

Ходить кругами. Выть изнутри молчать…
И запятую ставить не там, где я сам хочу.
Щеками помнить тёплые языки волчат,
В лицо которым от страха сейчас рычу.

И я смотрю как они на меня идут.
И как врастают в бумагу строчки моих смертей.
И улыбаются. Я ядовит как ртуть.
И я ужасно боюсь детей. Я. Боюсь. Детей.

Я же знал что когда-нибудь ты устанешь любить меня.
Что когда-нибудь ты заметишь что я был мертв.
Что простреленного виска, утаить, как в горсти огня
Невозможно. Я этим огнём в порошок истёрт.

Мы с тобой заигрались в войну и попали в ад.
Я и рад бы капитулировать, но убит.
Чем больнее слова твои, тем беспомощнее твой взгляд.
Я молчу снаружи, кричу глубоко внутри…

Защищающийся стремится за камень стен,
Но чугун твоих слов тяжелее бетонных плит.
Ты крушишь мою жизнь даже азартней чем
Я …
… показать весь текст …

Позови меня вслух! Позови! Я к тебе приду
Даже если минуло от смерти моей сто лет.
Я два света тропинками между собой сплету,
Если ты позовёшь-я сумею! Обязан суметь!
Волчья рысь мягко стелет сквозь косы ковыльных плетей,
И родные коленки царапнув колючей щекой,
Заскулю по-щенячьи, скользя жадным взглядом по ней.
Ты звала? Я вернулся! Я прежний! Я тёплый! Живой!
Я так счастлив, что мог бы наверное даже взлететь!
Я и в мыслях представить не мог бы что ты меня ждёшь.
Ты скучала? Ты знаеш…
… показать весь текст …

Командор, мистер Коннор, как слышно, приём, ответьте,
Мы из этого бункера уже вряд ли увидим горы.
Тут, под шквальным огнём, третий день рок-н-ролл со смертью.
Терминаторы прут, люди гибнут, сдавая город.
Командор, мы откуда то знаем что ты нас слышишь.
Даже Кайл-недотёпа сражался вчера как бог, но…
Только чудом остатки отряда могли спастись, лишь
Статус чуда посмертно присвоен был Саре Коннор.
Мы сроднились с безумием, кровью харкая, хохотали
В раскалённо-багровые блики стальных глазниц их.
Нет судьбы, командор, мы творим её сами с Кайлом.
И вот-вот ветер прошлого примет его за птицу.
Командор, транспортация в прошлое рядового, проходит штатно,
Слышу гул сервопривода. Бункер взломан. Они всё ближе!
… показать весь текст …

Воздух дикого озера пьян и тих, даже слышно, как бьётся в сосудах кровь,
В глубине, что прозрачнее, чем стекло, вызревают икринки полярных звёзд,
Позабыв про жажду и нервный тик, я шепчу-Глубина, глубина, я-твой!
И она целует меня в висок, и рычит, и пронзает меня насквозь.

Этот берег не знал языков костра, и песок не касался открытых ран.
Я истратил весь воздух, пока достиг глубины, где все мысли сплелись в одно,
Забери себе и любовь, и страх, дай взамен покоя и серебра!
Я и рад бы всплыть, да не хватит сил. И мне кажется, я уже вижу дно.

Я — реликт. Мой плен — тишина и лёд. Мне плевать и на холод, и на тепло.
Уроборос не в силах сомкнуть кольца и никак не ухватит себя за хвост,
Время смёрзлось, застыло и не течёт, если взять эту догму за эталон,
То навряд ли теперь моего лица оцарапать колючкам полярных звёзд…

Рыжий ангел, с глазами и крыльями цвета небес в грозу,
Хорошо что теперь между нами тысячи грёбаных километров,
Ты летаешь, ласкаешься с ветром, смеёшься, я-кровью истёк внизу,
И скорее всего, я, как всякая нечисть, сгорю под лучом рассвета…

Помнишь, ты прошептала «изыди» губами оттенка Шато Д’Эсклан?
И прижалась так сильно и крепко, казалось, куда уж ближе…
А потом… от тебя я, по самую гарду, в лопатку словил кинжал!
Понимаешь теперь, почему я вас, ангелов, ненавижу?

Я не катался по земле, пытаясь на ноги встать.
Я знал что если поднимусь, то головы не сносить.
Я не использовал свой шанс когда была возможность мимо пройти.
Как хорошо что в тот момент мне было нечем кричать,
Была охота, наплевав на гордость, в голос завыть.
Какая гордость, в самом деле, если силы нет чтоб даже ползти?
И чей то голос мне шептал, мол, ты не справишься сам.
Ты здесь чужой, как ни крути и ты не станешь своим,
И солнце здешнее не будет для таких как ты, безумцев, светить.
А в этом городе людей нет места бешеным псам,
Ты обречён до самой смерти быть собою самим!
Ведь это ясно, что навряд ли ты позволил бы себя приручить.
А те кто умер здесь, не смогут возродиться травой,
Под этим небом прорастают лишь коробки квартир.
… показать весь текст …

…и только тот кто умер волен стать поэтом, когда б нашёл в себе желание дышать

Мой Бог, ты слышишь, мне здесь так тесно что стены вздулись.
Мой Бог, ты знаешь, я каждый вечер смотрю на небо,
Молю, пошли мне заряд картечи, медвежью пулю…
Ответь мне, отче, но только честно. Тебя ведь… нету?

Блаженны падшие. Их называют «психи».
Они обожают мосты, поезда, балконы…
Они зачастую нЕмы, почти безлики.
И бить по церквям поклоны отнюдь не склонны.

Мой Бог, ответь мне, ты смотришь в окна? Там, в окнах, люди.
Дерутся, мирятся, любят и ненавидят.
Там все, как водится, если не палачи, то судьи,
Мне с ними не по пути отныне, не зАсти выход!
… показать весь текст …