Мой городок игрушечный сожгли,
И в прошлое мне больше нет лазейки....
А. Ахматова
Я родилась в игрушечном раю.
Порой он, правда, притворялся адом.
Там в голову беспечную мою
назойливо ввинтилось слово «надо»,
такое инородное. Реки
изгибы в балке прятались без счёта,
казались высоки и далеки
цветные двухэтажные хрущёвки.
Я родилась поддерживать очаг
и Золушкой копаться в мелочах,
учиться чечевицу от гороха
хотя бы понаслышке отличать.
И да минует случай страховой
лоскутный свет — и ласковый, и ладный,
где с миром был надёжный уговор
у детства — в каждой клеточке тетрадной.
Рука слегка в чернилах — это я теряюсь от сложнейшего вопроса —
какого цвета спинка воробья?
И бантики в горошек держат косы.
Тут раньше было дерево. Оно
пило корнями, возносилось в небо,
листвой светилось и цвело весной,
в ликующей головке быль и небыль
сплетая в пряди, дождевой водой
промытые, змеилось сквозь тетрадки.
Теперь тут только крыши чередой
и дымоходы в шахматном порядке.
Мы гаснем долго, искрами во тьме —
вдруг занявшись и описав кривую,
немыслимую, сложную — взамен
луча, стрелы, мы проживаем всуе
и неумело… Но горим пока.
Как только отпущу своё начало —
я стану тенью в роговых очках,
как все, кто больше свет не излучает.