прорастают деревья корнями — вглубь:
через камень, металл, скалу, ледяную воду,
забери своё имя, пожалуйста,
дай вдохнуть,
отпусти меня на свободу

забери своё слово, слово во мне горит,
не укрыться ветвями, жжётся и закипает,
не отменишь, не отмотаешь, не отболит,
улетай за словами,
словами, словесной стаей

моё дерево серебрится, стоит в цвету,
ещё день — и не устоит, и заплодоносит,
… показать весь текст …

А что ты можешь, что? Гореть — и то не можешь,
Как влажная трава, коптишь в костре, коптишь.
По берегам реки в берёзовое ложе
Укладывал Господь спокойствие и тишь.

Раскрашивал Господь узорчатый наличник
Да вышивал цветы на скатертях из льна.
Всё сыпал, сыпал дождь грибной и земляничный
И вздрагивал июль от грома Ильина.

Умрёшь от красоты почти невыносимой,
Успев подумать: жаль… как скоротечно… что ж…
Но солнце-Елисей, дотронется незримо,
И ты, чихнув семь раз, задышишь, оживёшь.
… показать весь текст …

Этот свет меня не разрывает, а внутри сияя, наполняет необычной радостью и силой, хоть болит порой невыносимо.
Как же это больно и красиво так любить внезапный образ милый. Нет, я не сторонник мазохизма, просто у меня другая призма. Да, я плачу и порой ревную, и не представляешь, как тоскую. МНЕ ТЕБЯ ВСЁ ВРЕМЯ НЕ ХВАТАЕТ. Жизнь смертельно быстро пролетает, чуть рассвет — уже закат пылает, легким облачком вдали растает. Обнимаю я тебя сквозь километры и желаю в сердце силы ветра, радости звенящей и глубокой и любви бескрайней и широкой, как любимая страна родная. Я от слёз своих не убегаю, просто я тебя благословляю. Не держу любовь, а отпускаю. Выше гор, лесов, полей без края пусть летит мелодия живая.
В капельках росы седое утро.
Я тебя люблю так безрассудно.
И пусть ты не рядом со мной, не здесь.
Ты есть.
Ты есть.
Ты есть.

снимешь нательный крестик, который жжёт
и оставляет след на красивой коже,
бог от меня тебя прячет и бережёт.
страшно, как мы похожи

я ощущаю током по позвонкам —
шейный отдел, грудной и спадает ниже,
рябью экрана по памяти, по звонкам.
страшно, когда ты ближе

контуры города, точка, тире, тире,
красная линия шага — ко мне навстречу,
в золоте ли молчание, в серебре?
страшно, но я отвечу
… показать весь текст …

Твоё письмо прочитанным помечено,
в «отправленных» — моё письмо к тебе.
Но нет ответа — ты сорвался в вечное.
Колюч, как ёж, как снег, пушист и бел.
Ну что там в этом царствии заоблачном?
Тоска. А в наших ясенях глухих
из старой бочки с поржавевшим обручем
такие, знаешь, лезут лопухи
разлапистые, сытые и наглые —
Не любит их улиточный народ.
Питается неведомыми влагами
И прёт лопух, неудержимо прёт.
Да помню, помню — пил, курил и прочее —
не первого тебя угробил быт.
… показать весь текст …

не говори,
не сокращай дистанцию,
пусть между нами мелькают вокзалы с лицами,
вывески магазинов и бубны с танцами,

только бы не касаться и длиться,
длиться бы

не подходи,
разметки, границы, линии
высоковольтного нашего напряжения

там, где мы были, мы были,
однажды были мы,
… показать весь текст …

ты берёшь меня за руку и начинается лето:
то, где клевера кисти щекочут ладони и ноги,
с ветром дети играют, а им улыбаются боги,
то, где плечи для солнца и ласк так желанно раздеты…
ты ожоги моих поражений считаешь губами,
и снимаешь, как бусы с меня все пустые обеты,
ты берёшь меня за руку и начинается лето,
лето — то, что однажды случится и сбудется с нами…

Как празднично сад расцветила сирень
Лилового, белого цвета.
Сегодня особый — сиреневый — день,
Начало цветущего лета.

За несколько дней разоделись кусты,
Недавно раскрывшие листья,
В большие и пышные гроздья-цветы,
В густые и влажные кисти.

И мы вспоминаем, с какой простотой,
С какою надеждой и страстью
Искали меж звёздочек в грозди густой
Пятилепестковое «счастье».
… показать весь текст …

Смотри, ворчливо отползла гроза,
каштаны осыпают цвет беззвучно,
светлеет небо, полиняла туча.
Сказать бы, только некому сказать.
Весь мир промок от маковки до пят,
и тишина заботливо и нежно
баюкает овечек бульденежа —
в такое время даже птахи спят.
Почти четыре, где-то без пяти.
Легко шагать, пустынны переулки,
и новый день ворочается в люльке.
Иди к нему. Куда ещё идти.

Все это скоро закончится, перемелется, сядем, как прежде, расслабимся, преисполнимся, тянется к солнцу майское наше деревце — зелёные листья, розовое исподнее. Будем смотреть, как дни пролетают быстрые, брать урожай, с друзьями делиться дальними.
Руки в вишневом соке — тугие выстрелы мякоти, переспевшей от ожидания.
Наши дома, безмятежные, словно пагоды. Мирное небо стоит себе, не качается.

Но все не закончится. Лягут на землю ягоды. И мы увидим, как большее начинается.
Мы думали, это с нами, искали форточку, но все это В НАС от века лежит основами.
И каждый станет
голой упругой косточкой,
из вечной тьмы
упрямо растущей
в новое.

Алертность и ассертивность — мой выбор взаимодействия с жизнью и людьми.

Прозрачная ложится пелена
На свежий дёрн и незаметно тает.
Жестокая, студёная весна
Налившиеся почки убивает.
И ранней смерти так ужасен вид,
Что не могу на Божий дар глядеть я.
Во мне печаль, которой царь Давид
По-царски одарил тысячелетья.

Я принёс бы в постель тебе кофе со вкусом рассвета
И клубничный десерт с облаками из розовых снов,
Но блефует весна, выбирая меж снегом и летом,
Выдирая шипы из короны у розы ветров.
Мы с тобой одной крови небесного цвета индиго,
Мы внебрачные дети парада безумства планет,
Кто-то крутит волчок, кто-то все полюса передвинул…
Мы идём на контакт, даже если завис интернет.
Я бы спел серенаду, повЫдергал нервы гитаре,
Как положено принцу — на белом коне прискакал…
Но коня увели в прошлой жизни из стойла цыгане,
А гитару я сам беспонтОво на плейер сменял.
Нам бы только дожить и травой дотянуться до лета,
Искупаться в реке, плавники у костра просушить,
… показать весь текст …

Благодарю, прекрасный друг бесценный,
Мой самый лучший и волшебный маг
За эти слёзы в бликах светотени
И мой рассветный торопливый шаг.

Когда по улицам твоим полупустынным
Весенним утром я спешу домой,
Ты даришь мне свои святые крылья.
Нет, не бегу — лечу я над землей!

Спасибо небу за мгновенья эти
Очарования бескрайнего тобой.
Живи, мой град Петра, и будь бессмертен,
Мой светлый гений, город золотой!
… показать весь текст …

Ручная кладь, иллюминатор, укрыться пледом, слушать джаз — нам больше ничего не надо, все предначертано для нас, как будто бог, большой и нежный, нам стал приятелем в пути. Нас больше ничего не держит, и мы легки, и мы летим. И зрением иного рода мы различаем без труда, как изменяется погода, как вырастают города, как дети требуют рождаться, как слово требует строки. Полета стоило дождаться, и мы летим, и мы легки. Над бесконечностью пространства, над нереальностью потерь свободу равенства и братства мы постигаем в пустоте, в потоке воздуха и света, крылатым ангелам подстать, мы обнуляем километры во славу чистого листа. Иерихонские турбины, всепобеждающий мотив.
Мы избраны и мы — едины.
И мы легки.
И мы летим.

Дорогая, хорошая, милая, я пропал.
Ничего не пишу и почти ничего не значу. Всё как будто не так. Всё должно было быть иначе. Безо всяких причин отменили весенний бал. В полутёмном кафе не играют тягучий блюз. В парке джаз не дают. Говорят, что немного ретро. У меня в голове — три-четыре бродячих ветра, на душе — кавардак, за окном нестабильный плюс. Постоянство пространства и климата суть клеймо, — говорил мой старинный приятель, хозяин корги. Впрочем, я пребываю в нелепом смешном восторге, захо…
… показать весь текст …

Там нет ничего, обернёшься — и ты пропал.
Там темень такая, что снега не различить.
И детские вещи оттуда несут в подвал,
когда уже больше некому передарить.
Уже отобрали бумагу и карандаш,
и пустошь уже такая, что не смотри,
и если кто шевельнётся, так то не наш,
а наши давно уснули у нас внутри.
И зайца забрали уже, и велосипед,
и бабку, и дедку, и всех четырёх собак,
и свет погасили, и даже тебя там нет.
А ты всё стоишь и пялишься в этот мрак.
Там нет ничего, и не выкормить даже моль.
Кого-то прибрало время, кого-то сны…
… показать весь текст …

все так же волнуют крыши. все так же ложится небо жемчужно-свинцовым пледом на верхние этажи. и время течет из пальцев тягучей медовой лентой, расплавленным серпантином, и сколько ни сторожи, ни капли сберечь не выйдет, не унести в подоле, не спрятать поглубже в сердце, не сохранить в горсти. пронзительной кодой ветра над беспокойным морем, узорами заклинаний, что мне суждено плести, слова завитками множа на кружеве поднебесья, где мечутся крики чаек, звучит колдовской мотив и парки заводят прялки, и парки заводят песню, и тянутся нити судеб, свиваясь в речитатив. и вольно ли быть поэтом, когда наказали слышать ход времени в шуме ветра, когда наказали петь? так низко ложится небо на городские крыши, и ловят адептов слова хозяева неба в сеть

За меня, за тебя, за того, кто без рук, без ног,
За маму, за папу, за Пеппи Длинный Чулок,
За Герду, за Кая, за Золушку, за Дюма,
За то, что нельзя назвать, ибо любовь сама,

За мою разбитую жизнь, твою разбитую жизнь,
Его разбитую жизнь, за собранные в горсти
Ильи, Алёши, Добрыни смертные три пути,
За всех, кто поверил сказке, не веря лжи,

За то, что мы не смогли бы зажечь огни
Иначе, чем плоть свою же предав костру,
За то, они не мы, мы не они,
За то, что никто из нас «не умру»
… показать весь текст …

и не пишется и не пьется
только мается без причин
в этом марте так мало солнца
да и то, что ни день, горчит
воздух выдержанный, сосновый
выпивается в два глотка
я пытаюсь услышать слово
не знакомое мне пока
червоточинами проталин —
не то слезы, не то капель —
этот март слишком много стали
льет в небесную акварель,
не давая покоя спящим,
растревоживает их сны
… показать весь текст …