Паспорт с Че и футболка с Че — Че Геварой и Чебурашкой — из Макдональдса мятый чек и застиранная рубашка. Кеды рваные, шапка, шарф. И глаза,
что глядят устало.
Резкий, нервный, прыгучий шаг. К остановке. Потом —
направо.

Брошь на блузке. Журнал. Оценки. Карта Триполи. Бонапарт.
Евро выросло в пять процентов, но все так же — пятнадцать парт, тридцать лиц, молодых и мудрых, шесть уроков, возможно, семь, где учитель — московский Будда или, может быть, Моисей.

Три недели — и вновь плацкартны…
… показать весь текст …

Ты говорил — не ждать.
Я не мог не ждать.

Мерил шагами лестничные
пролёты.
Взглядом цеплял
на Ладожском
поезда,
мчащие от курортов
и на курорты.
Ночью лежал в кровати,
щипал лицо,
чтоб убедиться — не восковая маска?
И засыпал.
… показать весь текст …

Я в сентябре — привычно уже — болею. Словно бы сбит (настроен?) простудный компас. Стылые руки о батарею грею. Мир за окном теряет свою весомость: лица, шаги и здания — эфемерны, скрыты под плотной тканью таблетной жижи.

Рядом со мной: сомнения и курьеры, звук фортепьяно (он от соседей ниже).

Я в сентябре — привычно уже — грустнею. Прошлое вспоминаю: всё было ярче. Тянет бродить по паркам и по музеям: словно они сделают жизнь удачней. Книги и фильмы как-то проходят мимо — что открываю, быстро надоедает.

Тысячи дней не бегала у залива. Тысячи дней не слышала крики чаек.
Тысячи дней не ездила в электричке, тысячи дней не ела без кома в горле.

Я говорю, что всё у меня отлично. Ну, а на деле —
скорее чуть ближе к норме.

Но в сентябре — всегда так, а это значит, нужно лишь дальше жить и не думать много. Будет ещё немало таких задачек,
и ни одного урока.

Я ничего не видел.

Ни Вильнюс, ни Бирмингем, ни Юпитер.
Ни полюс, ни монастырь. Ни окоп, ни парус.

Я ничего не видел.
Я был простым.

Мир состоял из пустоты и пауз.
Мир состоял из пауз и пустоты.

Я ничего не видел. В моём портфеле
Бэкон, Булгаков, Тоинби, Фукуяма.
Я не был в Турине, в Кракове
… показать весь текст …

… и мистер Уильямс кусает веточки от черешен. Его костюм неопрятно брошен на край стола. Вчера он ездил до Красной дачи [у графства Гемпшир] и три часа до седьмого пота рубил дрова. В домах окрестных играла музыка [Шуберт, Моцарт] - но нота «до» в голове звучала как нота «фа». Шестнадцать лет он упрямо ждал, что Она вернется. Шестнадцать лет на его цепочке болтались кольца. Друзья насмешливо говорили: «Cherchez la femme».

И за плечами — Москва, Гаага, Берлин и Рига, горячий завтрак в кафе у Вен…
… показать весь текст …

И выходя на улицу без перчаток
мерзнешь и ищешь теплый пустой рукав,
чтобы в него руки свои запрятать.

Носом уткнувшись в вязаный теплый шарф,
смотришь на пролетающие снежинки,
на белый снег, летящий в твои глаза,
мерзнут полувесенние не-ботинки,

ты растворяешься в сумрачных небесах.
Город готов к долгой зиме и люди,
спрятанные под теплой одеждой спят,
тянутся недоделанные недобудни.
… показать весь текст …

Горят ли где родные берега.
Ворчанию судьбы покорно внемля,
я чувствую, что плоть
врастает в землю,
отринув путь небесный —
как врага.

Горят ли где родные берега,
стучит ли дождь по ломкой крышке гроба,
мне чудится, свобода — словно роба —
овив меня, грызёт мои бока,
что нужно мне — калечной — кроме Бога,
чья тяжела
и праведна рука?
… показать весь текст …

Я просыпаюсь утром в океане [укутана в морское волокно] и, кашляя, смотрю на мир, в окно, мечтая сохранить его на память. Температура близится к нулям (по Цельсию) и близко ли зима к нам? Как холодно в начале октября, когда ветра бегут по свежим ранам и горло овивают в острый шарф [иглой проколот парусник из сердца]. Я забываю, где моя душа и как зимой в тройной волне согреться. Теряя геометрию фрамуг [как группу невменяемых подростков], возненавижу пасмурную осень, сопящую в предутреннем дыму,…
… показать весь текст …

Бежал, защищая свой страх и гнев
к последней открытой станции.

Инстинкт сохранения делает уязвимее.

Боже.
Боже.
Храни королев…
Боже,
храни
Францию,

успокой
Сирию.
… показать весь текст …

Горел фонарь. Горчичное кино
во рту мешалось с мёдом и ольхой.
Закаты овивались тёплым мхом.
Бежал домой.

Гремел оркестр рябин.
Был слышен хор стаканов и графинов
из «Рюмочной», где новые рубли
меняли на «застаренные» вина.

Бежал домой.

Чирикало. Цвело.
По берегам Балтийского залива.
… показать весь текст …

Ветер и шум.
Тошно и одиноко.

Будто внутри гигантского осьминога.
Небо под цвет линялого полотенца.
Может, пора искать лейтенанта
Бенца?*

Вместе читать
Канта и Мопассана.
Печь трюфеля. Пробовать круассаны.
Петь и кидать друг в друга
орехи кешью.
Ночью мечтать выбраться
… показать весь текст …

I.

Говорил незнакомым голосом.
Не верил
в Его присутствие.
Не скользил полусонным взглядом по образам.
Но глядел —

в этой церкви молятся.
За Маркузе и революцию.
За возможность беречь
мать.
И любить отца.
… показать весь текст …

Говорят тебе: «Одевайся! Обувайся! Бери рюкзак! В море Черное и до Карса или Ялты [а там — в Судак]. Что за слово еще «границы»? Одевайся и улетай. Грац, Рейкьявик, Берлин и Ницца — пусть в наушниках будет Гайдн. Съешь с утра леденец с ментолом, выпей крепкий брусничный чай. И по улицам-коридорам отправляйся в июльский рай.
Возвращайся почти женатым с тусклой ссадиной на щеке. Чтобы запах лаванды с мятой прочно спрятался в рюкзаке. Полюбившим закат и Баха, книги Шлинка и чёрный чай.
Мы в кафе с тобой выпьем латте,
вспомним турков и англичан,
небо, крепости и озёра,
безупречную ткань небес.
Как три дня проходили горы
и огромный зелёный лес.
Как смотрели в ночи на звезды
и луны безупречный шар.
На границе, обняв березу,
хохотали, едва дыша.

Одевайся! Отходит поезд через 77 минут. Как у Бродского — прямо к морю,
… показать весь текст …

Я выбирал любовь; находил — страдание. Можно вменять это в мою вину?
Тень на Неве рисуют машины фарами [словно подводный памятник кораблю]. Мост в глубине Космоса отражается — вымыт дождём, высушен тишиной. Я заслужил немного тепла и жалости, но почему-то чувствую только боль. Люди, любовь увидев, приходят в бешенство — и говорят о том, что такой — не жить. Верно, ношу признаки сумасшествия — вызванные уродством моей души; что влюблена прямо и беззастенчиво в чёрные некрасивые небеса.
Я выбирал…
… показать весь текст …

Кутайся в шарф, натягивай кофты до пяток,
пей чёрный чай с клюквой, корицей, мятой —
будет зима. Октябрь продувает шею,
бросая тебя в заснеженную траншею
мягкой
пушистой
лапой.

В клёны вплелись линии золотые.
Как ты, уже… справилась с аллергией?
Или, быть может, по кружке стального грога?
Видишь, бежит к звёздам твоя дорога —
стоит ли днями прятать себя
в квартире?
… показать весь текст …

мне не хочется ни о чём
может сядем
и помолчим
появляется лунный чёлн
в желтоватом огне свечи
мне не хочется ни о нас
ни о тех
кем не стали мы
появляется лунный глаз
дабы небо слезой омыть

мне не хочется
о любви
мне не хочется
… показать весь текст …

Не надейтесь, что я поверю —
«все это временно»
или в то, что «любовь к нему просто бзик».
Я протерла дорогу к дому его коленями
и сижу на снегу
аки девочка-снеговик.

Мы едем в Дрёбак и Лильстрём — где хвойный лес и бури рек, где на туманный зимний фьорд ложатся молнии и снег, где воздух — соль и розмарин, где у кофейни ставят ель, чтоб опьянеть — не нужно вин, где солнце — словно акварель. Мы едем в Конгсберг и Молёй — где на зелёный шумный бор, увитый множеством огней, закрытый тенью чёрных гор, ложатся молнии и снег и расцветает тишина. Пора приветствовать рассвет и восклицать, что ночь — жива! Из темноты звучит оркестр — им управляет Эдвард Григ. Под рван…
… показать весь текст …

Не зарасти бы по горло своей циничностью.
Не раскидать бы любовь по стихам и странам.

У меня ее ограниченное количество —
невероятно
мало.

Иногда из карманов узких любимых брюк
я достаю несколько грамм
чувств.

Я люблю тебя.
Или же не люблю?
… показать весь текст …

Ехать
от Orange House
где-то до Тома
Йорка.

Барнс,
Кортасар
и Фаулз.

Беккер,
Эрнандес,
Лорка.

Мост, уходящий в небо. Кофе и вальс Шопена. Ехать, угнав троллейбус из Петербурга в Вену — весело и безумно — кажется невозможным [чёртовы авантюры, впаянные под кожу!]. Ехать по серпантинам и по трамвайным рельсам. Кола без кофеина. Три километра леса. Ехать и слышать море — соль собирать по дёснам. Брезгуя разговором, плыть на Крестовский остров. В тёмную ночь срываясь, петь у засохшей ивы.
… показать весь текст …