Ты и ноябрь, что может быть лучше?
Месяц печали, сплина и стужи
Стал вдруг искрящимся ласковым маем.
Только с тобой я теперь оживаю.

Ливень стеной, лужи пусть по колено,
Танец снежинок в небе осеннем…
Мир твой — сияние целой вселенной,
Я без него жить уже не умею.

Этот ноябрь светлый, красивый,
Нежный и странный, легкий и милый.
Снегом засыпало жизни картину.
Прошлого нет. В настоящем вся сила.

Пишу тебе о тебе, мой главный герой.
Октябрь весы достаёт, чтобы взвесить всё.
Деревья уже засыпают, но под корой
Хранят весенний клейкий зелёный сок.
Вот так бы и мне всю зиму в себе носить
Хмельные взгляды твоих изумрудных глаз…
Октябрь под корень прежнюю жизнь скосил,
А я пишу тебе о тебе рассказ,
И я пишу тебе о тебе роман,
И повесть лет временных я тоже пишу.
А чем я дышу (я, в общем, ещё дышу),
Зови как хочешь, — обман ли, самообман…
Как хочешь, зови. Ты только меня зови,
Как птичьи стаи небо к себе зовёт.
… показать весь текст …

Однажды, столица коpоля Аpтуpа была окружена многотысячным войском неприятеля. Царь того войска отправил письмо Артуру, в котором сообщил, что снимет осаду города, если тот ответит на один очень сложный вопpос. Коpолю Аpтуpу давалось три дня, чтобы найти ответ. Если он не сможет ответить, то город будет разрушен.
Вопpос был: «Чего на самом деле хотят женщины? «Коpоль Аpтуp опросил всю женскую половину столицы, и никто не дал ему ответа. Hаконец, ему сказали, что одна стаpая ведьма может дать ем…
… показать весь текст …

Ветер какой-то, не по-осеннему юный.
Шарится в листьях глицинии, паразит.
Вечер какой-то, не по-осеннему лунный.
Глянешь на небо и небо тебя поразит.
С детским неведеньем звёзды таращатся сонно,
Сплюшкина тень промелькнула — на липу, видать.
Липа пушится под окнами девочки Сони.
Девочка стелет постель и готовится спать.
Мне же не спится, забыла который месяц.
Утро приходит, наивные звёзды гася.
Ветер под утро куражится диким бесом.
Треплет глицинию. Жалко. Осыпалась вся.

Я мечтаю о Северном Ледовитом… Видишь парус в окне открытом, улетающий за лиман?
Слева облако в виде лебяжьей стаи в указатель мифический вырастает и цепляет меридиан.

Океан качает немые льдины, я врастаю в отмель до середины и, несущие стены внутри раздвинув, затеваю девятый вал. Мне тесны утопии и надежды, и панельный мир, подходивший прежде, до абсурда теперь мне мал.

У меня всегда наготове вёсла, притворяюсь успешно на людях взрослой, изучаю арктические ремёсла и пристрастия северян…

У заснеженных скал горизонт потерян. Если каждому по делам его и по вере, то однажды мои городские двери выбьет Северный океан.

Обмани меня, радость моя, чтобы я на рассвете
не узнала, как ты запираешь скрипичным ключом
это небо, а в небе танцующий с листьями ветер,
обмани, я хотела б услышать что было потом.
Обмани меня, что тебе стоит собой притвориться?
приглуши звук шагов за окошком, которого нет,
вот уже тыщу лет млечный путь, закипая, дымится,
и летят мотыльки из потухших созвездий на свет.
Так легко обмануть, ещё проще самой обмануться
и на влажной дороге найти прошлогоднюю тень,
если мы потеряемся, то в переулке бермудском,
где звенящая золотом ночь заплатила за день.
То не вечер ещё, до тебя, как до белых метелей,
где луна, коронуя затменье, стирает огни,
… показать весь текст …

твой человек —
предутренний мираж,
холодный разум повод возвращать себе.
а сентябри всего лишь
всякий раз —
прощание, прощание, прощание.

твой человек —
твой нездоровый кайф,
в котором так уютно, словно в шали.
а сентябри всего лишь —
дрожь в руках
и нежность,
что совсем дышать мешает.
… показать весь текст …

Читаю знаки в огне и небе
И слышу крыльев чуть слышный взмах.
Ал… Тай…
Звучит как молитва-песня
На зацелованных солнцем устах.

И в шуме ветра над горной высью
Я слышу стоны ушедших душ,
Они свои поверяют мысли,
А летний ливень как тёплый душ.

Быть может, кто-то когда-то вспомнит
Мои безумства, души пожар.
Алтайской силой я дух наполню,
… показать весь текст …

Не стучись, моё прошлое, тебя больше нет,
Ты осталось за горной высокой грядой.
Мне Алтай подарил ослепительный свет.
Я ношу его в сердце. Он рядом со мной.

Сильным шквалистым ветром унесло мою боль.
Отболело. Ушло.
Я живая, vivat!
А в глазах цвета моря — потаённая соль.
И они, как печать, мою душу хранят.

Было-сплыло, могучей рекой унесло
И сибирскою силой развеяло в прах.
Я разрушила лодку, сломала весло
… показать весь текст …

Милый мой, любый, скажи одно…
Лучше не говори.
Если бы можно красным вином
Кровь заменить внутри!
Мне бы к тебе на грудь припасть,
Слышишь, мой милый, любый?
Пусть бы твоя надо мною власть
В мёд превратила губы!
Любый мой, милый, слышу, — вдали
Мчит табун по степи.
Слышу, как сердце твоё болит.
Нет, меня не люби,
Если тебе так легче унять
Злую тоску и боль.
… показать весь текст …

В долине Мзымты под водной зыбью, в огне безжалостных звездных пуль найди и вынеси на весы мне живое сердце, горячий пульс. Давай проверим, как время лечит, как север чистит дурную кровь, ты уверяешь, что сердцу легче, что перевешивает перо. Считаю месяцы: десять, двадцать, монетой лунной устав играть. Мне вечно свойственно сомневаться в сердцах и тех, кто привык их красть. В долине Мзымты под водной зыбью, под старым корнем среди камней найди и вынеси на весы мне все то, чему объяснений нет, напомни, в чем наша связь и сила, измерь и взвесь, подбери слова.
Жить с легким сердцем невыносимо.

Так докажи мне, что я жива.

Приехать и лежать с тобой, пока не затечет Дворцового рука, и он ее не выпрямит неслышно, пока не станет мерным и глухим дыхание читающих стихи, не смолкнет ропот мостовых булыжных. Держать друг друга, проверяя лбы на прочность поцелуями, и быть упрямее, чем прежде, и надменней. И говорить тебе: «живу в Москве», но видеть отражение в Неве и знать, что оба заперты в измене. Я помню все: кто прав, кто виноват, кому блокадой сердца Ленинград однажды стал — и был не обезболен. Я помню все, а потому пора приехать и лежать в твоих мирах, нырять в колодец темного двора, сдаваться этим улицам без боя. Твоих ночей стальную чистоту хранить и знать — сама же украду, сорву, вопьюсь — до дрожи предрассветной. Наперекор всему, что было тут, любовники в нас выжили и ждут.
У Вечности достаточно минут.
Надежда есть.
И не кончалось лето.

Настоящее одиночество — это когда ты самому себе осточертел, всё остальное переживаемо.

прорастают деревья корнями — вглубь:
через камень, металл, скалу, ледяную воду,
забери своё имя, пожалуйста,
дай вдохнуть,
отпусти меня на свободу

забери своё слово, слово во мне горит,
не укрыться ветвями, жжётся и закипает,
не отменишь, не отмотаешь, не отболит,
улетай за словами,
словами, словесной стаей

моё дерево серебрится, стоит в цвету,
ещё день — и не устоит, и заплодоносит,
… показать весь текст …

А что ты можешь, что? Гореть — и то не можешь,
Как влажная трава, коптишь в костре, коптишь.
По берегам реки в берёзовое ложе
Укладывал Господь спокойствие и тишь.

Раскрашивал Господь узорчатый наличник
Да вышивал цветы на скатертях из льна.
Всё сыпал, сыпал дождь грибной и земляничный
И вздрагивал июль от грома Ильина.

Умрёшь от красоты почти невыносимой,
Успев подумать: жаль… как скоротечно… что ж…
Но солнце-Елисей, дотронется незримо,
И ты, чихнув семь раз, задышишь, оживёшь.
… показать весь текст …

Этот свет меня не разрывает, а внутри сияя, наполняет необычной радостью и силой, хоть болит порой невыносимо.
Как же это больно и красиво так любить внезапный образ милый. Нет, я не сторонник мазохизма, просто у меня другая призма. Да, я плачу и порой ревную, и не представляешь, как тоскую. МНЕ ТЕБЯ ВСЁ ВРЕМЯ НЕ ХВАТАЕТ. Жизнь смертельно быстро пролетает, чуть рассвет — уже закат пылает, легким облачком вдали растает. Обнимаю я тебя сквозь километры и желаю в сердце силы ветра, радости звенящей и глубокой и любви бескрайней и широкой, как любимая страна родная. Я от слёз своих не убегаю, просто я тебя благословляю. Не держу любовь, а отпускаю. Выше гор, лесов, полей без края пусть летит мелодия живая.
В капельках росы седое утро.
Я тебя люблю так безрассудно.
И пусть ты не рядом со мной, не здесь.
Ты есть.
Ты есть.
Ты есть.

снимешь нательный крестик, который жжёт
и оставляет след на красивой коже,
бог от меня тебя прячет и бережёт.
страшно, как мы похожи

я ощущаю током по позвонкам —
шейный отдел, грудной и спадает ниже,
рябью экрана по памяти, по звонкам.
страшно, когда ты ближе

контуры города, точка, тире, тире,
красная линия шага — ко мне навстречу,
в золоте ли молчание, в серебре?
страшно, но я отвечу
… показать весь текст …

Твоё письмо прочитанным помечено,
в «отправленных» — моё письмо к тебе.
Но нет ответа — ты сорвался в вечное.
Колюч, как ёж, как снег, пушист и бел.
Ну что там в этом царствии заоблачном?
Тоска. А в наших ясенях глухих
из старой бочки с поржавевшим обручем
такие, знаешь, лезут лопухи
разлапистые, сытые и наглые —
Не любит их улиточный народ.
Питается неведомыми влагами
И прёт лопух, неудержимо прёт.
Да помню, помню — пил, курил и прочее —
не первого тебя угробил быт.
… показать весь текст …

не говори,
не сокращай дистанцию,
пусть между нами мелькают вокзалы с лицами,
вывески магазинов и бубны с танцами,

только бы не касаться и длиться,
длиться бы

не подходи,
разметки, границы, линии
высоковольтного нашего напряжения

там, где мы были, мы были,
однажды были мы,
… показать весь текст …

ты берёшь меня за руку и начинается лето:
то, где клевера кисти щекочут ладони и ноги,
с ветром дети играют, а им улыбаются боги,
то, где плечи для солнца и ласк так желанно раздеты…
ты ожоги моих поражений считаешь губами,
и снимаешь, как бусы с меня все пустые обеты,
ты берёшь меня за руку и начинается лето,
лето — то, что однажды случится и сбудется с нами…