Я не катался по земле, пытаясь на ноги встать.
Я знал что если поднимусь, то головы не сносить.
Я не использовал свой шанс когда была возможность мимо пройти.
Как хорошо что в тот момент мне было нечем кричать,
Была охота, наплевав на гордость, в голос завыть.
Какая гордость, в самом деле, если силы нет чтоб даже ползти?
И чей то голос мне шептал, мол, ты не справишься сам.
Ты здесь чужой, как ни крути и ты не станешь своим,
И солнце здешнее не будет для таких как ты, безумцев, светить.
А в этом городе людей нет места бешеным псам,
Ты обречён до самой смерти быть собою самим!
Ведь это ясно, что навряд ли ты позволил бы себя приручить.
А те кто умер здесь, не смогут возродиться травой,
Под этим небом прорастают лишь коробки квартир.
В бетонных ульях, как ни странно, каждый против всех, но сам за себя.
Их обитатели идут на взлёт из окон весной,
В своём стремлении покинуть этот суетный мир,
На радость бешеным бездомным псам из тёмных подворотен, как я.