Не бывает провалов, бывают просто моменты, когда ты понимаешь — твоя
дорожка научит тебя вдвое, а то втрое большему, чем ты ожидал.

А где-то с другой стороны Вселенной
Висит человек на кресте:
Он мирно прощался
И тихо смеялся,
Но громко ходил по воде.
А, может быть, крест тот
Всего лишь приснился
Крестьянину с желтой Янцзы
Пока строгий Конфуций
Раскуривал опиум
И спорил о «ци» с Лао Цзы.

Японки выглядят в жизни, как на рисунках, НО… одно большое НО, если азиаточка красива, вешайся. Она будет так красива, на нее, как на огонь, можно будет смотреть бесконечно. Там такое изящество, утонченность линий, чистота кожи — у таких кожа светится, и она очень сильно отличается от европейской. Там такая грациозность движений. Вы слышали сказку о китайских лисах? Это оно. И она будет неуловима, как вода. Как вода податлива, но смерть тебе, если в мягкость эту поверишь…

Главная черта быдла вовсе не неотесанность и безграмотность, а трусость. Вопиющая трусость, что выливается в воинствующую глупость, поиск себе в жизни жоп и закономерную нищету, финансовую, моральную — какую угодно.

«Плохая привычка — не хотеть и не стараться дойти во всём до основания. Вырабатывая её, обрекаете себя на деградацию жопосидца.»

Это и есть красота — незамутненность
сути.

Она заставила меня говорить с людьми, которых я так глубоко презирал, чтоб я увидел — я могу быть к ним снисходителен, а они — мне полезны. Она делала двуногие отбросы мне полезными, и я вдруг видел, как они ищут меня, что они умирают, как хотят служить, и что наибольший их тормоз, это как раз их страх со служением не справиться. И мое отношение менялось. Я рушил свои стены презрения, чтоб относиться к ним, как к вполне симпатичным ротвейлерам, которых всего-навсего надо надрессировать. И их жизнь становилась счастливее, и моя, в общем-то, тоже. Вот это, Луиджи, дела…

Я: Зачем вы приходили в церковь?
Он: Люблю. Церкви меня успокаивают. Дева Мария у вас замечательная. В некоторых соборах я б прямо жил. Знаете, вероятно, из меня вышел бы неплохой священник, есть у меня даже ощущение, что я им был. В детстве я, право, не знал, кого предпочесть — Медузу Горгону из павильона или Деву Марию из фамильной часовни. Это было огромной дилеммой, пока до меня не дошло, что можно любить обеих. И что обе по сути — одно лицо.

Люди очень любят схватиться за теорию и сказать: «Да, истина! Именно так!» и ничего дальше с этим не делать.
Потому что превращать знания в чувства всегда больно и при этом невероятно страдает человеческое раздутое эго.

Какой самый высокодоходный ресурс?

Знание.

Умения.

И особенно — интеллект. Его производство не стоит вам и цента — он либо есть, либо нет. А вот продавать его можно за миллионы.

Святость, как красота — блик неуловимого мира — стая бабочек, взмывающая из-под ног. Мелькание золотистого, белого, серебристого, оранжевого, приправленное травой, зноем, стрекотом длится пару мгновений, зато воспоминания греют годами. А поймайте хотя бы одну бабочку, и все великолепие скукожится в уродливое насекомое с выпученными глазами и толстым мохнатым тельцем. Назовите что-то святым, пустите к нему толпы, и оно умрет, оставив напоследок лишь пару пачкающихся пыльцой крыльев.

«Муравьёв больше, чем львов, и, в конечном итоге, они доедают львиные туши. Доедают с долей насекомой гордости — такой хищник великий был, а они такие ничтожные, такие ничтожные, а съели, ура — еще грацией, силой и смелостью стало меньше!
Такие вот обычные люди — трусливая храбрость с отдушинкой падали.»

Информационный продукт — это один из важнейших продуктов сегодня: то, без чего люди, простите, не протянут.
Заберите все информационные продукты — вы придёте домой и будете… Что? Смотреть в стену?
Вы как быстро покончите с собой, оказавшись в ваших крохотных квартирках, будучи способными только упереться глазами в стену?

Глупо ждать предвкушений будущего, когда оно — вот. Его нет. Это просто наша картинка мира.

Помните разницу: ремесло — это форма, искусство — всегда и только содержание.

Ева,
таким хрупкошеим
и тонкокостным,
таким
пуховолосым
девочкам
со сливочной
гладкостью
плеч
и лодыжек
никем и нигде
не разрешалось
плакать
от страха.
… показать весь текст …

Успех — это когда ты счастлив.

Любое снисхождение начинается с безжалостности к себе. А пока вы себя жалеете, пока вы потворствуете своим животным склонностям к лености мысли, к зависти, страху и примитивности, пока вы требуете, чтоб и другие любили вас вот таким подарком — к вам способен пробиться только кнут. Воин себя не жалеет, себя жалеет раб.

Мальчик сидел не со мной, но где-то совсем в своем мире. И если он псих, Кэт, я лучше буду таким психом, чем тихой, обычной, человеческой сукой.

Я хочу слышать гул крови моих пустот.

Пустот затопленных
Неимением уже сердца.

Я хочу слышать,
как остывает ток
В пальцах и нервах
Очередного тельца
Мною опробованного
На вкус.

Ибо даже с незрячих глаз
Мне не снять покров
… показать весь текст …