1) Суть любви — между войной и миром, между долгом и желанием, болью и счастьем. Сердцевина ее всегда на острие ножа.

2) Они шли вперед, не поднимая головы, падая и ошибаясь, и не заметили, как взобрались так высоко. В тысячах дел, в сотнях боев создавалось будущее — и оно создано, но пока такое хрупкое. Нужно беречь. И они сберегут.

3) Они любят не меня, а свое представление обо мне, сказал он. Такая любовь лжива насквозь, она ненастоящая!

4) Чтобы воевать за будущее, твои дети должны понима…
… показать весь текст …

1) Уязвленное самолюбие! Оно так же могущественно, как сама любовь. И оно ранит так же сильно, как муки любви.

2) Увы! Договоры между сильными и слабыми — всегда вещь условная, и нарушаются они по желанию первых.

3) Привести лошадь на водопой может один человек, но и сорок человек не смогут заставить ее пить!

Книга природы не поддаётся переводу на человеческий язык.

Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например — не читать их.

Выбирая для себя книгу, заглядывайте на последнюю страницу — туда, где указан тираж. Хорошие книги обычно не издают тиражом свыше пяти тысяч.

Чем больше ты знаешь чужих книг,
тем меньше знаешь себя. Парадокс.
Но это так.

Обидно, когда ты читаешь великолепную книгу, но тебе не с кем поговорить о ней…

1) Весь вопрос в том, действительно ли с помощью лечения можно сделать человека добрым. Добро исходит изнутри. Добро надо избрать.

2) Когда человек здоров, он отзывается на зло чувством страха и дурноты.

3) Кошмарный сон — это ведь в общем-то тоже всего лишь фильм, который крутится у тебя в голове, только это такой фильм, в который можно войти и стать его персонажем.

4) Лишившись возможности выбора, человек перестает быть человеком.

5) Если вы ждете от человека самого худшего, то никаких раз…
… показать весь текст …

1) Жизнь — игра азартная, с ничтожными шансами. Будь она пари, никто б не принял.

2) Где тот момент, когда человек впервые узнает о смерти? Должен же он где-то быть, этот момент, а? В детстве, наверно, когда ему впервые приходит в голову, что он не будет жить вечно. Это должно бы было быть потрясающе — надо порыться в памяти. И все же — не помню. Наверно, это никогда меня не заботило. Что из этого следует? Что мы, должно быть, рождаемся с предчувствием смерти. Прежде чем узнаем это слово, прежд…
… показать весь текст …

Ничто не вечно, кроме позора.

А Мопассан, например, самой пошлой вещью на свете называл Эйфелеву башню.

Да мало ли от чего дрожит рука? От любви к отечеству.

Обожаю простые удовольствия. Это последнее прибежище сложных натур.

Родилась тогда-то. И была со мной каждый день.
А потом куда-то делась, я не знаю куда.

нам больше невозможно пить по этому прейскуранту

И еще мы обязаны свято оберегать массивы Уссурийской тайги.
… показать весь текст …

Если тебя не учили извлекать знания из книг, то в интернете тебе и подавно делать нечего.

Есть люди, которые умеют хорошо думать, но своих мыслей у них нет, берут их из книг. А другие есть, у которых есть что-то своё, а мысли ходят туго. Я предпочитаю второе.

Книга - это собеседник, которого принято слушать молча.

Что морочить вам голову сказками или интрижками,
Если рядом сюжет очень горестный и настоящий?
У подъездов в Израиле ящики с русскими книжками,
Будто траурный знак, появляются чаще и чаще.
Через Чехию, Венгрию, Австрию и Адриатику
Мы за взятки везли, превышая пределы загрузки,
Философию, физику, химию и математику,
И Толстого, и Чехова — всё, как понятно, по-русски.
А когда на таможне уже и за доллары медлили
Брать багаж — перегруз, мол! — тогда эмигрант непреложно
Оставлял половину ковров и пос…
… показать весь текст …

Чужая биография — скелет, который другие пытаются оживить своими домыслами и фантазией. И то, что они оживили, они принимают за человека. Создание своего ума они взвешивают на весах морали, препарируют с тщательностью патологоанатома, отсекают всё, что не вписывается в созданный их опытом образ, отшлифовывают всё, что кажется нелогичным — и, вуаля! Готово! Осталось последнее — принизить до себя, если образ получился слишком величественным. Упростить сложные мотивы, обесценить обстоятельства, опошлить уникальное, придать умысла невинному — и вот он уже растоптан и жалок, унижен мелкими страстишками и грязными секретами…
Но правда в том, что нет ничего призрачнее и бесполезнее слов, силящихся описать живое. Настоящее выше слов, оно словно бабочка, может впорхнуть в нашу жизнь на мгновение и исчезнуть навсегда. Вот что такое судьба человека… Уникальный узор на крыльях бабочки…

В книге добра, — каждое слово духовным наполнено смыслом!

Безмолвные книги говорят так много. Я бы предпочла проводить время с ними, чем с людьми.

Если бы я мог хранить себя между страницами
Книги — рядом с высушенным цикорием,
Рядом с мертвым и хрупким соцветием лютика —
Я бы сложил в эту книгу все свое горе,
Все свое счастье, всю свою прежнюю молодость:
Силу рук и чуткость юнца влюбленного.
Я бы вложил в гербарий все одиночество —
Между чернеющих роз и цветов паслена.
Если бы я умел — хоть как-то хранить себя,
Не раздарить
И не растратить попусту,
Не написать на сердце «вернись когда-нибудь»
Не положить это сердце на взлетную полосу.
Если бы предок мой не был Икаром,
… показать весь текст …

1) Нам остался только воздух, чтобы дышать, да и его не отняли только потому, что иначе мы не выполнили бы работу, наваленную на наши плечи. Что повкусней да пожирнее, то к их столу; женщин покрасивее — на их ложе; лучшие и храбрейшие из нас должны служить в войсках под началом чужеземцев и устилать своими костями дальние страны, а здесь мало кто остаётся, да и у тех нет ни сил, ни желания защищать несчастных саксов. Дай бог здоровья нашему хозяину Седрику за то, что он постоял за нас, как подоб…
… показать весь текст …

Я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать ее? Скажешь, что это может сделать нас счастливыми? Бог мой, да мы были бы столько же счастливы, если бы вообще не имели книг; книги, которые делают нас счастливыми, могли бы мы с легкостью написать и сами. На самом же деле нужны нам книги, которые поражают, как самое страшное из несчастий, как смерть кого-то, кого мы любим больше себя, как сознание, что мы изгнаны в леса, подальше от людей, как самоубийство. Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю.

Из писем