У меня есть луна и цепь. Есть луна. И цепь. Восемнадцать шагов по кругу если идти внатяг.
Есть забор за которым я чую и лес, и степь, и детей, что-то знающих о летящих в меня камнях.
У меня есть Бог! Бог даёт мне еду и кров. И ошейник, до шкуры протёрший густую шерсть.
И свободы периметр-трижды по шесть шагов… на цепи. Возле будки. Где толком ни лечь, ни сесть,
Сквозь кинжальный булат желтоватой кости клыков, с переливистым лаем, унылая волчья песнь
Рвётся в небо ночами, мою будоражит кровь… Но мой бог не выносит песен…
Так что меня держит здесь?!
Цепь? забор? Или вздорные детские голоса от которых мурашки по коже и горлом рык.
Я, свернувшись клубком, притворяюсь мёртвым, закрыв глаза, и молюсь что бы мне не попался никто из них.
Я виляю хвостом… Эй, смотрите, это идёт мой Бог! Так срастался, возможно, с карающей дланью разящий меч.
У меня есть долг. У меня есть священный долг. Защищать и хранить. Не пытаясь. Себя. Сберечь.

Порвётся там, где изначально непрочно.
Кто слышал как поют ангелы?
Сквозь запах мяты и дождя, ночью,
Я наблюдал как вниз они падали.
С овчинку небо, там, видать, тесно.
И рай закрыт, и может так статься,
Что раз уж ангелам там нет места,
Тогда и нам нет смысла ввысь рваться.
Они тонули в крике и пламени,
Окрест себя усыпав всё пеплом,
Они ломали крылья о камни,
А небо было глухо и слепо.
И стать святым сегодня ночью несложно.
Но не пристало, мне, язычнику, каяться,
… показать весь текст …

Урод. Презираемый матерью, спивающейся от бессилия
Жить рядом с, до отвращения, противным ей чадом,
На которое силится не смотреть, даже если надо,
Дает ему денег немного, выгоняя в мир насилия,
Скитаний ночных под натянутой под глаза маской
Иль балаклаве… чтоб люди презрев не сгубили.
Его такой же Урод спасает… но люди (от страха?) убили
Его названного отца… Да, не такие «сказки»
В книгах… Те за правду, за честь, а зло не в фаворе,
Карают уродство души, а не внешние язвы…
Он весь в этих книгах…
… показать весь текст …