Всю ночь лило, как из ведра. Так, словно кто-то задумал смыть с этого города всякие остатки красок. Зелёный, жёлтый, красный — тонет под ногами, превращаясь прямо сейчас в прошлогоднюю листву.
Почти середина осени. Мир меняет оптику и помалу становится монохромным. Жизнь потихоньку переходит извне вовнутрь. Обогреть собственное пространство, рассчитать запасы тепла на долгую зиму, провести инвентаризацию внутренних ресурсов…
Все большие и щедрые смыслы лета достигли предельной концентрации и теперь закатаны в банки, как черничное варенье, чтобы долгими вечерами подкармливать свою радость по чайной ложке.
Пересчитывайте своих цыплят, разбрасывайте свои камни, делайте всё, что положено, зима бывает очень долгой. Берегите тех, кто рядом. Берегите тех, кто далеко. Вместе теплее.

Пришла в себя, а там… никого. Не худший, наверное, вариант. Могло быть и вовсе — занято…

Я пустую, как дачный домик, заброшенный на зиму. Поскрипываю половицами, свищу сквозняками, хлопаю чердачным окошком, пылюсь…
Неспешные мысли, сонные движения, улыбка прорастает почти за пол дня, блеснёт ненадолго — и меркнет, так же медленно и лениво.

Я пустую. Мне нечем удержать любопытного и нечем заманить прохожего.
Мне беспокойно. Время меня потеряло, и те немногие отношения с мне подобными вот-вот с…
… показать весь текст …

Не пугайся боли, не страшись потери,
Если нужно верить, то давай поверим.
Нас пытает время то нежней, то строже.
Объяснить умеем, а понять не можем.

Ничего такого, ничего такого,
Каждому на счастье — ржавая подкова,
Каждому надежда — до конца не трусить,
Мы почти как дети, Господи Иисусе.

Это очень просто — понимать про счастье,
Если любят долго и прощают часто,
Ничего не прячут, ничего не просят
И из всякой бездны на руках выносят.
… показать весь текст …

Пап, здравствуй!
Странно, пап, как это у тебя получилось оставить меня дважды…
Я пишу тебе, хотя знаю, что нет там никакой связи, да и почта… какая там нафиг почта!.. Но ты читай, пап, читай.
Я у тебя такая взрослая стала. Совсем-совсем взрослая! И совсем по-другому теперь думаю о тебе.
Ты почему мне не снился ни разу, пап? За три года — ни разу…
Ты не пьешь ведь там, пап, да? И у тебя, наверное, теперь есть новые барабанные палочки? И фотоаппарат, говорят, ты всегда хотел?..
Я, пап, не плачу,…
… показать весь текст …

Я полагаю, что больше всего люди устают от самих себя. От своих переживаний, страхов, домыслов и тревог. От чувства вины и попыток всё контролировать. От невозможности хоть какое-то время не забегать вперёд (моделируя ситуации) и не оглядываться назад (ища аналоги и клише).
Перестать сравнивать, перестать пугать себя, не строить иллюзий, не додумывать за других, прекратить диалоги в собственной голове.

Обсуждали сегодня с подругой, что большая часть всяких бесед и разговоров между людьми, это, в первую очередь, обмен энергиями, а не информацией.
Это очень хорошо заметно в соцсетях, в комментариях и обсуждениях.
Кто-то приходит по доминировать и показать, как он лучше всех разбирается в вопросе. Кто-то покрасоваться и потешить своё честолюбие. Кто-то сбросить агрессию.
Люди вступают в полемику, подсознательно выискивая каких-то «питательных» вещей либо самоутверждаясь за чужой счёт. Многие б…
… показать весь текст …

А главное — что всё-таки мы живы,
и всё ещё серьёзными не стали,
расцвет пиратства в Аденском заливе
уютным светом соляных кристаллов

нейтрализуем. Так легко — сорваться
и выдохнуть — я больше не могу.
А мы с тобой умеем распрямляться,
как тетива, согнутая в дугу.

Неправда, что счастливым бог не нужен,
но боль трусливо уползает в сны.
Не нам кричать — спасите наши души —
что-что. а души наши спасены.
… показать весь текст …

Погода мне равна, а я погоде,
сливаюсь с клёном, осыпаюсь ливнем,
не просыпаюсь… Небо на исходе,
и дождь косой сечёт обочин глину,

стать маленькой, улиткой притвориться,
кокетливо-жеманный утлый домик
нести в себе, любовно и трагично
копаясь в узелках его спирали,
не зная и не ведая морали, стыда и долга,
потому что птицей —
опасно… вот летать бы разучиться…

Я родилась в игрушечном раю.
Порой он, правда, притворялся адом.
Там в голову беспечную мою
назойливо ввинтилось слово «надо»,
такое инородное. Реки
изгибы в балке прятались без счёта,
казались высоки и далеки
цветные двухэтажные хрущёвки.

Я родилась поддерживать очаг
и Золушкой копаться в мелочах,
учиться чечевицу от гороха
хотя бы понаслышке отличать.
И да минует случай страховой
… показать весь текст …

Женщина не может быть вдвоём. Только вдвоём. Рано или поздно она начинает искать, осматриваться… Даже если всё хорошо, если менять что-то нет причин и желаний, если гармония, семья, близость… Она не ищет еще кого-то, кого бы полюбить, а скорее кого-то, кто полюбит её.

Женщине нужно много любви. Или хотя бы определённое количество. Она, возможно и не знает точно, сколько, но недобор ощущает всегда и сразу. И когда количество это со временем исперпывает себя или просто переходит в другое качеств…
… показать весь текст …

Некоторые мужчины носятся со своей свободой, как с девственностью. Хранят её, словно целомудрие, придумывают внутренние обоснования и философские подтексты, возводят в абсолют и формируют в кредо.
Они готовы поступиться этой свободой. Но только чуть-чуть. В виде исключения.
И только для тебя (ты уже чувствуешь торжественность момента? ты уже оценила этот королевский подарок? ты уверена, что оправдаешь доверие?).

Любые посягательства на сокращения нейтральной зоны в отношениях воспринимаются, к…
… показать весь текст …

Что мы понимаем друг о друге?
Что мы, вообще, можем понять, лежащие в тёмной комнате на разных материках постели?
И один из нас думает о том, что любовь, любовь (господи, а что же ещё-то?) должна быть спасением. И что, проснувшись утром, вдруг обретёшь этот дар — быть спасённым любовью, как волшебной палочкой, которую накрепко сочинил себе в детстве и отложил на чёрный день.
И этот один из нас лежит, вглядываясь в темноту над собой, и ждёт чёрного рассвета с надеждой и сомнением.
С надеждой …
… показать весь текст …

Когда мы говорим: «В моей жизни случился переломный момент», — что мы знаем об этом на самом деле? Что переломалось, где случился надлом, через какую трещину в нас теперь станет вливаться свет?..
Можно идти по улице, ничего не подозревая: лёгкий поворот головы, дуновение ветра, парящий лист, бегущий ребёнок, взмывшая птица, чей-то окрик, скрип двери, кошка у подъезда, лицо в окне троллейбуса… Господи, да что угодно! Что угодно может изменить тебя одномоментно!
Я вернулась из космоса. С заново перепрошитыми настройками. Мир пронёс меня на руках через зону турбулентности, через белый шум и слепые пятна на внутренней карте. Спасибо всем, кто.
Бог есть Любовь. Возвращаться к этому снова и снова. Но не затем, чтобы ходить по кругу, а чтобы быть в этом. Быть этим. Просто быть.

Человеку всегда кажется, что его не так поняли, поняли недостаточно, не поняли совсем… Человек всячески пытается себя объяснить, растолковать, донести. Он показывает себя собеседнику и так, и эдак. И, словно драматург, хочет, чтобы другой увидел именно его (драматурга) задумку, выстроил оптику определённым образом, и чтобы никаких интерпретаций.
И шутка в том, что каждый из нас тоже драматург.
И вот так мы все проталкиваем своё кино. Кино, где мы, естественно, в главной роли. Но убедительность центрального персонажа для нас самих под большим вопросом. Поэтому мы постоянно ищем подтверждение нашего образа посредством чьей-то симпатии, благосклонности, дружбы, любви…
А нужно всего-то — развернуть камеру.

Никто ничего о тебе не знает. Каждый человек сочиняет тебя по-своему. Любые вводные данные — суть наука о твоей собственной маскировке. Однажды понимаешь, что-то, что ты показываешь окружающим, совсем не обязательно чувствовать. С этой минуты ты — и глина, и гончар. И здесь очень важно не заиграться. Чтобы в тот момент, когда ты ищешь настоящего понимания, суметь не обмануть ни себя, ни другого.

Когда я почувствовал, что обмочился, то сразу понял — дела плохи.
Во-первых, я мало что помнил.
Надо мной был белый потолок. Повернуться на бок я не мог, подняться с кровати тоже не получалось.
Что это было? Кома, инфаркт? Амнезия? В любом случае, что-то произошло с руками и ногами. Не то чтобы я их не чувствовал, но как-то не владел ими, что ли.
Во-вторых, я попробовал позвать жену, но язык не слушался. Это, вроде бы, при инсульте бывает — нарушение речи? Я вспомнил, такое было у тестя (что-…
… показать весь текст …

Я сейчас вспоминаю, что всё плохое в детстве принималось с каким-то покорным смирением. Просто так надо — и всё! И ещё потому, что над нами были взрослые. И раз взрослые это допускают, значит, по-другому нельзя. А если можно, то нас обязательно защитят и подстрахуют.
Поэтому, с другой стороны, была какая-то беспечность, ощущение, что с нами ничего ужасного не произойдёт, потому что взрослые стоят над нами (или впереди нас), и они ответственны за всё.
А всё плохое можно просто перетерпеть или пе…
… показать весь текст …

Время снова густеет, словно ранее собранный мёд. Теперь перезревшее лето будет настаиваться в тайных кладовых до следующего сезона. Зимой можно будет принимать его по чайной ложке воспоминаний, как лекарство, как профилактику от холода и одиночества.
Город ещё тёплый и воздух его прозрачен. Но осень уже проступает в прожилках листьев, в случайных порывах ветра.
Небесный маятник снова качнулся в сторону внутреннего севера, и скоро наступит время тёплых шарфов и мягких пледов, горячего чая и ранних сумерек.
А пока сентябрь. Янтарная сердцевина года, его каштановое сердце — тёплое и шершавое на ощупь. Время новых смыслов и новой оптики, опыт отвыкания и отпускания.
В воздухе столько смерти, что жизнь прекрасна! Сейчас понимаешь это острее.
Такое время…

Вечность расставила точки.
На радиоволнах — блюз.
Справимся в одиночку?
Заломленных пальцев —
хруст…
С осенью, сквозняками,
с листьями вдоль страниц.
С письмами и стихами.
И с криком
летящих птиц…
Ветром рассыпаны бусы.
Тоскою — гул в проводах.
Первого снега укусы
всех уравняют
… показать весь текст …

Кто мне истину откроет,
Светом тьму посеребрит?
Не с того ли ветер воет,
Что душа моя болит?

Кто удержит равновесие?
Кто пошлёт благую весть?
Есть над нами поднебесье,
И земля под нами есть.

Отчего в ученье строгом
Ересь тлеет, как ожог —
То ли ходим все под Богом,
То ли все мы вместе — Бог?
… показать весь текст …