Ветер какой-то, не по-осеннему юный.
Шарится в листьях глицинии, паразит.
Вечер какой-то, не по-осеннему лунный.
Глянешь на небо и небо тебя поразит.
С детским неведеньем звёзды таращатся сонно,
Сплюшкина тень промелькнула — на липу, видать.
Липа пушится под окнами девочки Сони.
Девочка стелет постель и готовится спать.
Мне же не спится, забыла который месяц.
Утро приходит, наивные звёзды гася.
Ветер под утро куражится диким бесом.
Треплет глицинию. Жалко. Осыпалась вся.

Я мечтаю о Северном Ледовитом… Видишь парус в окне открытом, улетающий за лиман?
Слева облако в виде лебяжьей стаи в указатель мифический вырастает и цепляет меридиан.

Океан качает немые льдины, я врастаю в отмель до середины и, несущие стены внутри раздвинув, затеваю девятый вал. Мне тесны утопии и надежды, и панельный мир, подходивший прежде, до абсурда теперь мне мал.

У меня всегда наготове вёсла, притворяюсь успешно на людях взрослой, изучаю арктические ремёсла и пристрастия северян…

У заснеженных скал горизонт потерян. Если каждому по делам его и по вере, то однажды мои городские двери выбьет Северный океан.

Обмани меня, радость моя, чтобы я на рассвете
не узнала, как ты запираешь скрипичным ключом
это небо, а в небе танцующий с листьями ветер,
обмани, я хотела б услышать что было потом.
Обмани меня, что тебе стоит собой притвориться?
приглуши звук шагов за окошком, которого нет,
вот уже тыщу лет млечный путь, закипая, дымится,
и летят мотыльки из потухших созвездий на свет.
Так легко обмануть, ещё проще самой обмануться
и на влажной дороге найти прошлогоднюю тень,
если мы потеряемся, то в переулке бермудском,
где звенящая золотом ночь заплатила за день.
То не вечер ещё, до тебя, как до белых метелей,
где луна, коронуя затменье, стирает огни,
… показать весь текст …

твой человек —
предутренний мираж,
холодный разум повод возвращать себе.
а сентябри всего лишь
всякий раз —
прощание, прощание, прощание.

твой человек —
твой нездоровый кайф,
в котором так уютно, словно в шали.
а сентябри всего лишь —
дрожь в руках
и нежность,
что совсем дышать мешает.
… показать весь текст …

Читаю знаки в огне и небе
И слышу крыльев чуть слышный взмах.
Ал… Тай…
Звучит как молитва-песня
На зацелованных солнцем устах.

И в шуме ветра над горной высью
Я слышу стоны ушедших душ,
Они свои поверяют мысли,
А летний ливень как тёплый душ.

Быть может, кто-то когда-то вспомнит
Мои безумства, души пожар.
Алтайской силой я дух наполню,
… показать весь текст …

Не стучись, моё прошлое, тебя больше нет,
Ты осталось за горной высокой грядой.
Мне Алтай подарил ослепительный свет.
Я ношу его в сердце. Он рядом со мной.

Сильным шквалистым ветром унесло мою боль.
Отболело. Ушло.
Я живая, vivat!
А в глазах цвета моря — потаённая соль.
И они, как печать, мою душу хранят.

Было-сплыло, могучей рекой унесло
И сибирскою силой развеяло в прах.
Я разрушила лодку, сломала весло
… показать весь текст …

Милый мой, любый, скажи одно…
Лучше не говори.
Если бы можно красным вином
Кровь заменить внутри!
Мне бы к тебе на грудь припасть,
Слышишь, мой милый, любый?
Пусть бы твоя надо мною власть
В мёд превратила губы!
Любый мой, милый, слышу, — вдали
Мчит табун по степи.
Слышу, как сердце твоё болит.
Нет, меня не люби,
Если тебе так легче унять
Злую тоску и боль.
… показать весь текст …

В долине Мзымты под водной зыбью, в огне безжалостных звездных пуль найди и вынеси на весы мне живое сердце, горячий пульс. Давай проверим, как время лечит, как север чистит дурную кровь, ты уверяешь, что сердцу легче, что перевешивает перо. Считаю месяцы: десять, двадцать, монетой лунной устав играть. Мне вечно свойственно сомневаться в сердцах и тех, кто привык их красть. В долине Мзымты под водной зыбью, под старым корнем среди камней найди и вынеси на весы мне все то, чему объяснений нет, напомни, в чем наша связь и сила, измерь и взвесь, подбери слова.
Жить с легким сердцем невыносимо.

Так докажи мне, что я жива.

Приехать и лежать с тобой, пока не затечет Дворцового рука, и он ее не выпрямит неслышно, пока не станет мерным и глухим дыхание читающих стихи, не смолкнет ропот мостовых булыжных. Держать друг друга, проверяя лбы на прочность поцелуями, и быть упрямее, чем прежде, и надменней. И говорить тебе: «живу в Москве», но видеть отражение в Неве и знать, что оба заперты в измене. Я помню все: кто прав, кто виноват, кому блокадой сердца Ленинград однажды стал — и был не обезболен. Я помню все, а потому пора приехать и лежать в твоих мирах, нырять в колодец темного двора, сдаваться этим улицам без боя. Твоих ночей стальную чистоту хранить и знать — сама же украду, сорву, вопьюсь — до дрожи предрассветной. Наперекор всему, что было тут, любовники в нас выжили и ждут.
У Вечности достаточно минут.
Надежда есть.
И не кончалось лето.

Настоящее одиночество — это когда ты самому себе осточертел, всё остальное переживаемо.

прорастают деревья корнями — вглубь:
через камень, металл, скалу, ледяную воду,
забери своё имя, пожалуйста,
дай вдохнуть,
отпусти меня на свободу

забери своё слово, слово во мне горит,
не укрыться ветвями, жжётся и закипает,
не отменишь, не отмотаешь, не отболит,
улетай за словами,
словами, словесной стаей

моё дерево серебрится, стоит в цвету,
ещё день — и не устоит, и заплодоносит,
… показать весь текст …

А что ты можешь, что? Гореть — и то не можешь,
Как влажная трава, коптишь в костре, коптишь.
По берегам реки в берёзовое ложе
Укладывал Господь спокойствие и тишь.

Раскрашивал Господь узорчатый наличник
Да вышивал цветы на скатертях из льна.
Всё сыпал, сыпал дождь грибной и земляничный
И вздрагивал июль от грома Ильина.

Умрёшь от красоты почти невыносимой,
Успев подумать: жаль… как скоротечно… что ж…
Но солнце-Елисей, дотронется незримо,
И ты, чихнув семь раз, задышишь, оживёшь.
… показать весь текст …

Этот свет меня не разрывает, а внутри сияя, наполняет необычной радостью и силой, хоть болит порой невыносимо.
Как же это больно и красиво так любить внезапный образ милый. Нет, я не сторонник мазохизма, просто у меня другая призма. Да, я плачу и порой ревную, и не представляешь, как тоскую. МНЕ ТЕБЯ ВСЁ ВРЕМЯ НЕ ХВАТАЕТ. Жизнь смертельно быстро пролетает, чуть рассвет — уже закат пылает, легким облачком вдали растает. Обнимаю я тебя сквозь километры и желаю в сердце силы ветра, радости звенящей и глубокой и любви бескрайней и широкой, как любимая страна родная. Я от слёз своих не убегаю, просто я тебя благословляю. Не держу любовь, а отпускаю. Выше гор, лесов, полей без края пусть летит мелодия живая.
В капельках росы седое утро.
Я тебя люблю так безрассудно.
И пусть ты не рядом со мной, не здесь.
Ты есть.
Ты есть.
Ты есть.

снимешь нательный крестик, который жжёт
и оставляет след на красивой коже,
бог от меня тебя прячет и бережёт.
страшно, как мы похожи

я ощущаю током по позвонкам —
шейный отдел, грудной и спадает ниже,
рябью экрана по памяти, по звонкам.
страшно, когда ты ближе

контуры города, точка, тире, тире,
красная линия шага — ко мне навстречу,
в золоте ли молчание, в серебре?
страшно, но я отвечу
… показать весь текст …

Твоё письмо прочитанным помечено,
в «отправленных» — моё письмо к тебе.
Но нет ответа — ты сорвался в вечное.
Колюч, как ёж, как снег, пушист и бел.
Ну что там в этом царствии заоблачном?
Тоска. А в наших ясенях глухих
из старой бочки с поржавевшим обручем
такие, знаешь, лезут лопухи
разлапистые, сытые и наглые —
Не любит их улиточный народ.
Питается неведомыми влагами
И прёт лопух, неудержимо прёт.
Да помню, помню — пил, курил и прочее —
не первого тебя угробил быт.
… показать весь текст …

не говори,
не сокращай дистанцию,
пусть между нами мелькают вокзалы с лицами,
вывески магазинов и бубны с танцами,

только бы не касаться и длиться,
длиться бы

не подходи,
разметки, границы, линии
высоковольтного нашего напряжения

там, где мы были, мы были,
однажды были мы,
… показать весь текст …

ты берёшь меня за руку и начинается лето:
то, где клевера кисти щекочут ладони и ноги,
с ветром дети играют, а им улыбаются боги,
то, где плечи для солнца и ласк так желанно раздеты…
ты ожоги моих поражений считаешь губами,
и снимаешь, как бусы с меня все пустые обеты,
ты берёшь меня за руку и начинается лето,
лето — то, что однажды случится и сбудется с нами…

Как празднично сад расцветила сирень
Лилового, белого цвета.
Сегодня особый — сиреневый — день,
Начало цветущего лета.

За несколько дней разоделись кусты,
Недавно раскрывшие листья,
В большие и пышные гроздья-цветы,
В густые и влажные кисти.

И мы вспоминаем, с какой простотой,
С какою надеждой и страстью
Искали меж звёздочек в грозди густой
Пятилепестковое «счастье».
… показать весь текст …

Смотри, ворчливо отползла гроза,
каштаны осыпают цвет беззвучно,
светлеет небо, полиняла туча.
Сказать бы, только некому сказать.
Весь мир промок от маковки до пят,
и тишина заботливо и нежно
баюкает овечек бульденежа —
в такое время даже птахи спят.
Почти четыре, где-то без пяти.
Легко шагать, пустынны переулки,
и новый день ворочается в люльке.
Иди к нему. Куда ещё идти.

Все это скоро закончится, перемелется, сядем, как прежде, расслабимся, преисполнимся, тянется к солнцу майское наше деревце — зелёные листья, розовое исподнее. Будем смотреть, как дни пролетают быстрые, брать урожай, с друзьями делиться дальними.
Руки в вишневом соке — тугие выстрелы мякоти, переспевшей от ожидания.
Наши дома, безмятежные, словно пагоды. Мирное небо стоит себе, не качается.

Но все не закончится. Лягут на землю ягоды. И мы увидим, как большее начинается.
Мы думали, это с нами, искали форточку, но все это В НАС от века лежит основами.
И каждый станет
голой упругой косточкой,
из вечной тьмы
упрямо растущей
в новое.