Массы портят всё, к чему прикоснутся.
Даёшь им веру, получаешь религию.
Даешь сочувствие, получаешь благотворительность.
Даешь истину, получаешь банальность.

Любовь к человеку, не к собственным от него ожиданиям, не к своим страхам в его лице, не к своим планам на будущее и спокойную старость, а именно к человеку, редка невероятно. И ярлыков на себе не терпит.

Бывают мамы, которые любят детей, бывают дети, которые действительно любят родителей, а не свои комфортные ощущения детства или безопасности в малом возрасте, но в обоих случаях — это редкость. И любят там не потому что «мама» или «сын», а потому что любить умеют, нежность испытывая к существу, а не родственному статусу.

Самым главным шедевром человека должна быть его жизнь.

Забудьте лживое «каждый имеет право на своё мнение». Нет, уважаемые. Право на своё мнение надо заслужить. Заработать безошибочностью и непрерывностью мыслительных процессов.

ФРАНЦ: Мне нравится всё, что пытается выкрасть у меня сердце. Всё, что искренне и глубоко.

Воистину — не тот плох, кто грешен, но тот, кто труслив.

Вы что, экономите ум?

Если у человека действительно талант — певческий или какой иной, он физически не сможет этим не заниматься. Куда бы он ни попал, на чем бы ни стояли его родители — он не может не заниматься тем, из чего соткан. И не надо здесь о знакомых, которые…, о гениях, так и не отдавшихся таланту — не отдался, значит, посредственность; был бы гением — не мог бы иначе.

1. Музыка может всё. Нет такой волны, на которую музыка не настроит — деньги, секс, любовь, войны, бог. Нет такого, о чем музыка не расскажет — хочешь узнать врага, слушай, как он поет.
Хочешь привязать человека — знай, какие ноты делают его пьяным до мягкости пластилина.

2. Говорят, бог великодушен —
неправда.
Он снисходителен
от безысходности.

3. Я очень люблю тех, кто может со мной искренне не согласиться.
Я знаю, что это тяжело. Иногда невозможно.
И, внимание, я не люблю, когда со мной сп…
… показать весь текст …

И нет идиотского этого понимания «массовое» / «не массовое», масса все съест, она разницы не видит, те, кто видят разницу, должны за уровень идиократии отвечать. А если изначально говорите: «все хорошо, только проект не массовый», значит, тоже обезьяны, потому что и Толстой, и Бродский, и Бетховен — «не массовы», но ими стали, оттого что распространяли их хорошо. И это очень важно, чтоб Бетховены становились массовыми, это единственное, что дает прогресс и спасает от идиократии. Массовость не во…
… показать весь текст …

Жизнь не даёт гарантий. Любой ад можно пройти, если у тебя сердцевина тверда.
Ты берешь пса Апокалипсиса и превращаешь его в славную дворняжку.

Фильм или книга — это концентрат жизни, не надо простыни с описаниями, как ехал поезд по глубинке, шелестела ковыль, охали сойки… если ваш читатель не идиот, его воображения хватит, чтоб воссоздать картину без лишних описаний. Чем кратче и ёмче вы передаете мир, тем более ярко читатель его проживает.

Не умозаключения побуждают вас к действию, а эмоции. И какую бы истину вам не открывали, пока вы ее не проживете, она останется пустым набором символов и нот.

Человеческое общество всегда стремится к наибольшей примитивности мозга — это закон экономии энергии, природа никогда не старается сделать лучше там, где вроде и так сойдет.
Человечество не нужно искусственно «оглуплять», оно замечательно глупеет само по себе, особенно в условиях комфорта. Та скорость, с которой предоставленные себе двуногие существа перестают пользоваться памятью, логикой, мышлением, воображением и просто на просто тактом, не снилась даже самым злокозненным злодеям из антиутопий.

Кесарю — кесарево,
а кляче — плеть.
И как кесаря не корона определяет,
так клячу же выявляет
ослиная трусость её,
воинствующая против всего
необходимого.

Для страданий, особенно человеческих псевдо-подергиваний, большого ума не надо.

Настоящее наслаждение чем угодно требует воображения, стойкости, времени и зрячести — умения ценить красоту.

Тот, кто думает, всегда находит. Тот, кто двигается, действует, всегда находит, что можно сделать.

Благословенны те, кто учат людей любить.

Ибо ни у кого сердцевина не переливчата так, чтоб заставить полость в груди заполниться обещанием

вечности.

В тебе вечность. И больше нет. Не найти. И искать не буду.

Это же фантастика — по сути, мы живем в мире, населенном онемевшими аутистами. Как вообще таким существам удалось выжить?

Верность даёт тебе невероятные силы. Когда у тебя есть, ради чего жить, есть, ради чего умирать, то у тебя невероятно больше сил жить.