Говорят, что коты помогают снять стресс. Возможно. В какой-то ситуации это и срабатывает. Но вот коты, которые залезли на дерево и не могут спуститься, создают проблему не только своим хозяевам, но и всем окружающим. Впрочем, и себе тоже.

Всем известно, что кошки легко забираются на деревья, но спуск с дерева — это уже совсем другая история. Когти-то в одну сторону загнуты, что на передних лапах, что на задних. При спуске не держат. Что-то, видно, не сработало в эволюционном развитии, что-то с…
… показать весь текст …

Есть облетевшие ограды
И дым из труб.
Есть все — которые не рады
Словам из губ.

Есть Вы — в пространствах и сплетениях
Ночных коррид.
Есть то, что ни одно мгновение
-
не повторит.

есть то, что мне дороже света-
жара из глаз:
Вы шли ко мне из кабинета —
… показать весь текст …

Всё-всё
Всё возвращается. Тик… Так…
Капает жизнь, нарастает отдача.
Путая скорости и передачи,
Кто-то, сорвавшись, летит с листа
Белого-белого. Как снег,
Как всё бесцветное в самом начале,
Там, где без радости или печали,
Стрелки часов начинали бег.

Всё окупается, знай. Будь,
Если упал ты, споткнувшись однажды,
Нет, не единожды — трижды отважным,
Чтобы подняться — и вновь в путь.
… показать весь текст …

Как правило, никто не виноват,
Когда глядишь: уже не восемнадцать,
И осень, и пора считать цыплят,
И, как всегда, двоих не досчитаться.

Быстрей и звонче тикают часы,
Крыловской басни истину напомнив,
Что муравей умнее стрекозы,
Трудолюбивей, правильней, достойней.

И что ему — июльские цветы,
Рыбак у речки, девочка босая?
А стрекоза… Она для красоты.
Но красота от смерти не спасает.
… показать весь текст …

В центре маленькой Вселенной
Плоская была Земля,
И за краем Ойкумены —
Елисейские поля.

В те счастливые эпохи
Свято веровал народ:
Пусть дела земные плохи,
Райский сад блаженных ждёт!

Но случились перемены
За пятьсот последних лет:
Края нет у Ойкумены —
И Элизиума нет…

Сквозь дымку призрачных творений
и новой жизни суеты
видны минувших поколений
неповторимые черты.

Свет куполов, одетых в злато,
с гор Воробьёвых дивный вид,
и шпиль высотки альма-матер
в лучах над городом парит.

Безмолвно воинскую славу
хранит Поклонная гора,
Арбат, воспетый Окуджавой, —
столетий чудная игра.
… показать весь текст …

Сколько людей — столько и одиночеств. Вольному — воля, а нежити — не житьё.
Знаешь, в числе неисчислимых прочих есть и одно единственное — твоё:
Пьёшь ли ты кофе или идёшь с обеда, веришь ли в Бога или разгром в душе…
Нас, таких, много — якобы-в-чём-то-бедных. Семь миллиардов. Ладно, не семь, а шесть.
Мысли о разном вытянулись с экватор. В тёплых ладонях — вечная мерзлота.
Падает с неба манна, на вкус, как вата. Нежность — когда ты хочешь обнять кота.
В целом такая полная безнадёга, каждому мнится, что только ему дано.
В самом же деле нас в мире излишне много. Каждый в своём одиночестве — слишком сноб.
В стае нам тесно, а в норах — тепло и скучно. В этом лесу ты на пальцах зовёшь глухих,
Ищешь ручного, а смотришь — опять двуручный. Значит, ещё побьёмся, ещё стихи…
Рифмы всегда звереют с приходом ночи. Если затянет — выдюжим, невпервой.
Сколько людей — столько же одиночеств. А одинокий, значит, опять не твой.

Я живу в километре от края Земли.
Там бездонна вода, там ленивые рыбы,
Там доныне русалки водиться могли бы,
Но за ними пришли, и давно замели.
Возвратилась одна, с рассечённой губой,
Привезли в провонявшем селёдкой бочонке,
Старый ватник на ней, да платок на ребёнке…
Стыли жабры, но вспомнил и принял прибой.
И поплыли они прямиком на закат,
Где гремел водопад, обрывавшийся в бездну,
Где когда-то и я непременно исчезну,
Если только они не вернутся назад.

World peace на раз-два-три

Меня раздражают пустые идеи.
Да, что там, меня просто рвет наизнанку.
Ползти по дерьму, ничего не имея,
Но ставить все выше безумную планку.

Нет, время не доктор. И время не лечит.
Залить свою ярость в пустынной квартире.
Бесцельные взгляды, красивые речи.
Про свет и добро. И про мир во всем мире.

Про счастье, про «Бога», про светлое «может»,
Про то, что вокруг все не плохо, а «средне».
… показать весь текст …

Анна — научный старатель,
Видела множество книг,
«Истину» — к фомкиной матери
Пнула под радостный крик:
«Эврика! Эврика! Мойность
(Аффирматив!) — Неопределённость!»

Вася — знаток стеклотары,
Что собирал, как грибы,
Знал, что научные свары
Яйцеголовых — понты:
«Книжники! Лоси и лохи!
Вся квинтэссенция: Пофиг!»
… показать весь текст …

От рутины суетной нет житья,
И на горле будто затянут жгут…

Мне вчера приснилось, что я маяк
На крутом, изрезанном берегу,
А вокруг — бескрайний, безлюдный мир,
Шёпот моря, чаячий хриплый плач,
И представить страшно, на сколько миль
Расплескалась мгла.

Я смотрюсь в неё столько долгих лет,
Что померк от горя лучистый взгляд.
Мой огонь — единственный на земле,
Но никто не ведает, где земля,
… показать весь текст …

Однажды он ей напишет письмо из Гёттингена —
«я пьян. я неимоверно устал от этих бл**ей.
скажи, что у вас там всё не так… всё не так, Лена…»
Она ответит — «а у нас отстреливают людей»
и поставит смайлик. И закроет ноут возле лафитника
и встретит сына из школы… и пожарит ему омлет…
/и подумает — на следующий День Защитника
надо будет купить гвоздики и пистолет/
Потом вернётся. Откроет. Допишет — «империя
осталась без соли. опять всё дорожает.
всё то же самое… разве что мёртв товарищ Берия
и потом…
… показать весь текст …

Ты можешь эту тишину услышать,
в пространство между звуками войдя.
Как тень, она скользит по мокрым крышам
и прячется за каплями дождя.

В холодной пустоте закрытых окон
она, тихонько затаившись, спит
и смотрит вниз Луною полноокой
на Землю, заключенную в гранит

людского горя. С тишиною этой
созвучны невесомость и весна,
в ней медленно вращаются планеты,
и нежностью наполнена она.
… показать весь текст …

На сердце бью тату непуганого детства, —
я маму не забыл и, густо матерясь,
которой, кто жила с собачкой по соседству,
на щёчки ямки бью, а на ладошки грязь.

Татуировку бью непуганого детства, —
бью красных чаек крик и моря мёртвый штиль.
Хотел велосипед, достался по наследству,
но старый миокард лишь колесо вместил.

Татуировку бью непуганого детства, —
билет в кино за пять, за десять пирожок.
За двадцать, в первый ряд, билет был не по средствам,
пломбир купить карман дырявый был чуток.
… показать весь текст …

Нету снега в горах и на улицах нет,
мокнет снова в тумане холодный рассвет,
и крадётся вдоль серых и скучных домов
день, как мыло простой — без особых примет.

Он белесый, как моль, он кислотный с утра,
он уйдёт-пропадёт, не оставив следа,
и шагреневой кожи последний кусок
я сапожнику пьяному отдал вчера.

Когда СВЕЧА ГОРЕЛА НА СТОЛЕ…
Нет, раньше. Цвел еще ВИШНЕВЫЙ САД…
незыблемою верой на Земле
была людская вера в чудеса.
Ведь образы, поправшие века,
собой являли и туманный крест,
и светлый лик Мадонны в облаках,
и ангелов, спустившихся с небес.

Но…
разве важно, кто кому помог
разрушить сотни собственных пальмир.
Всеобщее безумье — не порок,
когда оно охватывает мир.
… показать весь текст …

я долго спал. я видел, как зима
расстреливала непокорных снегу,
и я был предан бесконечно бегу
от человека, правды и ума.

я долго спал. я целовал чужих,
тождественных принадлежащей вещи.
я становился правильнее, резче,
знакомых исцелял, себя крушил.

я долго спал. я слышал, как вода
течет, подобно времени и свету.
как незначительна судьба любой планеты,
когда случилась мелкая беда.
… показать весь текст …

Всё так: в простуженном вагоне
под насморк, кашель и зевоту,
похожая на всех овец в загоне,
спешу на славную работу.
Своих проблем унылый список
рассматриваю пол микроскопом.
Мой путь недолог и неблизок,
жаль — не добраться автостопом.
А возвращусь — увижу солнце,
вскарабкавшееся на небо,
выглядывающее сквозь оконце
на нашу быль и нашу небыль.

Границу нормы пододвину
на полшага, совсем чуть-чуть,
потом еще наполовину
и окажусь в стране причуд.

Здесь фонари горят под солнцем
и перекрикивают день.
Рисуйте, значит, как придется,
всю эту нано-светотень.

Болеет тротуар. Прямая
теперь немножечко крива,
На небе облака ломает,
Под ними морщится трава.
… показать весь текст …

Она изголодалась по нему со всей страстью безумно влюбленной женщины. Он звонил ей по ночам и сводил ее с ума… Ведь только он обладал этим удивительно глубоким низким голосом и бесстыдным умением дразнить ее до умопомрачения.