Однажды раввин Исаак, сын Эзешеля, увидел сон о том, что ему нужно отправиться в далекую Прагу и выкопать сокровище под мостом, ведущим к дворцу короля. Он не воспринял сон всерьез, но, когда сон повторился пять-шесть раз, он все же решил отправиться на поиски сокровища.
Подойдя к мосту, раввин к своему ужасу обнаружил, что тот тщательно и круглосуточно охраняется солдатами. Он мог любоваться мостом только издалека. Поскольку каждое утро раввин появлялся в одном и том же месте, однажды к нему п…
… показать весь текст …

Все дело в том, что люди думают, что есть положения, в которых можно обращаться с человеком без любви, а таких положений нет. С вещами можно обращаться без любви: можно рубить деревья, делать кирпичи, ковать железо без любви; но с людьми нельзя обращаться без любви, так же как нельзя обращаться с пчелами без осторожности. Таково свойство пчел. Если станешь обращаться с ними без осторожности, то им повредишь и себе. То же и с людьми. И это не может быть иначе, потому что взаимная любовь между людьми есть основной закон жизни человеческой.

Жил когда-то турок по имени Тимур-ага, который искал в больших и малых городах, деревнях и селениях того, кто мог бы обучить его языку животных и птиц. Всюду он расспрашивал о таких людях, ибо знал, что великий Наджмуддин Кубра понимал язык животных, и Тимур надеялся встретить одного из его последователей, получившего от учителя это великое знание, знание Соломона.
Будучи человеком мужественным и великодушным, а он развивал в себе такие качества, Тимур-ага однажды в горах спас жизнь старому нем…
… показать весь текст …

Жил-был кондитер, который делал леденцы в виде животных и птиц разных цветов и размеров. Дети покупали у него леденцы и начинали спорить друг с другом:
— Мой кролик больше твоего тигра…
— Моя белка, может быть, и меньше твоего слона, но зато вкуснее…
А кондитер подумал о взрослых и улыбнулся. Они были не менее невежественны, чем дети, считая, что один человек может быть лучше другого.

В одной деревне проходил большой праздник. Каждого участника попросили вылить бутылку вина в один гигантский общий котел. Когда начался банкет и присутствующие стали пробовать содержимое котла, то оказалось, что внутри была вода. Один крестьянин решил так: «Если среди общего количества вина я добавлю бутылку воды, то никто не заметит». Однако он не мог представить, что подобная мысль придет в голову каждому жителю деревни.

Жила-была женщина. Прослышала она о небесном плоде и возжелала его.
Она спросила некоего дервиша, назовем его Сабур:
— Как мне найти этот плод, чтобы достичь прямого знания?
— Лучшим советом тебе был бы такой — учись у меня, — сказал дервиш. В ином случае тебе придется со всей решимостью странствовать по миру, временами без всякого отдыха.
Она ушла от него и нашла другого, Арифа-мудрого, а затем нашла Хакима-мудреца, затем Маджуда-безумного, затем Алима-ученого и много, много других…
Тридцать лет провела она в поисках, пока, наконец, не пришла в сад. Там стояло Древо Небес, и на его ветке висел яркий Небесный Плод.
Около Древа стоял Сабур, первый дервиш.
— Почему вы не сказали мне, когда мы встретились впервые, что вы — Хранитель Небесного Плода? — спросила она его.
— Да ведь тогда ты бы мне не поверила. Кроме того, дерево приносит Плод только один раз в тридцать лет и тридцать дней.

Люди обычно обвиняли Руми в том, что он отклонялся от Правильного Пути, допуская и поощряя игры, песни, музыку и другие необычные виды деятельности.
Он, согласно Мунакиб-элъ-Арифин, никогда не отвечал на эти возражения.
Но другие источники передают его слова:
— Счета всегда подбиваются в конце дня. Давайте посмотрим, когда пройдет достаточно много времени, что запомнится, наша работа или имена наших критиков.
Всякий знает, что есть львы и есть шакалы. Хотя в нынешние времена многие, шакалы заставили людей поверить, что они львы, бег времени не властен над древними законами.
Вы слышали много историй, начинающихся словами: «Жил-был один лев…» Но многие ли истории начинаются так: «Жил-был один шакал???»

Жил некогда в городе Каире башмачник Маруф со своей женой Фатимой. Эта ведьма обращалась с ним так плохо, воздавая ему злом за каждое доброе дело, что бедному башмачнику она стала казаться воплощением необъяснимого упрямства мира. Доведенный до отчаяния чувством крайней несправедливости, Маруф убежал в старый разрушенный монастырь за городом и взмолился:
- Господи, пошли мне избавление, помоги мне подальше уйти от нее и обрести желанный покой и надежду. Он провел в молитве несколько часов, и ту…
… показать весь текст …

Всё слишком глупое, чтобы сказать — поётся в песнях.

Махмуд из Газни* был величайшим среднеазиатским полководцем X в., одно имя которого приводило в трепет и вселяло ужас в сердца персов и индусов.
Когда умер правитель Персии**, его жена Сайда взяла бразды правления в свои руки.
Махмуд написал ей послание, в котором, угрожая вторжением, требовал выплаты дани. Царица-мать ответила великому полководцу из Газни таким письмом:
«Покуда жив был мой муж, я действительно боялась великого султана Махмуда, который поверг к стопам своим и Персию, и Индию…
… показать весь текст …

Будь осторожен, прося у Бога силы.
Он отправит тебя на войну с твоими слабостями.

В одном месте находилась гробница, и люди по обычаю приходили к ней и молились об удаче.
Посетители всегда оставляли дервишу, заботившемуся об этом месте, небольшие подношения для поддержания гробницы и помощи нуждающимся.
Так продолжалось много лет, и люди уже забыли, откуда повелась эта традиция. И вот однажды, туда пришел действительно нуждающийся человек.
Но он ни о чем не просил.
Сразу же по его прибытии, к нему приблизился некий милосердный незнакомец и сказал:
— Я дал обет передать все св…
… показать весь текст …

Порой мы так умело прячём свою боль, что многие завидуют нашему счастью.

В одном далеком королевстве все жители с нетерпением ждали, когда же выйдут замуж три королевских дочки. И не мудрено: ведь по законам того королевства они могли выбрать себе в мужья любого, кого пожелают и самым трудным для них было решить на ком именно остановить свой выбор.
Наконец они упросили отца устроить для них смотр всего населения королевства, чтобы они могли выбрать. Первая дочь выбрала высокого красавца, сына министра, а вторая — мускулистого и проворного сына Эмира аль-Джаша, Команд…
… показать весь текст …

Мой друг, не ходи по садам: ты сам — этот сад несравненный.
Средь множества лотосов сядь. Садись и любуйся Вселенной!

В любви забудь свой ум, хоть мудростью ты славен.
Дорожным прахом стань, хоть в небе будь твой дом.
Будь старцам, юношам — и злым, и добрым — равен.
Будь ферзью, пешкою, потом уж — королем.

Один философ договорился с Насреддином о диспуте, зашел к нему, но того не оказалось дома.
Рассерженный, он нашел на дороге кусок мела и написал на воротах: «глупец».
Придя домой и увидев надпись, Мулла помчался к дому философа.
— Я забыл, что вы должны были зайти, — сказал он. — И я извиняюсь перед вами за то, что меня не было дома. Я, конечно, тотчас же вспомнил о нашей договоренности, как только увидел ваше имя на дверях.

В последний час, когда с души спадает тело,
Как платье старое, сорвет она его.
И, сродной с ним земле вернув его всецело,
Наденет новое из света своего.

В одном маленьком храме на окраине деревни жил китайский мастер дзен по имени Хоген. Однажды четыре странствующих монаха попросили его разрешения разжечь недалеко от храма костёр и переночевать возле него.
Когда они согрелись у огня и поужинали, то завели разговор о сущности бытия, утверждая, что мир — это лишь иллюзия человеческого сознания. Устав слушать их пустую болтовню, Хоген спросил:
— Как вы считаете, вон тот камень находится внутри или вне вашего сознания?
Один из монахов ответил:
— С буддистской точки зрения всякая вещь, которую воспринимает человек, находится внутри его сознания, так что, по-моему, тот камень тоже находится внутри сознания.
— Твоя голова, должно быть, очень тяжелая, — сказал Хоген, — если ты таскаешь в ней такие огромные камни.

Как-то дзенский наставник Банкэй просидел всю ночь под крестом на площади казней, проверяя тем самым своё дзенское сознание. Под утро он прилёг на насыпь, огораживавшую площадку.
В это время какой-то воин, находившийся внутри ограды, бил хлыстом свою лошадь. Увидев это, Банкэй крикнул:
— Эй! Что ты делаешь?
Воин услышал слова, но, решив, что они сказаны каким-то крестьянином, он не придал им сколь-нибудь серьёзного значения. Ещё раз ударив лошадь хлыстом, воин пронёсся мимо наставника.
Банкэй крикнул ещё раз:
— Эй! Что ты делаешь?
Это повторилось и в третий раз, пока воин, наконец, не остановился и не спешился. Приблизившись к дзенскому наставнику, он увидел, что перед ним не обычный человек.
— Вы кричали на меня, — в испуге молвил воин. — Вы что-то хотите мне сказать?
— Чем бить лошадь за неповиновение, почему бы не дисциплинировать себя самого и не заняться воспитанием своего ума? — строго сказал Банкэй.