Соком
столетий
капает время
с лепестков обнаженной
женщины

На рассвете
небо смотрит
глазами еще не-
пришедших

Однажды, сияние
солнца и вечная жизнь…
И вечная жизнь, в которой
закончатся слёзы.
Однажды, все существа
будут просто любить
пречистой как небо,
абсолютной любовью.
А пока,
дождь омывает
крупицы дикого счастья
секундами

Сибирь, холода… Опора державы…
Сердца людей — жарче огня
В суровых условиях жить помогает
характер сибирский — броня.
Здесь «Черное золото», «Белые снеги»,
в час трудный, никто не оставит тебя.
Здесь «дикий народ» и «дикие нравы»,
Но совесть и честь… у нас не отнять!

Поезд на старенькой станции
заплакал в охапку сирени,
вернувшись из дальних странствий,
напившись свободы вдоволь.
Он тысячи лиц помнит, встречающих
и провожающих, вот наконец,
добрался и сам до родного дома.
На неприметной станции
в прошлом остались ненастья,
легко там дышится радостью —
сирень расцветает
счастьем…

Помни, что птица —
главная часть
молитвы

Назови своим именем
то, что нельзя
одолеть

Попробуй спросить у Бога —
он не ответит, но это
не важно, важно другое —
что ты ответишь себе

Кто мир черпал
огромной ложкой,
тот прожил мимо
жизни

К весне расцветают
змеи, которых
иногда называют
чувствами

Пуля, которой
будешь убит,
зашита в твоей
ладони

Не годы — города
отсчитывают время

* * *

Боюсь тишины,
в которой земли
существенно больше
неба

* * *

Устав от морей,
от женщин и солнца,
… показать весь текст …

Думал он, думал.
Думал он долго.
Думал всю осень и зиму… Весной,
очнувшись от запаха первых сиреней,
произнес со смертельной тоской на лице:
«Беатриче была проституткой»

Душа моя длится
прохладой девушек,
а завершается зноем
же…

Городской человек городскими шагами
идет торопливо. На скучном лице —
городские тревоги, печали и будни…
А что там такое — зловещее, темное —
у него на спине возвышается? Горб?
А может быть, это — Город?

Я
спросил
у дождинки:
«Почему ты круглая?»
И она заплакала

Так что же
прощенья
вымаливаем
стоя на коленях

мы —

привыкшие
все брать
силой

Все
больше
и больше
становится жалким
мир… Невозможно
спокойно смотреть
на кричащий скелет
обглоданных рек,
на отвисшие уши
гор…

Я видел так много.
Так много, что можно…
Но я никогда
не видел счастье
счастливым

Всё,
что мы слышим —
аквариум меж-
дометий.
Всё,
что мы видим —
хвостики юрких
ящериц.
А если бы вдруг…
Мы давно бы сошли
с ума