Мы с тобой попрощаемся здесь —
в тишине золотых берез,
где Луны сумасшедший блеск
не укроет горячих слез,
где во рту, как огонь, полынь,
где у глаз — как весна — райхон.
Я пытался учить латынь и её наносить на холст. Но латынь — не акрил, не тальк, не гуашь или белый мел. Я хотел рисовать хрусталь. Ветер дул через грязный сквер. Фонари не светил там — тот, кто шел — уходил во тьму. Я хотел рисовать хрусталь… но уже рисовал войну. В ней два цвета — один, как гарь, а второй как весенний мак. Мне был нужен один фонарь, но остался лишь автомат. Мне нужны были только песнь, да большой белоснежный холст.
Мы с тобой попрощались здесь —
в тишине золотых берез.
У реки, где стихи шумят
и врастают строка в строку.